Кольцо Уракары

Что они прощупывали меня в тонких полях, я понятно, чувствовал — иначе грош цена была бы мне как профессионалу. Однако они не смогли углубиться, но пошли, сами того не сознавая, по тому обходному канальцу, который я им предоставил точно так же, как совсем недавно — Зендену с Повиджем, и в котором найти — кроме того, что я сам выставлял напоказ, — нельзя было совершенно ничего. Однако говорить об этом я, понятно, не стал.

— А теперь, — сказал гид наставительно, снова входя в роль, — должен предупредить вас, чтобы вы не пробовали вынести с аукциона совершенно ничего, не заплатив и не оформив, как следует. Ни в карманах, ни в памяти. Потому что и сам ассортимент того, что продается и покупается, — top secret.

— Но тут же вроде бы только свои…

— Так-то так, — пробормотал он невесело. — Вы, однако же, сами понимаете: все мы тут от святых очень далеки, добывать секреты и торговать ими — занятие не для ангелов. Мы здесь ходим по водоразделу добра и зла, по сути — мы та же специальная служба, разведка — вот-с работаем, правда, куда продуктивнее. Ну, а когда ходишь по скользкой дорожке над обрывом, недолго и сорваться. Да вы и сами, я думаю, немногим лучше, а?

— Пожалуй, — не стал я лукавить. — Что же, все правильно. Так где же пресловутый аукцион?

Здесь тоже был пристальный контроль, который я прошел благополучно, внутри же все оказалось, как у людей: небольшой зал с рядами стульев, кафедра, аукционист с молотком. Только предлагаемые лоты не выносились для показа возможным покупателям, а высвечивались на экранах — одно лишь название и краткое содержание, сам же материал оставался тайной — пока ты его не купил. Ничего удивительного: этот товар — такого рода, что украсть его — не обязательно значит вынести, часто бывает достаточно просто увидеть.

Торги уже шли. Сперва я не увидел большой разницы между этим заведением и биржей — если не считать, конечно, антуража. Но после двух-трех лотов различие сделалось ясным. Если на бирже предлагали товар, так сказать, готовый к употреблению, то есть купил — и можешь продавать в газеты, на телевидение, разведке своего мира, а может быть, и не своего, или же самому построить на этом интригу, если ты занимаешься политикой, — есть много путей реализации закрытой информации, — то здесь продавали действительно полуфабрикаты, иными словами — не тайны, а лишь пути к их получению. Вы могли купить, например, информацию о человеке, располагающем сведениями, которые вас заинтересовали, о самых удобных подступах к нему, получить его исчерпывающую биографию, круг людей, через которых можно на него воздействовать, и прочее, и прочее. Или же — обзавестись точными данными: в каком мире, городе, улице, доме и сейфе находится интересующий вас материал, как он защищен, каким способом удобнее проникнуть в хранилище, кто владеет шифром замка — так что для создания плана действий потребуются лишь незначительные уточнения. Совершенно ясно, что этот товар стоил куда дешевле: покупателю основную работу предстояло проделать самому. Но — может быть, по причине цены, а возможно, еще и потому, что такой товар, как ни странно, в мирах продать было легче, потому что (как вполголоса объяснил мне мой гид) везде в Федерации существовали сильные организации посредников, пользовавшихся наводкой и — в случае успеха — продававших информацию уже на бирже, задорого. Так или иначе, народу, явно не принадлежавшего к персоналу Рынка, на аукционе было куда больше, чем на бирже. Так что наше появление осталось незамеченным. Я послушно следовал за моим гидом, а он проворно пробрался к первым рядам, где виднелись свободные стулья.

Первые лоты прошли без нас, мой гид позаимствовал у соседа список лотов и внимательно изучал его, поминутно бросая взгляд на табло. Потом покосился на меня и поморщился:

— Похоже, что не везет. Тут везде — много черной работы. А хотелось бы показать вам что-нибудь поделикатнее… чтобы перчика побольше — и черного, и красного, и чтобы пахло… (он зажмурился и втянул носом воздух с такой силой, что сосед недовольно оглянулся), чтобы от одного запаха голова кружилась. Вот что нам требуется. А выставляют сами видите, что: убрать, взломать, удрать… Несолидно. С вашей-то квалификацией…

Я подозревал, что о моей квалификации представления у него имелись самые смутные, но разочаровывать его не стал и кивнул. Тем более что он, в общем, был совершенно прав — только сам не знал, насколько.

— Тогда чего же мы здесь сидим? — спросил я.

— Терпение — первая добродетель охотника за тайнами, — наставительно изрек он. — Тут, понимаете ли, народ тоже хитренький: иногда под сереньким ярлыком у них оказывается такое, что облизнуться можно.

— Зачем это им?

— Ну, скажем — кто-то попросил. И не даром, конечно. Потому что заинтересован это купить, но, конечно, не хочет, чтобы цены взвинчивали до соседней Галактики. Везде свои хитрости. Так что — повременим с уходом.

Пришлось ждать. Торговля шла не ахти как: продавался в среднем каждый третий лот, и часто — по объявленной цене. Видимо, народ здесь собрался тертый. Да другие сюда и не сунулись бы. Я не упустил возможности повысить уровень знаний:

— Слушайте, а то, что здесь не купят, — куда денется?

— Раз в неделю — распродажа. Будут отдавать задешево.

— А если и там?..

— Остатки пойдут в систему подготовки. Для практических занятий, тренировок. Мы же не только самотеком получаем товар, это — прогарное дело. Лучший товар добываем сами. Ну, а для этого, как вы понимаете, нужны кадры. Хорошо подготовленные. Вот, например…

Но примера он так и не привел: объявили очередной лот, и я сразу же насторожился:

— Ага: вот это, пожалуй, то, что мне пригодится в моей многотрудной жизни… Не зря мы с вами теряли тут время.

Я прочитал название лота на экране:

«Секретные материалы Синеро-Тернарского судебного процесса».

Действительно, эти сведения могли представлять для нас — для меня — интерес.

— Покупайте, — шепнул я ему.

И он сразу же, взбросив руку, громко объявил:

— Пятнадцать!..

Больше дать никто не захотел. Я заплатил деньги, так вовремя ссуженные мне дамой с базара, и получил коробочку с кристеллой и длинным рядом цифр на крышке.

Сделанная покупка была, наверное, действительно выгодной — не для меня (это еще предстояло понять), но для моего гида — судя по тому, что настроение его поднялось сразу на десяток градусов. Я предположил, что он — да и не только он, наверное — получал определенный процент с продаж, совершавшихся при его участии. Мне он удовлетворенно заявил:

— Ну, можете считать, что день прошел с пользой. Теперь стоит чуть расслабиться. Не против?

— Сначала хочу посмотреть, за что же я отдал свои деньги.

— Это не сам материал, — негромко пояснил мне гид. — Тут всего лишь допуск и адрес.

— Вот новости! Где же мне найти сам текст?

— В либрарии — библиотеке Рынка.

— Что же мы стоим? Ведите! Не терпится посмотреть, насколько успешной оказалась моя первая покупка здесь.

Он чуть поморщился; похоже, считал визит в библиотеку потерей времени, когда ему хотелось обмыть аукционную сделку.

— Ну, ладно, — все же уступил он. — Отведу вас туда. Только извините — сам не останусь: мне там почему-то делается тоскливо, как на погосте. То, что там хранится, — в основном давно отработанные операции, секреты, которые сто лет как перестали составлять хоть какую-то тайну. Я тем временем, с вашего позволения, схожу вниз купить что-нибудь из пищи телесной, твердой и жидкой. Чтобы на покупке не прогадать. Святой ритуал, понимаете ли.

Уже выходя, я краем глаза заметил, как в аукционный зал с противоположной стороны — с той, где, по моим расчетам, помещался оперативный центр Рынка — вошел, а вернее даже — вбежал Повидж. И кинулся прямо к аукционисту.