Кокетка
Шрифт:
Свадьбу сыграли скромную и без особых понтов, всего человек на сто, и поселили молодых в квартире Люськиной бабушки, умершей в прошлом году.
В свадебное путешествие никто никуда не ездил, потому как у молодого мужа как раз в это время в заочном универе начиналась экзаменационная сессия, и весь медовый месяц его дома Люська почти не видела.
Оба между собой почти не разговаривали и по молчаливой договоренности считали, что как только родится ребёнок и немного подрастёт, подадут на развод, и никакие родители им в этом деле препятствовать уже не смогут.
Но
Он уже не чувствовал себя мальчиком на побегушках, которым все помыкают и никто не воспринимает всерьёз, ну а Люська так и вообще с каждым днём ему нравилась всё больше и больше.
Он со снисходительной улыбкой наблюдал, как она учится вязать и кроить распашонки, варит ему борщи или постоянно с отсутствующим видом о чём-то мечтает.
В ней поселился какой-то внутренний свет, которого он прежде не замечал, и, глядя на неё, то и дело удивлялся, как в нём самом вдруг появляется тихий всплеск нежности по отношению к ней, который то обозначит себя нечаянно, то вновь спрячется за нарочитую усмешку.
Люська видела все эти перемены в муже, но быть прежней с ним у неё почему-то уже не получалось. Слова, что он у неё не первый, так крепко засели в голове и душе, что отравляли всё её существо. Она помнила, что он её не любит и ей не верит, и долго всего этого она всё равно не вынесет и разведётся. И хотя по-прежнему была покладистой и терпеливой, училась быть женой и добросовестно вела своё нехитрое хозяйство, но счастья и радости от этого не чувствовала.
У неё будто украли праздник, лишили ветра в её парусах.
Она была НЕЛЮБИМОЙ. Брала, что дают, и не рассчитывала ни на что большее.
То, что раньше казалось одухотворённо прекрасным, теперь стало обыденной рутиной.
Там, где она когда-то грезила иметь большую и чистую любовь, всё казалось теперь банальной похотью.
Если бы Вадька её любил, всё было бы по – другому, она бы в лепёшку расшибалась для него. Стирала бы носки и умилялась от мысли, что это ЕГО носки.
(Вадик…Ваденька…Вадичка…Вадичек…)
Вадька конечно же ничего подобного давно уже не подозревал и в своём неведении был вполне доволен новыми открывшимися семейными перспективами.
У него была новая работа с огромным количеством сопутствующих халтур, прекрасная трёхкомнатная квартира почти в центре города, он через год заканчивал университет, и главное, его беременная Люська оказалась не такой уж плохой женой.
Сравнивая её с жёнами некоторых своих друзей, он вдруг стал постепенно понимать, что вытянул в жизни счастливый лотерейный билет и в шутку иногда называл её своим новогодним подарком.
Её даже беременность не смогла испортить, а Вадьке прежде и в голову никогда не приходило, что эта самая беременность может быть настолько притягательной и красивой. Порой Люська была похожа на молчаливого светлого ангела, и от неё невозможно было отвести глаз.
Иконописная красавица. С нимбом вокруг головы.
Вадька и сам не заметил, как все его мысли стали вращаться вокруг жены.
У неё плохой аппетит… У неё отекают ноги… Ей трудно самостоятельно надевать и снимать обувь… Её нельзя оставлять одну в ванной комнате…
А однажды,
вернувшись с работы домой чуть позже обычного, он застал свою ангелоподобную Люську всю в слезах!Что случилось?! Кто обидел?! Упала?! Толкнули?! Ударили?! Где болит?!..
Судорожно всхлипывая, Люська наконец обрела способность говорить и заявила, что больше так жить она не может, что Вадька её не любит, что он женился на ней только по залёту, а если бы не это, то никогда бы на ней не женился и вовсе.
И рано или поздно он всё равно её бросит и от неё уйдёт!
И больше никогда к ней не вернётся!
И она останется одна!
И она стала толстой и совсем некрасивой.
А вокруг полным-полно красивых!
И когда она умрёт от родов, Вадька конечно же сразу женится на какой-нибудь из них!
А она Вадьку любит!
А он её НЕТ!
Уууууууу!…
А Вадьку никто так любить, как она, больше не будет!
А если она не умрёт во время родов, то обещает развестись с ним сразу и отпустить его на свободу!
На все четыре стороны!
Она больше не может смотреть, как он с ней мучается!…
Уууууууууууууууу!!!....
Вадька конечно же слышал от прошедших эту школу друзей, что все беременные жёны отличаются большим – пребольшим прибабахом. Сами покоя не знают и другим его не дают.
Его конечно же предупреждали, чтобы был осторожен с женой в своих высказываниях и что с ней теперь нужно держать ухо очень востро…
Но перепуганная и фонтанирующая огромными слезами Люська, похоже, переплюнула всех жён всех его друзей…
Он смотрел на всю в соплях зарёванную жену и счастливо смеялся.
У него на работе аврал, в универе пересдача, ему нужно семью кормить, а тут такое горе!
Умирать она, видите ли, вздумала!
На волю его отпустить…
Я тебе помру!..
Я тебе разведусь!…
И чтобы в ванную без моего ведома даже войти больше не смела!
ВСТРЕЧА
Самолёт, в котором подруга улетала к мужу, стремительно набирал высоту.
Алёнка проводила его последним взглядом и через здание аэровокзала устремилась к автобусной остановке.
В здании что-то неуловимо изменилось, и пока она шла к противоположному выходу, вдруг заподозрила неладное.
Ей показалось, что тот, из-за которого она за этот последний год вся исстрадалась и высохла, присутствует где-то рядом и даже возможно смотрит на неё со стороны.
Разглядывать прилетевших и готовящихся к рейсу пассажиров Алёнка не стала.
Всё равно без очков ничего толком разглядеть не получится.
Но на всякий случай пулей вылетела к остановке на самый солнцепёк и мысленно перевела дух, анализируя свои ощущения.
Дело даже не в том, что ей показались знакомыми феромоны, витающие в воздухе.
Ей почудился знакомым и цвет костюма одного из стоявших в отдалении мужчин!
Как и все близорукие с детства люди, она ориентировалась по цвету не хуже любого стопроцентного зрячего, усматривая таким образом необходимого и хорошо знакомого человека по цветовому пятну чуть ли не за два от себя квартала.