Кольцо в Новый год

— Прежде чем ты попытаешься сказать «нет», — говорит она, переходя в режим «боевой мамы». С таким успехом я могу сразу признать поражение, потому что, когда у нее такое выражение лица, она не остановится, пока не получит то, что хочет. — Ты для меня как дочь, и у меня будет только этот выпускной. Я хочу, чтобы все было идеально, и это включает тебя в этих туфлях.

Слова Кэти попадают прямо в сердце. Мы много разговаривали наедине, и когда говорили о сексе, она сказала, что Рид оказался единственным ребенком, которого она смогла родить. Будь ее воля, у нее был бы полный дом детей. Я для нее как дочь, которую она всегда хотела. На прошлой неделе она спросила, занимаемся ли мы с Ридом сексом, а потом произнесла речь про безопасность. Я сказала, что нет, и это было правдой. Но после завтрашнего вечера уже не будет.

— Спасибо, — говорю я, потому что знаю, что ей будет больно, откажись я, и, честно, они мне действительно нравятся, и я не хочу отказываться. Я обнимаю ее, и она крепче прижимает меня к себе. — Я люблю тебя.

Она отстраняется и обхватывает мои щеки.

— Я тоже люблю тебя, милая. Будто ты моя родная дочь. — Она целует меня в каждую щеку, и я чувствую, что сейчас заплачу. — Однажды Рид женится на тебе и даст нашу фамилию, но ты уже часть нас, а это самое главное. — Она прижимает ладонь к груди. — А потом, попозже, ты подаришь мне много внуков.

Я начинаю смеяться, и это помогает отогнать слезы, навернувшиеся на глаза.

— Намного, намного позже. — Она выразительно приподнимает бровь, и я уверена, что Рид уже сказал своим маме и папе что не вернется домой завтра ночью. Мое лицо пылает, и она улыбается, покачивая головой. — Помни, что я сказала об использовании защиты.

Я молча киваю и смотрю на коробку в руках.

— Примерь их, я хочу посмотреть. — Она возбужденно хлопает в ладоши, я сажусь в кресло и надеваю их.

Туфли идеально сидят, и, глядя на них, я не могу отделаться от мысли, что завтра — начало новой жизни. Мы с Ридом говорили о том, что после окончания школы поищем жилье, чтобы жить вместе.

— Ты думала о том, чем хочешь заниматься? — Я смотрю на Кэти, когда она задает вопрос, будто читает мои мысли. Она хороша в этом, как и Рид.

— Не уверена. — Я пожимаю плечами, потому что не хочу говорить, что у меня на сердце. Глупо для девушки моего возраста хотеть этого, потому что я должна думать о поступлении в колледж и карьере, но я думаю о том, чтобы иметь семью.

— Ты же знаешь, чего бы ты ни хотела, мы поддержим тебя, милая. — Я стою на каблуках, чувствуя себя более уверенно после ее заверения.

— Спасибо, — снова благодарю я, и не только за туфли. Она так много для меня сделала, и я знаю, что никогда не смогу отплатить ей за доброту.

— Мы, девочки, должны держаться вместе, — смеется она, когда Майк и Рид входят в комнату.

— Ты упадешь в этих штуках, Ямочки, — говорит Рид, поднимая меня, и мои ноги отрываются от земли.

Я опускаю руки на его широкую грудь, и не могу не заметить, что за последние несколько лет он действительно превратился в мужчину. Не знаю, может, он такой сильный и накачанный из-за футбольных тренировок. В любом случае, он больше своего отца.

— Не упаду, ведь ты все время носишь меня на руках, — шучу я, и он быстро целует меня в щеку.

— Ужин готов, — говорит Майк, когда Рид опускает меня на ноги. Я снимаю туфли и убираю их обратно в коробку.

Мы вчетвером садимся за стол, потому что мой отец никогда не присоединяется к нам. В последнее время он стал еще более замкнутым и где-то пропадает по несколько часов. Он говорит еще меньше, чем раньше. Я пыталась поладить с ним, но это сложно, когда я с родителями Рида, а потом возвращаюсь домой к отцу, который едва говорит мне три слова. Теперь я сдалась и больше не пытаюсь завязать разговор. Я перестала приглашать его на ужин вместе с Сандерсами, а они перестали спрашивать, придет ли он.

Я отталкиваю все мысли об отце, пока мы обедаем и отлично проводим вечер. Слишком скоро солнце садится, а родители Рида, прибравшись после ужина, уходят в дом на ночь. Мы с Ридом остаемся на заднем крыльце, а когда они уходят, он наклоняется и целует меня в шею. Сначала это мягкое прикосновение, и я вздыхаю, желая большего.

— Завтра я узнаю тебя во всех отношениях, — шепчет он мне в кожу, и все мое тело напрягается.

Он затаскивает меня к себе на колени, а потом настойчиво целует. Запускает пальцы мне в волосы, и я не знаю, как долго мы так сидим и целуемся. Мы можем делать это часами, но когда, наконец, отстраняемся друг от друга, мои губы пощипывает, и я задыхаюсь. Рид держит меня руками за бедра, останавливая мои покачивания на нем, и я знаю, что он пытается взять себя в руки.

— Завтра, — напоминаю я, и он стонет, прижимаясь своим лбом к моему.

— Ты знаешь, что я люблю тебя? — говорит он, и я киваю.

— Знаю. — Я провожу руками по его груди. Не знаю почему, но это всегда меня успокаивает, точно так же, как его успокаивает потирание моего безымянного пальца.

— Нет, Ками, я люблю тебя. Мы говорим друг другу эти слова с детства. Ты говоришь их моим родителям, и они говорят тебе в ответ, но ты же знаешь, что это другое, да? Я люблю тебя больше всего на свете.

— Конечно, знаю. И ты знаешь, что я люблю тебя так же?

— Ага. — Он улыбается мне, прежде чем снова поцеловать.

Мне все равно, что кто-то говорит, Рид — мой навсегда. Некоторые люди в школе говорят, что это школьная любовь, и она быстро пройдет. Я не обращаю на них внимания, потому что это не так. Не знаю, как нам повезло найти друг друга такими молодыми, но мы нашли.

— Какого черта! — Я отстраняюсь от Рида из-за звука отцовского голоса, разносящегося с другой стороны веранды. — Вы хоть представляете, сколько сейчас времени? Иди сюда, Ками.

— Мистер Эванс, — говорит Рид, стоя рядом со мной. — Мне очень жаль, что так вышло. Я не хотел проявлять неуважение. Она моя девушка, и мы увлеклись.

Могу сказать, что Рид пытается быть вежливым ради меня, но он хочет сказать больше. Его не волнует мой папа и то, как пренебрежительно он ко мне относится. Конечно, Рид никогда не поймет, что кто-то не хочет быть рядом со мной.

— Я сказал, иди сюда, — снова резко говорит отец и указывает пальцем на землю рядом с собой.

— Нет необходимости так с ней разговаривать. — Голос Рида становится твердым, его челюсть сжимается.

— Она моя дочь, — говорит папа, но делает шаг назад. Он не сравнится с Ридом, особенно, когда дело касается меня.

— И она моя… — Я хватаю Рида за руку и сжимаю ее, чтобы он посмотрел на меня.

— Забей, — тихо говорю я. — Увидимся завтра. Мне все равно пора спать. — Он смотрит на меня, прежде чем посмотреть на отца. Не знаю, в чем дело, потому что раньше ему было безразлично, что я делаю.

— Мне это не нравится. Я не хочу, чтобы ты уходила. — Рид берет меня за руки, его взгляд встречается с моим.