Кольцо призрака
Шрифт:
– Бабу у меня увели! Мою бабу! – взвыл кирпично-глиняный визави Лаптя. В подоспевшем красном луче, как показалось Анне, по его лицу от виска до угла рта прошла трещина. – Я сейчас разберусь! Знаю, кому ноги выдерну!
– Бифштекс подавать с кровью? Бифштекс у вас заказан, – пискнула, низко наклоняясь, вертлявая Неля, и ее живая грудь зашевелилась.
Анна догадалась: в лифчике у нее поселилась пара быстрых белок. Неля потянулась через стол, собирая пустые тарелки, что-то напевая, фальшиво и негромко: ля-ля-тру-ля-ля!
– Да вон она! Танцует. Никто не съел твою крошку! – взвизгнул Лапоть.
Анна проследила
– Ой! – с ужасом выкатил глаза Лапоть. – У меня же Новосибирск на проводе. Забыл, дурак! Генка! У меня же Генка заказан!
Лапоть охнул, по-собачьи мокро уткнулся лицом в колени Анны, присосался к ее упавшей руке. Выпрямляясь, на том же движении взмыл вверх всем коротким телом, так что Анна успела даже разглядеть рифленую подошву его ботинка. Тут же его облепила музыка, унесла тяжесть глубокой волны.
«В цирке научился. Раз и нету», – равнодушно подумала Анна.
– Стой, сволочь, убью! – Сосед с чавкающим звуком вырвался из кресла. Но его могучий бросок не мог догнать того, кто умел исчезать мгновенно и бесследно.
– А платить кто будет? Нажрали небось на миллион! – проворчала толстая официантка, качаясь на высоченных подламывающихся каблуках. Ее лицо отблескивало ржавчиной. – А куда кавалер делся? – ^Iна ткнула рукой в пустое кресло Лаптя. – Мать он свою не уважает. Она, может, плачет, да не говорит. От слез вся землей сделалась. Совести у них нет, у нынешних. В деревню бы уехать, не смотреть на них. А как за коньяк платить, их тоже нету. Все смылись.
– Уплочено, все уплочено! – звонко защебетала вертлявая Неля, и Анна увидела ее оживленное лицо. Тысячи вопросов вертелись на ее коротком раскаленном язычке. Но она тут же отвернулась, скрывая свою причастность к дорого оплаченной тайне. Быстро поджала губы, погасила блеск глаз, с тихим скрежетом опустила решетчатые ресницы. Она наклонилась к Анне и сунула ей в руку что-то маленькое, плоское, согретое ловкой ладошкой.
– Вам велели передать. Номерок. Сказали, шубка там у вас. Но вы себе сидите, отдыхайте. Я вас не тороплю. Все уплочено. Горячее хотите – мигом подам. И коньяк, хотите, тоже допивайте. А закуску с собой берите. Я пакетик дам.
– Ох, Нелька, ох, сколько бумажек огребла, – с безнадежной завистью и восхищением сказала, покачиваясь, большая официантка. – А у меня вот признали: отложение солей во всем организме.
– Гостя надо видеть, Валюша, дорогая. – Неля выдвинула в круг света живую рыбку бедра, придержала ее рукой. – Я вот теперь на спальню коплю. Атлас. И чтоб так: хочешь вдоль, хочешь поперек!
– Счастливая ты, сучка… – потирая спину, скрипнула толстуха Валюша. Пошатываясь, отошла, плохо растворяясь в чужом ей полумраке.
– Дура! Думаешь, я с мужиком лягу? – взвизгнула ей вдогонку Неля. Колючие ресницы вскинули челку. – Ты что? Буду я мужиком такую вещь поганить! Одна спать буду. Вот! Хочешь вдоль, хочешь поперек! С кошкой спать буду, с кроликами…
Боже мой, Боже мой, откуда она знает? Вдоль и поперек… Откуда? Может, все уже знают? Что знают?
Анна с трудом заставила себя встать и пошла в ту
сторону, где, как ей казалось, должна быть дверь, пролом в стене, через который можно выйти отсюда.– Женщина, вы куда? – крикнул кто-то за ее спиной. Наверное, вертлявая Неля с ее колючими, как вилки, ресницами. – Коньяк хоть возьмите, я пробку дам. Не туда, не туда, не туда идете. Номерок забыли!
Глава 16
Анне казалось, оплетает комнату невидимая паутина. Паук сплел свои сети. В луче солнца возник и блеснул между шкафом и люстрой еле видный узор. Седой волос протянулся от недопитой чашки кофе куда-то в угол. Анна махнула рукой – все пропало.
Какой тогда вечер получился неудачный. Когда это было, два, три дня назад? Если бы Илья пришел, было бы по-другому, может, и Андрей не напился бы. Илюша, он добрый, все шутит. Старается не глядеть на меня, а не может, мигает и глядит. А девка эта пива выпила ящик. Андрей ушел, она еще танцевала, да нет, просто стояла, качалась, как дура, всем мешала. А Андрюша уже ушел. Его не было. Поздно домой вернулся, пьяный. Завалился на тахту и захрапел. Всегда храпит, когда ему плохо.
Анна с утра не находила себе места. Только не думать, ни о чем не думать. Чтобы хоть чем-то занять себя, принялась за уборку. Пылесос не включала – Андрюшу разбудит.
«Это наш дом, наш с Андрюшей», – как заклинание твердила Анна.
Оглянулась. Не поймешь, что творится со старым домом. Рамы перекашивает, осыпается замазка. Древесная гниль скопилась под половицами, ходишь по ним – там что-то дышит.
– Уж дали бы дожить спокойно, – однажды с непонятным раздражением сказал Андрей.
«Что? Как дожить?» – хотела спросить Анна. Не решилась.
Сонно, ничего не опасаясь, мимо лица прожужжала крупная муха. Летает по всей квартире. Анна уже пробовала прихлопнуть ее, стегнув по оконному стеклу полотенцем. Но мухе хоть бы что, вроде свалилась на пол, да нет, живучая дрянь, опять летает, нечисто жужжа.
Автандил… Что он тогда так испугался, будто мух не видел? Анна повела плечами, отгораживаясь от воспоминаний, не теряющих своей оскорбительной яркости. Лапоть его привел, это точно. А сам на лестнице на ступеньках сидел, ждал, хихикал… И муху Лапоть принес. В кулаке.
Анна, держа тряпку, вытирая по пути что попадется – стекла, дверные ручки, прошла на кухню. Мясо томится в соку, чуть поджаристое, как Андрюша любит. Выключила газ. Тихо, чисто.
В ванной лилась вода, и Анне был успокоителен ее монотонный шум.
Как это Лапоть такую силу набрал? Раньше по углам жался, лебезил. И чем я ему так не подхожу? Анна понюхала под мышками рубашки Андрея. Совсем не пахнут. И воротнички чистые. Как ненадеванные рубашки. И кожа у Андрея такая гладкая, свежая, будто каждый день новая…
«Господи, какая дурь в голову лезет!» – с внезапной тоской подумала Анна.
Она утопила рубашки в воде, намылила воротнички.
Анна стала вытирать стекла книжного шкафа, и вдруг тяжелая кукла со стуком свалилась откуда-то сверху. Кукла лежала на ковре, раскинув пластмассовые руки. Один глаз у нее был полуприкрыт треснувшим веком, и от этого казалось, что кукла подмигивает. Это же кукла той девочки! Как ее? Лидочка, Лапочка?.. Она все спрашивала. Страшная какая кукла. А я не боюсь, чего мне бояться.