Когорта
Шрифт:
– Я просто вошел в образ, – пожал плечами двойник, присаживаясь в кресло. – Извини, если не понравилось. Курить будешь?
И он достал из кармана брюк пачку «Ронхила».
– Ах вот оно что! – понял Лунин. – Господин полковник? Со свиданьицем! Или, может, не полковник, а просто Агасфер?
Или товарищ Вечный?
– Или просто Иванов, – охотно согласился любитель «Ронхила». – Клички совершенно дурацкие, зато свидетельствуют о менталитете нашего богоспасаемого народа. Полковник мне и самому не нравится. Скопировал одного болвана из интендантства… А сегодняшняя шутка вполне извинительна, ибо моя здешняя внешность достаточно известна. Хотя ты, я уверен, еще не догадался.
– А
– И все тебе скажи, Лунин! И все-то ты хочешь узнать! И про ваших тмутараканских болванов, и про Тускулу… Почему ты ее называешь Утопийской республикой? Тебе что, этот старый черт рассказывал? Допрыгается… А главная твоя беда, Лунин, что ты мечтаешь спасти человечество. Хочешь, чтобы люди сами творили свою историю, как учил тот, у кого была большая борода. Сами – а не с помощью чего-то. Чего именно, ты, я вижу, так и не понял. Не принимаешь же ты меня за марсианина? Или, по-твоему, Око Силы – рериховская Шамбала с полным комплектом белых и черных ламп? Господи, как мы, люди, примитивно мыслим!
– Мы – люди?
– А-а, – понял двойник, – человек ли я? Рад, что любопытство тебе не изменяет, Лунин. Знаешь, когда-нибудь я смогу его удовлетворить. Пока же скажу так: и человек тоже. Это очень долгая история… Я ведь не зря берег тебя, кстати, и твоих друзей тоже. Ведь я не виноват, что этот Кощей Бессмертный из Полоцка убил твоего деда. Я бы и эннор-гэгхэна Фроата не трогал. И не его Синего Камня я испугался. Дхары – честные ребята, но одичали. Вот лет тысяч этак двадцать тому… И здесь я не виноват, это бывший комсомолец Нарак-цэмпо проявил собственную инициативу. Так что…
– А если тебе под дых врезать? – поинтересовался Лунин.
– Не рассыплюсь! Но, если хочешь, могу и рассыпаться… А теперь слушай, и на этот раз я не шучу. Я очень хотел с тобой договориться, но пока как-то не получалось. Попробуем еще раз. Суть вот в чем: те самые старые структуры, о которых я уже упоминал, оказались на диво упорными. Я не успел организовать эвакуацию «Пещеры» – из-за тебя, между прочим! А теперь Нарак-цэмпо и его банда заартачились. Мне требовалась еще пара дней, а тут ты вместе с генеральским чадом! Мне нужен этот скантр. Не для меня самого, а для вас же, сапиенсов.
– А остальные скантры? Они годятся для Канала и для излучателей?
Двойник погрозил пальцем:
– Нечестно! Секретная информация! Но ты уже понял, что не годятся и новые сделать пока нельзя. Тернем бастует, пацифист… А я не хочу оставлять страну на паршивых демократов и твоего Генерала. Да и в году 20-м дел невпроворот. Жалко бросать! Представляешь, Келюс, Деникин на белом танке въезжает в Главную Крепость! Почти по Кабакову…
– Значит, экспериментируешь? – усмехнулся Николай, пытаясь вывести двойника из равновесия, но тот лишь укоризненно покачал головой.
– Ни в коем случае. Если бы ты знал, насколько вы… мы, люди, слабы! Если бы не я, и не такие, как я… Неужели ты думаешь, Лунин, что злые бесхвостые обезьяны сами научились разжигать огонь? А когда их научили, они первым делом стали поджигать соседский дом. Платон с ума сошел, когда понял, во что эти люди могут превратить самое идеальное общество! Ладно, об этом позже… А теперь слушай. Я тебя заманил, чтобы без помех побеседовать. Наружу мы сообщили, что таковы правила. Сейчас ты выйдешь и позовешь своих, но первым пусть войдет Алексей…
– Нужен заложник?
– Нужен, – согласился двойник, – но не заложник, я тебе уже говорил, что практика заложничества мне отвратительна. Я с ним просто
поговорю… Поможешь, Лунин? Все кончится хорошо, а мы с тобой еще поработаем. Ну как?– А никак, – улыбнулся Николай. – Ответить не могу по причине того, что ненормативная лексика… мне отвратительна.
Но может, сам, бином, поймешь?
– Ты не умрешь героем, Лунин, – покачал головой Агасфер. – Тебе сделают укол, через полчаса ты станешь холодным и мертвым, но сможешь выполнять мои приказы. Твой дружок Соломатин называл этих големов яртами, но это не мистика, это наука, хотя и очень паршивая. Ты будешь страшнее, .чем бедняга Корф! Твой мозг сможет работать и без твоего согласия…
Николай понял – так и случится. Он – неживой – выйдет наружу и чуть хрипловатым голосом позовет Алексея… Но Келюс вспомнил о дхарах. Они поймут! Он не зря взял с собой друзей Фрола. Даже мертвый, он, Лунин, не станет предателем!
– Надумал? – поинтересовался Вечный, уже без всякой улыбки. Келюс кивнул – и бросился на двойника. Руки ухватились за ворот комбинезона, что-то блеснуло, горячий воздух плеснул в лицо, и он понял, что держит в руках только прорезиненную материю.
Лунин бросил на пол пустой комбинезон и стал напротив двери. У него не было оружия, и никто уже не сможет ему помочь. Николай вспомнил Варфоломея Кирилловича. Тот бы наверняка выручил, но старика рядом нет, да и нельзя всю жизнь уповать на других. Значит, настал его час. Келюс распрямил плечи, постарался усмехнуться как можно веселее…
…Ему скрутили руки, кинжал взрезал рукав, комбинезона, и Николай понял, как бывает больно, когда тупая игла вонзается в предплечье…
ГЛАВА 11. ГОЛУБОЕ ПЛАМЯ
Мик пришел в себя неожиданно быстро. Он был заперт в маленькой, абсолютно пустой камере, под потолком горела белым огнем мощная лампа, было очень холодно и абсолютно тихо – каменные стены и толстая стальная дверь гасили любой звук.
Огчаяние быстро проходило. Вскоре Плотников даже удивился недавней слабости. Итак, его сломали, из Мика Плотникова не получился второй Михаил Корф. Когда-то его заставляли писать докладные в первый отдел, угрожая «аморалкой» и исключением из института. Теперь пригрозили смертью – и он снова не выдержал.
Плотников понимал, что его уже никогда не простят, да и сам не пытался искать оправданий. Что ж, он трус и сволочь. Но эти, с красными рожами, тоже в этом уверены, а значит, перестали его опасаться… Мик пожалел, что остался без оружия. За этим неизбежно придут, и придут скоро, пистолет с разрывными пулями был бы в этом случае очень кстати… Внезапно локоть привычно задел за твердый узкий предмет, спрятанный под левой подмышкой. Плотников невольно усмехнулся и обозвал себя болваном – егерский нож, давний прадедов трофей, был при нем. Когда-то Корф учил его надежно прятать оружие. Теперь умение пригодилось: нож с освященным лезвием не нашли, даже сам Мик забыл о нем.
Мик вынул оружие, осторожно погладил серую стальную поверхность клинка Итак, они его уже не боятся, а значит, все становится достаточно простым. Первого, кто войдет… Плотников остановил себя. Нет, пусть входят! Пусть ведут к самому Нарак-цэмпо!..
…Когда в дверь ввалились двое в камуфляже и, схватив Михаила за плечи, поволокли по узкому каменному коридору, он был уже совершенно, каменно спокоен…
Нарак-цэмпо стоял неподалеку от входа, в руках его был «уоки-токи» Мика. В рации что-то пищало и шипело. Бхот слушал внимательно, поначалу даже не обратив внимания на Плотникова. Наконец он сделал знак рукой, и один из «пятнистых», щелкнув каблуками, удалился. Второй остался стоять рядом.