Колдун и Сыскарь

— Верно. Небось всё село уже судачит?

— Не без этого. Волка вы упустили, так?

— Упустили. Ловкий зверюга попался.

— Ловкий и сильный. Другу твоему чуть горло не перегрыз?

— И это правда. Иван сейчас в больнице, его жизни ничто не угрожает.

— Будем надеяться. И ты пришёл ко мне спросить, был ли это в самом деле волк или кто-то другой, надевший волчью личину, — скучным голосом произнёс Григорий. — Оборотень по-нашему. Пришёл ко мне, потому что про оборотня тебе напел сторож Петрович. А я — единственный человек на всю округу, который хоть что-то в таких делах понимает.

— Всё правильно, — улыбнулся Сыскарь своей самой широкой, добродушной и открытой улыбкой. — Восхищаюсь вашей проницательностью.

— Нет, — сказал Григорий. — Не восхищаешься.

Они встретились глазами. Закалённая сталь против жёлтого бешеного пламени. Столкнулись, как бы пробуя, кто сильнее, и тут же отступили. Не время пока. И не место.

— Выпьешь? — неожиданно предложил Григорий.

— Я за рулём, — привычно ответил Сыскарь. — Да и не затем сюда шёл.

— Когда хозяин предлагает, отказываться не принято. Опять же, напиваться не обязательно. А польза большая.

— Кому? — хмыкнул Сыскарь.

— Нам обоим. Ты же русский человек?

— Странный вопрос.

— Не вижу ничего странного. Но можешь не отвечать, я и так вижу, что русский. Значит, должен понимать, что от совместной выпивки двум русским людям может быть только польза. Если в меру, понятно.

То-то и оно, что в меру, подумал Сыскарь. Где она, та русская мера, и кто её видел? Но вслух ничего не сказал. Может быть, это и впрямь неплохое предложение — выпить. Язык-то у выпившего человека быстрей развязывается. А за свой он спокоен.

— Да и куда тебе сегодня ехать? — продолжал Григорий. — Друга ты уже навещал, врачи наверняка сказали, что раньше завтрашнего дня тебе в больнице делать нечего, только мешать будешь. Так?

— Вроде того, — вынужден был согласиться Андрей.

— Ну вот. А где переночевать, найдёшь. Хоть у Сашки — у него дом большой, места хватит, хоть у той же Нины, завуча, где вы с другом уже были. Только к Светлане ночевать не ходи.

— Это ещё почему? — Сыскарь даже несколько растерялся, что бывало с ним крайне редко.

— По кочану, — блеснул глазами колдун.

То ли показалось Сыскарю, то ли и впрямь было в этом коротком блеске что-то личное, затаённое?

— Ты парень залётный, столичный, а ей здесь жить.

Жить, значит. Ну-ну. И с кем же это ей жить, интересно? Уж не с тобой ли? Нет, в бутылку и на рожон мы лезть не станем. Не дождёшься. Но и лапки кверху сразу задирать не стоит.

— Вообще-то и в мыслях не было, — произнёс он с тягучей ленцой. — До тех самых пор, пока ты мне эту мысль не подкинул. Теперь деваться некуда, буду её думать.

И самым серьёзным видом посмотрел на Григория.

Повисло молчание.

— Шучу, — засмеялся Сыскарь. — Нужна мне ваша Света, как же. Своих в Москве девать некуда.

— Вот и молодец, — сказал Григорий.

— А то! — бодро подхватил Сыскарь. — Таких молодцов днём с огнём не сыскать, а ночью и вовсе не берись. А раз так, можно и выпить. Только мне неловко. С пустыми руками пришёл.

— Не бывает, чтобы совсем с пустыми руками человек ко мне приходил, — ответил Григорий.

Он встал, прошёл на середину кухни, поднял крышку погреба и полез внутрь по короткой деревянной лестнице.

— Всегда есть, что отдать и что взять, — донесся из-под пола его голос. — Ну-ка, прими да на стол поставь.

Из тьмы погреба на божий свет явились литровая бутыль с прозрачной жидкостью (самогон, вероятно, что же ещё?), две банки с огурцами и помидорами, банка с грибами, небольшая связка лука, завёрнутый в чистую тряпицу преизрядный шмат деревенского сала и каравай черного хлеба. По виду и запаху — домашней выпечки.

Да, сглотнул набежавшую слюну Сыскарь, выставляя все это богатство на стол. Хороша закусь, ничего не скажешь. Это тебе не из магазина. Оно и по-любому перекусить неплохо, завтракал я рано, а время к обеду…

Разложить по тарелкам солёные помидоры и огурцы с грибами маслятами прошлогоднего урожая и сбора, нарезать хлеб, лук и сало, достать стаканы и вилки — всё это заняло у Григория не более пяти минут.

— Ну, — спросил он, взяв бутыль и разливая по стаканам, — за что выпьем?

— А что пьём-то? — спросил в ответ Сыскарь. — Самогон?

— Ржаной полугар. Слыхал?

— Нет. Что это?

— Сейчас узнаешь. Не бойся, проверено веками. Чисто русский напиток. Увы, забытый.

— Я всегда считал, что национальный русский напиток — водка.

— Большая ошибка. Национальный напиток всегда тот, который можно произвести дома и самостоятельно. Но это долгий разговор. Так за что пьём? Первое слово гостю.

— Тогда за этот дом, — произнёс Сыскарь, поднимая стакан. — Пусть минуют его беды.

— Пусть, — согласился Григорий.

Выпили.

Полугар оказался не крепче водки, но мягче и с явным хлебным привкусом.

Надо будет потом узнать, что это за полугар такой, решил про себя Андрей, закусывая хлебом с салом и солёным помидором. И впрямь интересный напиток. То есть понятно, что самогон по сути, но необычный. Хотя это сейчас мне интересно, когда я сижу за деревенским столом и его пью. А вернусь в Москву, так сразу из головы вон. Сто раз проверено. Не буду же я его сам делать, верно? Не буду. И хлеб печь не буду, и огурцы с помидорами солить. Максимум, на что я способен, — сварганить себе летом окрошку, а зимой сварить борщ. Когда уж совсем магазинная да псевдоресторанная еда поперёк горла становится. Эх, жизнь холостяцкая… Жениться пора, вот что. И я даже знаю на ком.

Потом выпили за здоровье гостя, скорейшее выздоровление Ивана и процветание села Кержачи.

Разговор сам собой зашёл о занятиях Григория.

— Так ты что же, всегда был э-э… колдуном, с юных лет? — поинтересовался Сыскарь.

— Да, всегда. А что? Профессия не хуже других. Кормит.

— Профессия?

— Что же ещё? Для того чтобы стать колдуном, я хочу сказать, настоящим колдуном — не тем, которых по телевизору показывают, — таланта мало. Нужно очень много учиться и очень много работать. На это уходят годы и десятилетия.

— И где же на колдунов учат?

— А нигде. Нужно самому этого хотеть и тогда, возможно, учитель сам объявится. И не просто хотеть — желать этого и стремиться всем своим существом. Или как в моём случае… — Он умолк и разлил по стаканам.

— А как было в твоём случае? Если не секрет, понятно.

— Никаких секретов. Так вышло, что я рано осиротел. И наверняка бы сгинул. Но повезло — меня взял на воспитание один старый и мудрый волхв. Давай помянем его. Многим я ему обязан. Хоть и не всем.