Кольцов. Часть 1
Шрифт:
– А мне к началу июля.
– Тебе повезло больше. Можно отдохнуть, – подмигнул Александр. – Девчонки-то тут есть?
– Наверное, есть, – улыбнулся Кольцов, вспоминая свое недавнее рандеву с поварихой.
Рано утром они вдвоем пошли на море. И хоть Андрей любил совершать утренние прогулки в одиночестве и плавать нагишом, но в этот раз он отчего-то был вовсе не против компании веселого соседа. Сашка как-то сразу расположил Андрея к себе своим добрым нравом, неунывающим характером, жаждой жизни и добрым сердцем. Всю дорогу до пляжа они болтали о всяких глупостях, много смеялись и чувствовали себя необыкновенно
– Ну, "ушной доктор", куда мы пойдем? – спросил его Андрей недалеко от одного из Ялтинских пляжей. – Прошлый раз я купался возле мола. Но, туда не пойдем…
– Как скажешь, хирург, – отозвался Сашка. – А пойдем на тот пляж, где галька поменьше.
Они вышли к пустому галечному пляжу. Рядом с морем находились огромные гранитные валуны. Сашка сразу разделся и трусцой, стараясь не поранить ноги, побежал в воду. Андрей же уселся на один из камней и достал свою любимую флейту.
– Ох, и холодная нынче водичка! – крикнул Сашка. – Аж, обжигает.
– Она еще толком не прогрелась. Днем немного теплее.
– Пошли купаться!
– Я сейчас. Вот только на флейте поиграю.
Тонкая мелодия разорвала утреннюю тишину туманного пляжного амфитеатра. Андрей играл самозабвенно, закрывая от наслаждения глаза. Когда он закончил, сзади раздался восхищенный шепот Александра:
– Ух ты, как здорово ты играешь. Что за инструмент такой?
– Это флейта Пана. Моя любимая…
– Покажи, – Саня протянул руку.
Андрей нехотя отдал свою любимицу. И в тот момент, когда она была уже в руках Миллера, флейта отчего-то выскользнула из мокрых пальцев нового знакомого и, ударившись о край валуна, треснула пополам. У Андрея перехватило дыхание – на гальке лежали теперь два обломка его любимой флейты. Одна из трубок раскололась пополам, образовав острый, неправильной формы обломок.
– О, господи! Что я наделал! – вскрикнул Санька. – Прости друг. Мы склеим ее, мы что-нибудь придумаем.
– Да, что тут придумаешь? – обреченно, глухим голосом отозвался убитый горем Кольцов. – Все одно к одному…
– Да нет же, Андрей. Не горюй! Я что-нибудь придумаю, – он сел рядом прямо на гальку и смотрел на Кольцова глазами, полными страдания.
– Что тут придумаешь? Кабы еще связка распалась, а тут ведущая трубка раскололась… – у Андрея увлажнились от досады глаза.
– Обожди, обожди… Знаешь, что я вспомнил! В Коктебеле живет Макс Волошин. Ты знаешь его?
– Нет, не знаю.
– Ой, я вас познакомлю. Это такой человечище. Он и художник, и поэт и… Да он – глыба! У него всегда много гостей.
– И что с того?
– А то, что в прошлый раз он меня знакомил с одним из своих соседей. Его зовут Быков Юрий Васильевич. Он бывший инженер.
– Зачем нам инженер? Нам же не спицу в колесе надобно исправить.
– Э, да погоди ты! Быков этот очень талантлив. Он уникум. Кроме металла он знает, как с деревом обращаться. Он – гитарный мастер. И скрипки делает и мандолины. У него там, в Коктебеле, мастерская. Он сам нам играл на своей гитаре. Звук потрясающий. Он склеит тебе флейту так, что и следа не останется.
– Ну, коли так, то едем прямо сейчас, – Андрей решительно встал.
– Поедем завтра, с утра. Мне сегодня надо родителей друга погибшего навестить. Они живут в Массандре. А потом я сбегаю в порт и узнаю расписание парохода в сторону Коктебеля, – тараторил Санька. – Здесь ходят три. И до Феодосии и до Алушты. Меньше чем за сутки будем на месте. Переночуем у Макса,
а утром пойдем к Быкову.Полдня Андрей таскался по полуразрушенной Ялте. Гулял по Ялтинской набережной. Побывал в нескольких скверах. Вечером, за ужином он вновь увидел грудастую повариху Оксану. Сегодня она казалась печальной – большие черные глаза влажнели от набегающих слез. Она то и дело отводила взгляд и утиралась маленьким платочком. Когда все поели, и Оксана убирала со стола посуду, Андрей оглянулся по сторонам и ухватил ее за пухлую ручку.
– Что ты, милая? Что с тобой?
– Ничого, чула, ви завтра, зьежаєте.
– Да, мы едем в Коктебель, а потом и в Феодосию надо. Меня же туда распределили в командировку.
– Вси кудись идуть, идуть. Наче помишани. Чого не сидиться на мисци?
Она вдруг отвернулась и заплакала навзрыд. Он обнял ее сзади, стараясь утешить.
– Чего ты, милая? К тебе же муж приехал.
– Приихав, а що толку-то? Життя моє пропаща… – она вырвалась из его объятий и быстрыми шагами покинула обеденный зал.
У Андрея заныло в паху. Ему так хотелось догнать ее и стиснуть в крепких объятиях "Наверное, в ее комнатенке сейчас спит муж", – обреченно подумал он и вышел в коридор.
К вечеру прибежал довольный Сашка и плюхнулся на соседнюю кровать, заправленную серым суконным одеялом.
– Уф, насилу договорился, – тараторил он, доставая из-за пазухи газетный сверток.
От свертка остро и пряно пахло сушеной рыбой.
– Смотри, что мне родители товарища дали. Это же вяленная барабуля и хамса. А в этом свертке – картошка, черный хлеб и ялтинский лук. Налегай, Андрей.
– Да, я вообще-то только из-за стола. На ужин кашу давали. Живем как короли, а в Москве всё еще голодают.
– Ничего, скоро все наладится. Ешь, давай. Нам силы нужны.
– Да я мясо вообще не ем…
– Вот же новости! То-то я смотрю, ты тощий такой. Ну, хоть рыбу-то ешь. Она же не мясо.
– Ладно, – усмехнулся Андрей. – Уговорил. Уж, больно вкусно пахнет.
Сашка достал еще бутылку крымского вина. И разлил его по бокалам.
– Ну, давай, выпьем за революцию и новую республику советов!
Андрей помолчал в нерешительности, а после махнул рукой и выпил виноградное вино большими жадными глотками. По телу разлилось приятное тепло. А в голове будто прояснилось.
"И в самом деле, чего это я? Строю из себя инвалида? Я еще молодой мужик. Вся жизнь впереди. И женщины меня любят…"
– Андрей, ты меня слышишь? – вырвал из грез радостный голос Сашки. – Я им и говорю: нам завтра надо позарез ехать в Коктебель. А они мне: пароход пойдет только через три дня. Я им: да не можем мы три дня ждать. Нам завтра надо ехать.
– Ну? И что? – оживился Кольцов.
– А то! Все одно: плывем!
– Да?!
– Твой Санька хоть с кем договорится, – хвастал молодой лор-врач. – Я им бумагу показал от реввоенсовета, командировку в Феодосию. Ха-ха, даже на дату не посмотрели. Они засуетились. Испугались. Говорят, мил человек, да мы бы и рады, только один пароход ушел у нас с утра в Севастополь. Другой в доке стоит на ремонте. А третий из Евпатории прибудет ровно через три дня. Но, говорят, есть у нас старинный парусный двухмачтовый баркас. Им, мол, заведует бывший капитан, а ныне инвалид Пасечников. Мы его к тебе приведем и попросим доставить вас через сутки в Коктебель. А может, и раньше даже доберетесь. Так что, завтра в семь утра, возле нашего пирса нас ждет пиратская шхуна, доктор Кольцов! Ура! Выпьем за это!