Кольцо Изокарона

И тогда преподобный Сюрен повелел бесу: "Изыди!" — и Изокарон, из чина Властей, сидевший в правом боку под последним ребром игуменьи, покинул тело несчастной, оставив при исходе свой знак в виде глубокой царапины на большом пальце левой руки Анны Дезанж, сделанной его железным кольцом…"

Достаточно. — Дядя захлопнул книгу и поставил обратно в шкаф. — Для общего развития хватит; добавлю только, что изо всех бесов Изокарон и еще, пожалуй, Асмодей числятся первыми специалистами и виртуозами по части совращения и одурачивания людей. — Старик помолчал, а потом покачал головой: — М-да-а, юноша, я тебе не завидую…

— Это почему же? — вяло запротестовал я, хотя в душе давно уже сам себе не только не завидовал, а просто-таки клял наипоследнейшими словами за то, что вляпался как осел в эту, хотя вроде бы и невероятную, но тем не менее довольно мерзко пахнущую историю.

— Господи, дядя! — преувеличенно картинно всплеснул я и без того трясущимися руками. — Да стоит ли вообще ломать над этим голову? Сейчас я приду домой, выкину чертово кольцо — и пропади оно пропадом!..

Но старик невесело усмехнулся:

— Прости за неприятную откровенность, племянник, но ты на крючке. Если выбросишь кольцо, оно все равно в е р н е т с я, но уже с куда большими… гм… осложнениями. Нет, как ни крути — выход один.

— И какой же? — не слишком браво поинтересовался я ("не слишком" — это еще мягко сказано).

— Кольцо было адресовано М., - словно не слыша вопроса, задумчиво проговорил дядя. — Но М. к тому времени исчез, и оно случайно, а может, и нет, попало в руки несчастного, которого М. пригласил ознакомиться с содержимым конверта, после его смерти, видимо, потерянным для нас навсегда. Покойный, должно быть, не чувствовал в себе сил к тому, чтобы исполнить… Не знаю, что, но то, что, очевидно, нужно было исполнить, следуя вероятным инструкциям М., если, конечно, именно они и находились в конверте.

Да, он только самым подробнейшим образом записал рассказ М., невольно включив в него и завязку следующей истории. Какой? Понятия не имею, могу лишь предположить, что он, поступив, быть может, не слишком порядочно, попытался выйти из игры, подставив тебя. Но он не знал, что из подобных игр так просто не выходят…

И вот он мертв — а ты… ты в ловушке, и путь из нее, как ни парадоксально, один: в пасть льва. Да, я знаю, там смерть, однако — там и спасение, которое отныне целиком и полностью будет зависеть от тебя самого.

— И где же, по-вашему, находится эта… пасть? — подавленно пробормотал я.

Старик пожал худыми плечами:

— Затрудняюсь ответить наверняка, но… скорее всего, где-то в окрестностях Волчьего замка…

Мог бы и не затрудняться! Как говорит один мой знакомый, нечто в этом роде я и предполагал.

Глава IV

Наверное, встретив этого человека на улице, я бы ни на секунду не задержал на нем взгляда — просто прошел бы мимо, и все, — настолько серой и неприметной была его внешность. Уже немолодой, лысоватый, среднего роста, среднего сложения и с какими-то усредненными, можно сказать — среднестатистическими чертами лица.

Однако тип сей придерживался, видимо, прямо противоположного мнения насчет моей важной персоны, раз, идя по улице, специально завернул ко мне в гости, хотя до сего дня мы с ним никогда не встречались.

Удостоверившись, что это действительно ко мне и посетитель не ошибся адресом, я пригласил его в гостиную, предложил стул и сигары, но, приняв первое, по поводу второго он отрицательно покачал головой:

— Знаете, коли уж в книжках пишут, что сыщик обязательно должен курить трубку и ничего кроме, то с вашего позволения…

Он достал из кармана кисет и короткую пенковую трубку, проворно набил ее темным табаком, уминая табак большим пальцем, и, прикурив от спички и не выпустив дым разве что только из ушей, удовлетворенно откинулся на высокую спинку стула.

А я, признаться, остолбенел.

— Сыщик?! — недоверчиво протянул я, пятясь к другому стулу. — Сыщик…

— Ага, — подтвердил он и, сунув на мгновение руку в карман, помахал перед самым моим носом служебным удостоверением. — Или, если вам будет угодно, — инспектор полиции. Но какая разница, правда? От перемены мест слагаемых я же все равно не стану вдруг цирковым акробатом. Однако… — предупредительно поднял он вверх палец. — Однако имени своего я не назову, или — пока не назову, потому как нахожусь здесь конфиденциально и… некоторым образом даже противозаконно.

— Да неужели?! — невольно восхитился я и отчасти воспрял духом, моментально сообразив, что в статусе "противозаконного" визитера этот служитель Фемиды навряд ли способен причинить мне какие уж либо особенные неприятности. По крайней мере, не сей же час.

— Ага, — снова добродушно кивнул он и, капельку помолчав, добавил: — Я пришел по просьбе одного человека. Да в общем-то… вашего дядюшки…

— Дорогой дядюшка! — умильно вздохнул я и едва не поднес к глазам платок.

— … но, если быть откровенным до конца, я пришел бы к вам и без оной.

Вот это понравилось мне уже гораздо меньше, и я незамедлительно уточнил:

— Но и в том случае… м-м-м… "противозаконно"?

— Ага, — сказал полицейский. — Даже более чем.

Знаете, на каком-то этапе нашей беседы эти словесные выверты мне надоели, и я предложил:

— Послушайте, уважаемый, а может, перейдем наконец к сути?

Он не стал возражать.

— Может, и перейдем. Понимаете, ваш дядя — мой старинный приятель. И вот два часа назад он позвонил мне с просьбой сделать все возможное, чтобы не получил огласки ваш вчерашний визит в некий дом, владелец которого сегодня утром был найден, если можно так выразиться… не вполне живым.

— Да? — осторожно проговорил я.

— Да, — в который уже раз кивнул он. — Но скажу честно, как раз этого я делать и не собирался.

— Надо же! — изумился я. — И позвольте полюбопытствовать — почему?

— Охотно позволю. Главным образом потому, молодой человек, что в момент, когда вы садились вчера на извозчика, я сам входил в дом нашего, увы, бывшего общего знакомого.

— Общего?! — недоверчиво прищурился я. — Как, и он тоже?

— Тоже, — подтвердил гость. — Скажу больше: встреча с вами была у него назначена на десять часов, а меня он попросил прийти к одиннадцати, чтобы самому успеть более-менее детально переговорить с вами.

Я на всякий случай решил прикинуться простаком.

— А о чем? О чем, сударь, мы, по вашему мнению, должны были с ним переговорить?

Мой собеседник глубоко затянулся и небольшими порциями выпустил под потолок облако дыма.

— Да все о том же, сударь, все о том… Вот что, давайте-ка сразу устраним возможные недомолвки: я тоже читал рукопись, с которой днем он заходил к вам на службу, и мы… обменялись с автором кое-какими соображениями.

— Ах, даже так?

Зрачки его сузились.