Когда зацветет сакура…

Он и стрелял хорошо. При этом обладал завидной реакцией. Однажды, а было это под Калачом, когда их бригада замкнула кольцо окружения армии Паулюса, они на трофейном «опель-капитане» заехали в одну деревню. Та лежала в руинах, и только один домишко пыхтел в небо трубой. А была зима – видно, какой-то крестьянин печку затопил. Открыли дверь, глядь, а там полон дом немцев. Сидят, шнапс пьют. Увидели русских – и за оружие. Тут-то их всех и положил Вася из ППШ. Другой бы растерялся, а этот нет.

Был еще случай, когда он снова спас Жакова. Они тогда ходили на задание в тыл врага – необходимо было установить связь с партизанами и получить списки предателей, которые работали на немцев, чтобы в будущем по горячим следам произвести их аресты. Оставив отряд в лесу, Алексей лично захотел осмотреть дом, который стоял на опушке и где должна была произойти встреча с руководителями одного из белорусских партизанских отрядов. Дом был крепкий, двухэтажный. Раньше в нем лесник жил. Но теперь стоял сиротой – будто бы вымерли все или разбежались. Тихо, и только слышно, как аист, птица перелетная, копошится в гнезде. Весна, брачное место себе готовит.

Хорошо, что он взял с собой тогда Гончарука, а то еще неизвестно, чем бы все закончилось. Думали, в доме никого нет, а когда вошли – тут и попали в ловушку. То была засада, которую устроили им немцы с полицаями. Как они узнали о встрече – неизвестно, но подготовились к ней хорошо. Арестовав прибывших к намеченному сроку представителей партизанского отряда, они стали дожидаться разведчиков. Вася и теперь не дрогнул: вначале кулачищем своим пудовым зубы им пересчитал, а после и очередью полоснул. Потом еще раз и еще…

– Интересно, долго бы он у меня сопротивлялся, если б мы вдруг схватились с ним? – указывая в открытое окно на садовника, с блаженной улыбкой кота, наблюдавшего за мышью, проговорил Гончарук.

Кван Пен Сон – так звали садовника – выглядел внушительно. Толстая, словно у быка, шея, энергичный взгляд, бойцовская осанка. Такого на испуг не возьмешь. Прижмет так, что мало не покажется. Вот у Васи и зачесались руки.

Усевшись по-азиатски за низеньким столиком на циновки, они за обе щеки уплетали куриный суп-лапшу. Суп, как говорится, с пылу-жару – его Нина только что приготовила. Любимое блюдо Алексея, который как однажды попробовал его у будущей тещи, так и полюбил на всю жизнь. Теперь чуть что: Нина, вари суп-лапшу. В войну-то редко когда приходилось побыть вместе – то бой, то еще что, – а вот теперь сошлись в семейном тепле. Алексей специально ездил отпрашивать жену у начальника санбата майора Личмана. Санбат-то на другой стороне полуострова развернули, так что бывать там Алексею было несподручно. А тут Нина под боком. Мало того что это чертовски приятно, так ведь он теперь еще и спокоен за нее. Теперь уже не надо думать, что там да как.

Все было хорошо до тех пор, пока Ли не намекнул ему о том, что человек, который работал у них в саду, был членом партии Синхындон. Надо было срочно проверить этого Квана. В здешней тюрьме находились люди, арестованные по подозрению в сотрудничестве с японской разведкой, так вот, может, они что-то расскажут о нем?

Чтобы больше узнать о партии Синхындон и той роли, которую она играла в борьбе против Страны Советов, Алексей запросил о ней дополнительные сведения из Хабаровского управления НКВД вместе со списками всех ее членов.

Внимательно изучая присланные ему документы, Жаков постоянно задавал себе вопросы, ответы на которые он не нашел в бумагах. Во-первых, он никак не мог понять, что толкало порой корейцев идти на контакт с японской разведкой. Деньги? А может, страх за собственную жизнь? Не ненависть же, в конце концов, к русским, которые всю жизнь только и делали, что защищали их от японцев. Жаков хорошо знал историю, и поэтому ему не составляло труда проводить какие-то параллели с прошлым. Он знал, сколько крови было пролито русскими солдатами и моряками, защищавшими эту землю во время русско-японской войны. Какие там были интересы у царского правительства, неизвестно, известно лишь то, что русские пытались воспрепятствовать оккупации Японией Корейского полуострова. И от этого факта никуда не уйти. Так почему же?..

Впрочем, эти вопросы русские теперь могут задавать себе постоянно. А почему болгары, за которых они проливали кровь, воюя с турками, предали их и вступили в коалицию с фашистской Германией? Почему предали румыны и прочие бывшие братушки?.. Ведь это же неслыханно! Предавать тех, кто на протяжении всей истории спасал твою родину от врагов…

Нет, в целом Корея не встала на сторону Японии. Народ сопротивлялся, многие годы страдая от оккупантов, которые уничтожили, замучили в полицейских застенках, вывезли на чужбину тысячи и тысячи корейцев. Разве можно после этого любить захватчиков? «Это только отдельные выродки, – думал Жаков, – способны равнодушно наблюдать за действиями палачей, более того, помогать им в их кровавых делах».

Пак и все члены Синхындона были, по мнению Алексея, именно такими выродками. Иначе как назвать людей, которые из кожи лезли, чтобы выслужиться перед японцами?

Взять ту же операцию «Голова самурая». Ведь идея провести ее созрела не в недрах японской разведки, ее придумал кореец. Жестокий, хитрый, коварный.

2

Поначалу все шло у Пака хорошо. Его люди десятками переходили границу и концентрировались на советской территории. Недалек был тот день, когда они разбредутся по всему русскому Дальнему Востоку и начнут действовать.

Но пока они «учились» в спецшколе на Океанской тому, как в условиях подполья вести революционную борьбу. И неведомо было Паку, что в это самое время советская разведка ведет кропотливую работу по перевербовке его людей и подготовке решительного удара по организации корейских террористов. Потихоньку контрразведчикам удалось выяснить, кто из курсантов-«стажеров» есть кто. Большинство из этих людей, как и предполагалось, никогда не были коммунистами, но зато активно сотрудничали с различными японскими организациями. Нашлись даже те, кого японская полиция ранее засылала в уездные комитеты корейской компартии в качестве провокаторов. Стало ясно, что именно эти люди и являются ядром организации, созданной господином Паком, его надеждой и главным орудием в тайной борьбе против русских. Что созданная им в Сеуле компартия Кореи, вся эта «искренняя» ненависть к японцам, национально-освободительная борьба есть не что иное, как хорошо разыгрываемый спектакль.

Но одно дело – держать под контролем деятельность Синхындон, другое – обезглавить эту организацию и уничтожить ее. Необходимо было выманить господина Пака с территории Маньчжоу-Го. А тот и сам через своих связных выражал желание побывать в СССР и даже встретиться с руководителями красной России. Однако, будучи человеком осторожным, он постоянно оттягивал этот момент. Чтобы не вызвать у него подозрения, чекисты не стали настаивать. Передавали ему приветы, снабжали политической литературой – в общем, пытались усыпить его бдительность.

В августе 1939 года Пак вроде бы решился. Но опять же выказал свою осторожность, предложив провести встречу с советскими представителями где-нибудь в Америке или Японии. Мотивировал он это тем, что постоянно находится под наблюдением жандармов, из-за чего переход его через границу невозможен. Русские были согласны и на такой вариант. Это успокоило Пака. Испугавшись, что дальнейшее затягивание вопроса может насторожить русских, он решил рискнуть. Но перед тем послал выяснить обстановку своего самого проверенного и опытного человека. Чекисты встретили посланца по традиции хлебом-солью, отвезли его на дачу под Владивостоком и дали возможность встретиться с корейскими курсантами со станции Океанской. Тот остался доволен беседой с ними. Вернувшись в Синьцзян, он подробно рассказал патрону обо всем, что увидел. И тогда Пак принял окончательное решение отправиться в Союз. 7 июля 1940 года начальник штаба Квантунской армии Иимура дал прощальный обед в честь самого опытного резидента японской разведки в Маньчжурии.