Колдовской мир (Книги 4, 5, 6, 7 цикла "Колдовской мир")

— Откуда охотник взял тебя? — В голосе его был интерес к моей личности, но он не мог использовать это в качестве инструмента для достижения своих целей.

— Не знаю, помню только, что находилась на корабле во время шторма, а потом в порту, где меня подобрал один из воинов Лорда Фарло, — правдиво ответила я.

— Охотник этот тоже участвовал в заморской войне. Эсткарп? — Он швырнул в меня это слово, словно хотел увидеть мою реакцию не него.

— Эсткарп? — повторила я, потому что это слово ничего не значило для меня. Это враг Ализона?

Лорд Имграй пожал плечами.

— Так говорят. Но для тебя это неважно. Ты уже сделала свой выбор и поэтому остаешься.

— Кроме этого мне ничего больше и не нужно, мой Лорд.

Он проводил меня обратно в спальню девушек и, когда дверь за мной закрылась, я услышала, как он вызвал охранников и они встали у нашей двери. Я снова легла на свой соломенный матрац. То, чего я опасалась с тех пор, как покинула монастырь, было уже позади. Я преодолела уже два барьера между мной и тем, что я искала. Теперь я всеми своими мыслями вернулась к третьему — к тому, что ожидало меня на Перевале Соколов.

Мы знали о мужчинах только по разговорам в монастыре, да по редким посещениям родственников дам, нашедших убежище в монастыре. Хотя я и знала кое-что о мужчинах, но не знала их. Для монахинь браков не существовало, и они не говорили об этом. Я не имела ни малейшего представления о том, что меня ожидало. Я не могла также понять страхов моих спутниц, потому что обычные мужчины мне были так же чужды, как и Всадники-Оборотни с их мрачной репутацией.

На следующее утро Лорд Имграй ни словом не обмолвился о нашей предыдущей встрече. И я снова накинула на себя свою маскирующую вуаль, благодаря которой многие девушки не догадывались, что я не Маримма. Но мне показалось, что по мере того как наше путешествие подходило к концу, другие невесты становились все тише и обращались внутрь себя, чтобы справиться со своими собственными страхами и обнадежить себя, насколько это было возможно.

Насколько я знала карту этой местности, мы уже оставили долину позади себя. Узкая дорога, на которой хватало места только для двух пони, едущих рядом, вела с возвышенности вниз на равнину, где тут и там выступали сквозь покров снега коричневые пучки травы. Мы пересекли речушку по грубому деревянному мосту, который, несомненно, был построен людьми, но нигде не было ни малейших признаков, что здесь недавно проезжали какие-нибудь путники: на снегу не было видно никаких следов. И мы ехали дальше по этой заброшенной местности, которая производила впечатление, что все люди здесь давно уже вымерли.

Мы снова поднялись по одному из склонов, более крутому, чем все склоны перед этим. Наша тропа вела к узкому перевалу, находящемуся между двумя утесами. Мы оказались на узком плато, на котором была каменная хижина и каменная яма очага с почерневшими от огня камнями. Тут мы и остановились. Лорд Имграй приблизился к одному из охранников и проводнику из крепости.

— Вы будете ждать нас здесь.

Ничего больше не сказав, он повернулся и вместе с двумя другими охранниками поскакал к перевалу. Мы устало и с трудом спешились. Двое мужчин из эскорта развели огонь в хижине и распределили походные пайки, но я думаю, что никто из нас много не ел. Кильдас коснулась моей руки:

— Перевал Соколов… — Она указала на щель в скалах. — Кажется, что невесты добрались сюда быстрее, чем женихи. Ничто не указывает на то, что нас здесь встречают.

Она всеете говорила, когда в сгущающихся сумерках в узкой щели перевала появился свет — но не желтый свет ламп или факелов, а странное зеленое свечение. И в этом зеленом свете четко вырисовывались три фигуры, которые скакали по направлению к нам — но кроме них на перевале никого не было.

— Вы знаете, какая сегодня ночь? — Девушка, чья накидка была откинута, а капюшон сполз, так что пряди ее светлых волос выбились наружу, взглянула на нас. Это была Эдит, которая прошлой ночью лежала слева от меня. Она пришла в Норстатт с юга, и герб ее — саламандра меж двух языков пламени — был мне незнаком.

Кильдас ответила за всех нас:

— Год подходит к концу, и на рассвете мы встретим новый…

— Да, это так. Мы вступаем в Год Единорога.

— Сегодня дома все собираются в большом зале, чтобы отметить это, грустно сказала Сольфина.

Я спрашиваю себя, будут ли наши новые Лорды отмечать праздниками наступление каждого нового года, — заметила Кильдас. — Они не почитают пламя, как мы. Каким богам молятся эти Всадники? Или у них вообще нет никаких богов?

Никаких богов! — испуганно воскликнула Сольфина, — Как могут жить люди без богов, без Высшей Силы, которая выше, чем они сами и на которую можно опереться?

Эдит презрительно усмехнулась.

— Кто сказал, что они люди? Неужели тебе все еще непонятно? Ты и я, мы рождены под несчастной звездой, и нам предопределено перейти из одного мира в другой, так же, как мы переходим из старого года в новый.

— Почему ты думаешь, что то, что неизвестно, обязательно должно быть плохо? — спросила я, — Тот, кто ищет только тень и находит только тени. Если оставить в стороне все слухи, что мы знаем по-настоящему плохое об этих Всадниках?

Тут все загалдели одновременно, пока Кильдас громко не рассмеялась.

— Они говорят… это значит… то и то. Кто, собственно, говорил, и что? Я считаю, что наша сестра-спутница права. Что мы действительно знаем о них, кроме недоброжелательных слухов? Никто из Всадников-Оборотней не поднимал меча против нас — они только заключили с нами договор и помогли уничтожить наших врагов. Только потому, что у человека черные волосы, потому что он носит серую накидку и предпочитает жить в диких местах, он должен отличаться телом и духом от того, у кого под шлемом светлые волосы, кто носит ярко-красную накидку и охотнее живет в городе, в обществе, чем в одиночку? Оба они занимают свои места в обществе. Что плохого, чего мы сами не знаем, можно ожидать от Всадников?

— Но ведь они нелюди, — настаивала Эдит.

— Откуда мы знаем, что это на самом деле так? У них есть способности, которых нет у нас, но разве у каждой из нас нет особых способностей? Кто-то из нас может искусно вышивать шелка, а другие этого не могут, кто-то может великолепно играть на музыкальных инструментах, завораживая других. Могут ли все из нас без исключения делать это? Поэтому и эти мужчины могут иметь способности, которых нет у наших мужчин, но все же оставаться такими же мужчинами, как и паши, несмотря на все их особые способности.

Верила ли она в то, что говорила, или нет, во всяком случае, она старалась быть мужественной и боролась со страхом, который мучил нас всех. На перевале все еще снял зеленый свет, и ни Лорд Имграй, ни его спутники еще не вернулись назад.

Мы все еще кучкой сидели на камнях у очага, когда вернулся помощник Лорда Имграя и сообщил, что мы должны ехать дальше, на узкий перевал. И я подумала, что все ощутили то же, что и я: возбуждение, более чем наполовину состоящее из страха.

Но мы поехали не в лагерь мужчин, которые должны были приветствовать нас. Проехав перевал, мы выехали на широкую площадку, где были установлены большие палатки из шкур. В палатках были кушетки, покрытые шкурами различных животных с густым мехом, и некоторые шкуры были животных, которых я никогда раньше не знала. Пол тоже был покрыт шкурами. В самой большой палатке был низкий длинный стол, уставленный едой.