Колдовские ворота

Но теперь, когда баргауты все-таки добрались до механизмов, терять защитникам замка было уже нечего. Тем более, что у короля Гедеона в долине Кинд было еще шестнадцать тысяч воинов — есть из кого набрать новую штурмовую группу, и не одну. А Ночному Вору восполнить свои потери было нечем.

Однако для остатков группы принца Леона эти соображения роли не играли. Опустить мост должны были именно они — иначе им просто не доведется узнать, что там предпримет король Гедеон после их неудачи.

Но чтобы опустить мост, надо помешать черным гоблинам заклинить цепь. А дотянуться до них было нечем. Нож не добросить, а ни лука ни арбалета не было под рукой.

И тут в уши Барабину ударил крик принца:

— Ты же колдун, чужеземец! Сделай что-нибудь!!!

Это живо напомнило Барабину один старый советский анекдот про красного китайского пулеметчика Лю Ши. Когда в бою у него кончились патроны, политрук сказал: «Но ты же коммунист, Лю Ши!» — и пулемет тотчас же застрочил снова.

Будь под рукой у Барабина пулемет, он сразу решил бы все проблемы. А снять с балки зловредных гоблинов можно было даже из пневматического пистолета.

Но из оружия у Барабина были только два меча, в этой ситуации совершенно бесполезные.

— Трудно жить без автомата, — буркнул Барабин себе под нос по-русски и ухватился за ворот, который уже без всякого успеха дергал обладающий неимоверной силой оруженосец принца.

— Раз-два взяли! — заорал Барабин нечеловеческим голосом и навалился на ворот всем весом.

Истошный крик сверху был ему ответом. Отдернув руки и все-таки получив по пальцам железякой, которую он забивал под цепь, черный гоблин не удержал равновесия и свалился с балки.

Цепь стронулась с места и ворот начал проворачиваться. На втором таком же вороте повисли, кажется, все, кроме янычара, который в одиночку сдерживал накатывающую лавину врагов.

Когда он все-таки сгинул под их массой, пролет моста уже падал под собственной тяжестью наружу.

Барабин едва успел отскочить от ворота, пошедшего вразнос.

— Сорвется! — крикнул кто-то из тех, кто больше понимал в устройстве таких мостов и был в курсе, что опускать пролет надо плавно.

Когда цепь вытянулась на всю длину, опорная балка содрогнулась, и показалось на мгновение, что блоки сейчас действительно вылетят к черту, цепь сорвется и мост полетит в тартарары.

Но механизм был сработан на совесть.

В следующее мгновение ниндзя заполнили весь зал перед воротами, не дав баргаутам полностью поднять решетку. Трое рыцарей броневой стеной встали вокруг оруженосца его высочества, который в одиночку крутил последний ворот, но это не помогло.

Решетка остановилась на уровне полутора метров от пола и стала опускаться обратно. Барабин сам не заметил, как оказался снаружи. На нем висели трое черных гоблинов, которые пытались скинуть его в пропасть, но полетели туда сами — все кроме одного, который напоролся на меч.

Меч опять был легкий, самурайский, а куда девался Эрефор, Барабин понятия не имел. Да и не это заботило его сейчас.

Второй пролет моста был опущен раньше, и по нему уже бежали янычары, но в них со стен замка летели стрелы, камни и ядра, пущенные из катапульт.

Ядра были здоровенные, и создавалось впечатление, что люди Ночного Вора решили разбить злополучный мост в щепки. Хорошо, что из этих ядер в цель попадали далеко не все.

Гораздо хуже было то, что решетка опускалась. Осталась лишь щель, в которую можно было перекатиться только лежа. И Барабин очень вовремя это сделал, потому что буквально в следующую секунду на то место, где он только что был, обрушилась лавина горящей жижи.

Огненные брызги полетели во все стороны и на решетку в том числе. Ниндзя с криком отпрянули от нее, и в этот момент им было не до того, чтобы смотреть под ноги.

Полоснув кого-то снизу мечом по самому больному месту, Барабин перекатился в гущу врагов и внезапно возник посреди скопления самурайствующих молодчиков, посеяв панику в их рядах.

Это позволило ему пробиться к механизму подъема решетки и обнаружить, что там еще занимает господствующую высоту принц Леон, который стоит на станине ворота и мешает гоблинам его крутить.

Барабин в прыжке рванул ближайшую рукоятку в нужную сторону, и результат не замедлил сказаться. Возле решетки снова закипела схватка. Янычары по примеру Барабина перекатывались в чуть расширившуюся щель и сбивали с ног ближайших ниндзя, после чего, пользуясь заминкой, вставали на ноги и вступали в бой.

Через пару минут подъемный ворот крутили уже десять человек, и в башню неудержимым потоком вкатывались баргауты.

Барабин узнал бывшего графа Эрде в предводителе отряда кшатриев, который ворвался в башню сразу вслед за янычарами, и тот тоже заметил Романа.

Барабину показалось, что в глазах Роя из графства Эрде промелькнуло злорадство, когда тот заметил, что в руках у Романа нет именного меча, а на поясе нету ножен. Это означало, что они теперь в равном положении. Но Барабин выдержал его взгляд и только когда бывший граф отвернулся, Роман без сил опустился на каменный пол и откинулся спиной на холодную стену.

Мимо него, без задержки уходя в тоннель, потолок которого едва не задевал рога и другие украшения шлемов, скакали с копьями наперевес конные рыцари королевства Баргаут, и эхо превращало цокот копыт в непрерывный устрашающий гул.

В мостовой башне уже не осталось живых врагов.

40

По идее Барабину следовало бы без задержки снова броситься в бой, чтобы в первых рядах ворваться в главную часть замка и найти Веронику Десницкую раньше, чем это сделает кто-нибудь другой. Ведь именно ради этого Роман так стремился попасть в передовой отряд.

Но после штурма мостовой башни ему трудно было даже открыть глаза.

Он сделал это только после того, как услышал рядом с собой негромкий женский всхлип.

Перед ним стояла на коленях обнаженная и безоружная Тассименше. По телу ее текла кровь, а по лицу — слезы.

— Я не заслуживаю прощения, — сказала она еле слышно, опустив голову. — Я потеряла свой меч и притворилась мертвой. И вот я жива, а те, кого я бросила в бою, лежат убитые. Я так рада, что ты жив, мой господин, но ты будешь прав, если убьешь меня на месте.

Она снова всхлипнула и наклонила голову еще ниже, дрожащей рукой убрав волосы с шеи.

— Не говори ерунды, — буркнул Барабин, чувствуя, что ему тяжело даже ворочать языком. — Где Эрефорше?