Колдовской мир (Книги 4, 5, 6, 7 цикла "Колдовской мир")

Я долго изучал его и, чем больше смотрел, тем более знакомым казалось мне это лицо, хотя и не смог сказать, почему и откуда. И несмотря не то, что мы были окружены этими причудливыми изображениями, теперь у меня не было ощущения, что за нами следят. Впервые за время нашего путешествия у меня поднялось настроение.

— Почему здесь столько изображений? — удивился я. — Чем дальше мы продвигаемся, тем их становится больше.

Ривал проглотил кусок хлеба и, собравшись с мыслями, ответил:

— Возможно мы приближаемся к очень важному месту — святилищу, или городу. Может, это часовые… Годами я собирал и анализировал рассказы торговцев, и никто из них не забирался так далеко по этой дороге.

Я заметил, что он возбужден и ждет какого-то важного открытия, самого важного из тех, что он сделал за долгие годы путешествий по этой Пустыне. Он быстро поел, так как нетерпение уже овладело им, так же как и мной. Мы решили не задерживаться под этим гигантским подбородком и поскакали дальше. Дорога продолжала извиваться между холмами и изображения стали более сложными и замысловатыми. Ривал остановился перед одним из них и трепетно воскликнул:

— Великая Звезда!

Всматриваясь в изображение, с трудом я выделил взглядом пятиконечную звезду. Она была так искусно замаскирована в лабиринте линий, что найти ее было довольно сложно.

— Великая Звезда? — произнес я с непониманием.

Ривал соскочил с лошади, подошел к утесу и начал ощупывать глубоко высеченные линии, как бы желая, чтобы его пальцы подтвердили истинность того, что видят глаза.

— Насколько я знаю, это способ вызова одного из самых Могущественных, но кроме изображения от ритуала ничего не осталось. Никогда раньше я не видел такого сложного рисунка. Я должен перерисовать его.

Он достал рог с чернилами, перо, кусок пергамента и принялся за работу. Я изнемогал от нетерпения, наблюдая, как он любовно и аккуратно прорисовывает каждую черточку, то и дело сверяясь с оригиналом.

— Я разомнусь немного, — сказал я.

Ривал что-то хмыкнул в ответ, не отрываясь от работы.

Я поскакал, сделал поворот и… конец дороги! Передо мной возвышалась каменная плита и никаких намеков на дверь или ворота. Мощеная дорога кончалась перед этим утесом. Не веря своим глазам, я смотрел на такой неожиданный и бессмысленный конец нашего путешествия, на которое мы возлагали столько пламенных надежд. Дорога начиналась ниоткуда и кончалась в… Зачем же тогда вообще она была нужна? Каким целям служила? Я сошел с коня и ощупал пальцами каменные плиты. Это был настоящий твердый камень — дорога находилась лишь за мной, упираясь в камень. Я прошел сначала в одну сторону, затем в другую, пытаясь обнаружить хоть какой-то смысл во всем этом. С каждой стороны находилось по колонне, как будто они охраняли какой-то вход, портал. Но самого портала не было! Я подошел клевой колонне и дотронулся до нее и тут Же заметил у ее подножия что-то непонятное. Полузасыпанный песком какой-то блестящий предмет. Я опустился на колени и сначала пальцами, а затем кончиком ножа выцарапал находку из каменной расщелины. В моей руке находился странный поблескивающий предмет. Это был шар, маленький блестящий шар. Вероятно, он пролежал, среди этих грубых камней довольно долго, и все же на нем не было видно ни единой царапины. Внутри шара я увидел изображение грифона, как будто сделанного искусным ювелиром-резчиком драгоценных камней. Грифон был гербом нашего рода. У него одна нога с когтями была поднята, а клюв раскрыт, словно он хотел изречь какую-то мудрость. Прямо над головой грифона в шаре находилось золотое перекрученное кольцо, как бы звено цепи. Я стоял, держа шар в руке, и свет его становился все сильнее. И я мог бы поклясться, что шар нагревается. Тепло, исходящее от него, было мне приятно. Я держал шар на уровне глаз, чтобы повнимательнее рассмотреть грифона. Теперь я видел, что глаза его сделаны из красных камней, и эти глаза вспыхивали, хотя на них не попадали лучи солнца. Казалось, они жили своей жизнью. У Ривала я видел множество различных обломков, но впервые мне попалась такая вещь — совершенно целая и неповрежденная — за исключением остатка цепи, но это легко можно было восстановить. Отдать ее Ривалу? Но когда я смотрел на грифона, чувствовал, что он предназначен именно мне, что эта находка не просто мое везение, шар сделан для меня. Но я не знал, какова цель этого подношения. Может, действительно ко мне через мать проникла примесь крови Прежних и поэтому шар так странно знаком мне. Я принес шар Ривалу. Когда он взглянул на него, на его лице выразилось безграничное удивление.

— Сокровище… и оно только гное, — медленно проговорил он, как будто ему не хотелось произносить этих слов.

— Нашел его я, но сокровище принадлежит в равной степени нам обоим, — я заставил себя быть великодушным.

— Нет, это не может быть простой случайностью, что шар с грифоном нашел тот, у кого грифон герб рода, — он протянул руку и коснулся левой стороны моего камзола, где красовалась голова грифона. Он даже не стал брать шар в руки, хотя внимательно осмотрел его. — Эта вещь обладает могуществом, — высказался он, наконец. — Ты чувствуешь в нем жизнь?

Я чувствовал. Тепло, которое излучал шар, грело меня, и я не мог этого отрицать.

— Его можно использовать по-разному, — тихо проговорил Ривал, прищурив глаза. — Он может осуществлять связь между людьми, открыть дверь без ключа. Шар будет твоей судьбой и поведет тебя в загадочные места.

Хотя он никогда не говорил о своей способности к ясновидению, я понял, что сейчас он владеет какой-то тайной силой, позволяющей ему увидеть будущее шара, который я нашел. Я завернул шар в пергамент и спрятал во внутренний карман камзола для большей безопасности. Возле каменной плиты Ривал был так же удивлен, как и я. По всему было ясно, что портал место чрезвычайной важности, но ведь портала не было, как не было и входа куда-либо. В конце концов, мы удовлетворились тем, что нашли, и направились в обратный путь домой. За все время пути Ривал ни разу не попросил у меня шар с грифоном, чтобы посмотреть на него. Я тоже не доставал свою драгоценную находку, но постоянно думал о ней. В те две ночи, которые мы провели в Пустыне, мне снились странные сны, но я не смог ничего из них вспомнить. Однако у меня осталось страстное желание вернуться в мой единственный дом, так как там меня ждет дело чрезвычайной важности.

ДЖОЙСАН

Несмотря на всю мою неприязнь к Инглиде, ее брат Торосс мне понравился. Этой осенью после нашего возвращения в Икринт, он приехал с небольшим эскортом в горы на охоту. Они хотели принять участие в большой охоте, после которой наши кладовые заполнились бы на зиму соленым и копченым мясом. Отличаясь от сестры как по телосложению, так и по разуму, он был стройным и хорошо сложенным юношей. Волосы его были более рыжими, чем у жителей долины. Он обладал быстрым и острым умом, и кроме того, отлично пел. Я слышала как дама Мат говорила женщинам, что Торосс должен всю жизнь носить с собой рог, чтобы собирать слезы девушек, вздыхающих по нему. Однако сам он не предпринимал ничего, чтобы заслужить их внимание. Он всегда был готов принять участие в чисто мужских развлечениях — скачках, фехтовании и был не последним среди мужчин. А для меня он стал другом, какого у меня никогда не было. Он обучил меня словам многих песен и показал, как подыгрывать себе на лютне. Иногда он приносил мне ветку с ярко окрашенными осенними листьями или же еще что-нибудь такое же безыскусное, но красивое. Правда, у него не хватало времени для подобных развлечений — ведь это был период, когда приходилось немало работать и запасать продукты на холодные дни. Мы сушили фрукты, шили теплые одежды и чинили то, что требует ремонта. Все больше и больше работы оставляла для меня леди Мат. Она говорила, что я уже не маленькая и мне нужно набраться опыта, коль скоро я буду хозяйкой в собственном доме, в доме моего мужа. Я часто допускала ошибки, но многому научилась, так как была горда и не желала, чтобы потом надо мной посмеивались в чужом доме. И я ощущала гордость, когда дядя хвалил блюдо, приготовленное моими руками. Хотя я была целыми днями занята и трудилась даже по вечерам, когда мы занимались одеждой, я все же не могла выбросить из головы мысли, которые разбудила во мне Инглида.

И поэтому я сделала то, что могла сделать только глупая молодая девчонка. На западе нашей долины находился источник, о котором говорили, что если прийти к нему в полнолуние, когда луна отражается на поверхности воды, то обретешь счастье. Не вполне веря этому, и не питая большой надежды, я тайком ушла из дома и направилась по только что сжатым полям на запад. Ночь была холодной и я натянула на голову капюшон плаща. Затем я стояла, глядя на сверкающую поверхность луны и держа шпильку, готовясь уронить ее в центр блестящего круга. Но неожиданно изображение луны задрожало и превратилось во что-то другое. И я увидела, что теперь это не луна, а шар. Я уронила шпильку от удивления, вода снова задрожала и это видение, если это было видением, исчезло. От удивления я забыла то заклинание, которое должна была произнести. Так что все мое приключение оказалось напрасным, я не могла больше надеяться на свое счастье. Расхохотавшись над своей глупостью, я побежала прочь от источника. В мире, где мы жили, существовали колдовство и заклинания. Этим занимались Мудрые Женщины, посвятившие колдовству и магии свою жизнь. Но были и такие, как аббатиса Мальвина, которые могли управлять силами, недоступными пониманию большинства людей. Каждый может после соответствующих тренировок, если конечно у него имеется дар, научиться управлять такими силами, но у меня не было ни дара, ни терпения. Может, мне лучше не вмешиваться в эти дела? Только… почему я снова увидела грифона, заключенного в шар? Грифон… мои пальцы нащупали вышитую эмблему грифона на платье. Это был герб дома Ульма, с которым я связана торжественной клятвой. Что же представляет из себя мой жених? Почему он не присылает мне своего портрета, как сделал это жених Инглиды? Чудовище? Да, Инглиде не было никакого смысла лгать мне. Наверняка в ее словах есть доля правды, и имеется только один способ… Из Ульмдейла к моему дню рождения ежегодно приходили подарки, и когда они прибудут в этом году, я отыщу начальника каравана и попрошу, чтобы он передал мое пожелание жениху — обменяться портретами. У меня уже был свой портрет, нарисованный писцом дяди. Такой у него был талант. Да, именно это я и сделаю. Мне казалось, что источник вложил в мою голову такую счастливую мысль. И поэтому я прибежала обратно в зал, радостная и никем не замеченная.

«Теперь я талантлива, помог источник», — подумала я и принялась за осуществление своего решения. Сначала мне было необходимо подыскать подходящий для портрета футляр, который я аккуратно наклеила на отполированную деревянную пластинку. Потом я сшила небольшой мешочек. На его лицевой стороне вышила изображение грифона, а на обратной — сломанный меч. Я надеялась, что мой жених поймет эти нехитрые намеки, поймет, что мое будущее Ульмдейл, а прошлое — Икринт. Все это я делала тайно, так как не желала посвящать кого-либо в свои планы. Но я не успела спрятать свою работу, когда Торосе в полдень зашел ко мне без предупреждения. Портрет лежал на столе и я как раз измеряла его. Торосс заметил его и сразу же спросил:

— Чья искусная рука сделала это? Портрет очень похож на тебя.

— Это Аркан, писец дяди.

— И для кого же он нарисовал его?

В его голосе прозвучала повелительная нотка, как будто он имел право требовать от меня отчета. Я была очень удивлена и даже немного разозлилась, что он заговорил со мной таким неподобающим тоном. Ведь он всегда был со мной вежливым и мягким.

— Это подарок лорду Керовану. Скоро он пришлет мне подарки, а я отправлю ему портрет, — я не хотела раскрывать свои планы Тороссу, но его вопрос был поставлен слишком прямо и увильнуть от ответа было невозможно.

— Твой лорд! — он отвернулся от меня. — Я забыл, что эта связь существует, Джойсан! Ты когда-нибудь думала, что значит поехать к незнакомым людям, к жениху, которого ты никогда не видела? — снова в его голосе я ощутила какую-то горечь, жестокость, которой не могла понять. Я не думала, что он хочет пробудить во мне страх.

Я не желала отвечать ни «да», ни «нет» на вопрос, которого он не имел права задавать.

— Джойсан… существует право отказа от свадьбы! — эти слова вырвались у него помимо его воли. Он стоял, не глядя на меня. Рука его лежала на рукояти меча и я видела, как его пальцы стиснули эфес.