Колдовские ворота

Хотя было темно, Барабин узнал Сандру и удивился.

— Ты ведь ночуешь с королем, — сказал он и услышал в ответ:

— Король уже встал.

— Тогда и мне пора, — решил Роман, сбрасывая с себя покрывало.

— Еще есть время, — промурлыкала Сандра. — Ты обещал!

— Я обещал отпустить тебя, когда ты вернешься от короля.

— Ты обещал сделать свою пленницу гейшей прежде чем отпустить.

— Тебе мало было короля?

— Король уже старый, — улыбнулась Сандра в темноте, и в этой почти невидимой улыбке, и в голосе ее промелькнуло опять что-то кошачье, сладострастное и с явным намеком, что не так уж король и стар. Во всяком случае, видно было, что первая красавица деревни Таугас ушла от него довольная.

Но от этого ее аппетит только разыгрался.

Между тем, Барабина ее настойчивость совсем не радовала. Мудрый учитель боевых искусств, у которого Барабин научился почти всему, что так помогало ему теперь, не раз говорил ему, что перед важным боем нельзя растрачивать сексуальную энергию.

Энергия любви и энергия боя — суть одно, и когда изливаешь первую, лишаешься одновременно и второй.

Правда, инструктор по рукопашному бою в армейском спецподразделении — тоже не последний человек в боевых искусствах — заметил однажды, что все это ерунда. Нет никакой мистической энергии, а есть только сила мышц и ловкость рук.

— Главное, чтобы тебя не застали врасплох голого с бабой в постели. А если это случится — первым делом подставь им бабу, и пока они проходят сквозь нее, прими боевую стойку. Голая баба отвлекает внимание, не всякий мужик ее так сразу убьет, и тебе как раз времени хватит, чтобы в форму войти.

Так что Барабин не знал, кому верить — учителю, который взял его под крыло еще подростком, или инструктору, который окончательно превратил его в боевую машину.

Раньше у Романа просто не было таких ситуаций, когда приходилось выбирать между женщиной и боем. Бои были не настолько серьезные, чтобы это имело хоть какое-то значение, да и постоянной женщины у Барабина не было никогда, а временных перед важным делом он просто не звал к себе и все.

А в этом странном мире женщины сами вешались ему на шею одна за другой, и отбиться от них не было никакой возможности.

— Вот возьму и оставлю тебя рабыней, — пригрозил Барабин в сердцах.

— Сначала возьми, — ответила на это Сандра.

— Хорошо. Если ты так хочешь, я доставлю тебе удовольствие. Но тогда ты останешься моей рабыней навсегда. Нравится тебе такой расклад?

На мгновение Сандра отпрянула от него и задумалась. А потом вдруг прильнула к нему всем телом, впилась в губы хищным поцелуем, и Роман услышал ее жаркий шепот:

— Лучше быть рабыней Истребителя Народов, чем вольноотпущенницей в проклятой деревне.

— Почему проклятой? — не понял Барабин.

В русском языке значение этого слова зависит от того, где поставить ударение. Но в местном языке, как и в правильном английском, такого различия не было. Слово «дамнет» могло означать как место, на которое кем-то наложено проклятие, так и место, которое говорящий проклинает сам.

Но судя по всему, Сандра имела в виду первый вариант — тот, что по-русски звучит с ударением на «о».

— Таугасу теперь не будет жизни от аргеманов, — сказала она. — Черный Ингер никогда не простит нам «Торвангу».

И тут Барабин в полной мере осознал, что его героическая акция с угоном драккара и его благородный жест с освобождением пленниц имеют и оборотную сторону.

Страшно подумать, что будет с женщинами деревни Таугас, которых он, Роман Барабин, заставил ворочать веслами на «Торванге», если Ингер из Ферна вернется.

А если даже и нет — все равно хорошего мало.

Аргеманы непременно отомстят за своего короля. И первым объектом мести будет Таугас.

Странно только, что другие крестьянки даже словом не обмолвились об этом, когда Роман возвращал им свободу.

Возможно, они просто не привыкли думать о таких вещах. Или первая красавица деревни Сандра сон-Бела была умнее их всех вместе взятых.

А может быть, эту мысль ей ночью подсказал король.

Идея, конечно, несуразная — неужто у короля дел других нет, кроме как разговаривать с гейшей о политике. А с другой стороны, чем черт не шутит.

Эта Сандра, пожалуй, и немого разговорит. А в крайнем случае — заласкает до полной потери ориентации во времени и пространстве.

Как уж там она ласкала короля — этого Барабин не знал, но сам он не потерял ощущение реальности, только призвав на помощь всю свою недюжинную силу воли.

Снаружи за массивной стеной башни собирались в поход воины баргаутского короля, и по звукам, долетавшим через незастекленные окна-бойницы, Барабин мог следить за тем, как идут у них дела. Он не хотел безнадежно опоздать — но это ему и не грозило.

Рабыня меча Эрефора была начеку и не позволила бы своему повелителю опозориться перед всем войском.

Когда она постучала в дверь, Барабин был уже одет, а Сандра сон-Бела оставалась обнаженной, и теперь было вообще непонятно, как с этим быть.

Бывшие пленницы, еще вчера получившие одежду, до сих пор оставались в замке и потянулись в сторону Таугаса только вслед за королевским обозом. Была выделена одежда и для Сандры, поскольку она тоже считалась крестьянкой. Но в эту ночь она сама сделала выбор и была теперь такой же рабыней, как Наида или та же Эрефорше.

Правда, о рабынях меча Эрефорше позаботилась особо в полном соответствии с приказом хозяина. Ей ведь было сказано принять от барона Бекара оружие, доспехи и снаряжение для Истребителя Народов и всех его бойцов. А рабыни меча вне всякого сомнения проходили по разряду бойцов.

Поэтому Эрефорше предстала перед господином в новой тунике и перевязи, с коротким мечом в простых ножнах и в изящном шлеме. Выглядела она не хуже, чем тогда, когда Барабин увидел ее в первый раз — при въезде отряда майордома Груса в деревню Таугас.

Ноги ее, правда, оставались босыми, но этому было свое объяснение. Рабыни вообще не должны носить обувь, если на то нет специального приказа хозяина, а хозяина не поймут, если он отдаст подобный приказ без уважительных причин.

Уважительной причиной считается необходимость выдать рабыню за свободную женщину, а также холодная погода, когда, выгоняя рабыню на улицу босиком, запросто можно ее лишиться, ибо лечить воспаление легких с гарантией успеха умеют только друиды, которые охотно соглашаются врачевать королей, но крайне редко снисходят к недугам невольников.

Барабин не имел ничего против этого правила. Босоногие девушки ему нравились, и он с интересом узнал, что вольноотпущенницы, как и рабыни, тоже обуви не носят, если только не выйдут замуж за йомена.

Среди йоменов, наоборот, считается позором ходить босиком. Хотя йоменов в сословной иерархии ставят ниже купцов и кшатриев, богатый и уважаемый йомен вполне может с ними сравниться и, подобно старосте деревни Таугас, держать себя с безродным воином запанибрата.

Йомен и сам может стать кшатрием — то есть воином, который самостоятельно выбирает, с кем и против кого ему воевать. А простому крестьянину эта дорога закрыта. Если он возьмет в руки оружие, то превратится в разбойника.