Колдун
Шрифт:
– Он и впрямь посылал девку, – раздался за его спиной ровный голос Рамина. – Она так сказала. И еще сказала, что он посылал ее за миром…
За миром? Блуд перевел дыхание. Нет, Выродок не собирался продавать его Ярополку. Тут было что-то иное. Какая-то хитрая и очень коварная игра.
Позволяя Рамину выговориться, он снял с плеч руки опешившего Сторожевого и, отряхивая срачицу, отступил в сторону.
– За миром? – переспросил Ярополк.
– Да. – Рамин потупился. – Она сказала, что, опасаясь за твою жизнь и рассудок, князь, Блуд велел ей испросить у Владимира мира. И теперь она привезла его.
– Как – мира?! – Еще не понимая,
– Блуд! – чувствуя, как грудь ломит болью и радостью, воскликнул Ярополк. Мгновенно возникнув перед ним, Рыжий быстро заморгал кажущимися огромными на осунувшемся лице глазами:
– Прости, князь… О тебе думал…
– Так это правда, Блуд?
Воевода содрал шапку, кивнул лохматой головой:
– Все правда, мой князь…
– Где баба?! – Толкнув его в сторону, Ярополк рванулся к выходу. Забыв о судилище, все кинулись следом.
Ярополк первым взлетел на стену, перегнулся вниз. Там, у самых ворот, фыркая и нервно перебирая тонкими ногами, стояла пегая лошаденка, а на краю рва, задрав вверх бледное, красивое лицо, пристроилась опрятно одетая баба. Углядев Блуда, она поднялась, выпростала из-под охабеня руку и, потрясая зажатой в ней грамотой, крикнула:
– Владимир предлагает мир!
Все еще боясь поверить незнакомке, Ярополк вгляделся в ее счастливое лицо. Нет, баба несомненно не лгала – брат хотел простить его! И она была счастлива, что порученное ей дело так удачно завершилось. Сердце Ярополка задергалось, и, сдавливая пальцами ноющую грудь, он устало махнул рукой стоящим у ворот воям:
– Отпирайте!
Скрипя и подрагивая, тяжелые створы разомкнулись. Где-то вдалеке, увидя раскрывающиеся ворота Родни и уже ведая о мире, восторженно закричали Владимировы воины. Им в ответ со стены загалдели защитники Родни.
Полева осторожно ввела кобылку в ворота. Первое, что бросилось ей в глаза, – это дикий, оголодавший вид Ярополковых дружинников. На мгновение ей даже стало страшно, но затем, вспомнив о радостной вести, она протянула грамоту к обступившим ее высоким мужикам и, отыскивая глазами князя, твердо сказала:
– Владимир желает мира!
Один из стоящих рядом с Блудом вырвал грамоту из ее рук и подал ее князю. Полева ведала, что Новгородец предлагал брату, и считала это предложение очень выгодным для осажденных, но все же со страхом вглядывалась в лицо читающего князя. Он был совсем иным, чем она представляла. Всклокоченные волосы, безумные глаза и тяжелая, будто вырезанная, складка у рта выдавали в нем безумца. Однако, прочтя грамоту, он смял ее и, развернувшись к Блуду, вполне разумно простонал:
– Век живи, воевода! Жизнью я тебе обязан, и не только своей! И как же ты не убоялся невесту во вражий стан послать да мира у моего братца выпросить? Хотя этакой красотке мало кто откажет… Отныне я твой должник до самой смерти…
Выкатившись из безумно горящих глаз, бледные, будто ненастоящие, слезинки скользнули в бороду Ярополка. Прижав едва дышащего воеводу к груди, князь быстро отошел и вновь принялся за чтение.
Потупясь и тиская в руках шапку, к Блуду подошел Горыня:
– Прости… Напрасно я тебя подозревал. Это нарочитый меня запутал. Он и сам запутался – слышал звон, да не ведал, где
он, вот и наклепал ненароком. Теперь-то мне понятно, что за разговор он на Нестре слышал. Когда ты бабу уговаривал к Владимиру бежать… Прости меня, коли сможешь, а я век себе не прощу, что ему поверил!Еще не отошедший от потрясения Блуд крепко стиснул его протянутую ладонь:
– Кто старое помянет, тот стариком и станет…
За Сторожевым к воеводе толпой хлынули остальные – кто, подражая князю, с объятиями, кто с поцелуями, а кто – просто с добрыми словами. Одурев от пожатий и благодарностей, Блуд пробился к мерянке, склонился к ее уху:
– Поговорить надо…
– Не о чем нам больше говорить, – так же украдкой ответила Полева. Она и впрямь не хотела болтать с Блудом и не гнала его лишь потому, что затопившая ее радость была сильнее отвращения к рыжему воеводе. А ведь это Выродок посоветовал Владимиру послать ее в Родню, это ему она обязана столь яркими и счастливыми мгновениями!
Платок на голове мерянки сбился, обрезанный в рукавах зипун приоткрыл высокую, обтянутую нарядным летником грудь. Чувствуя дикое желание прикоснуться к ней и спеша рассказать о брате Выродка, Блуд сглотнул тягучую слюну:
– Там… В порубе…
Подошедший Ярополк расслышал, отодвинул его от бабы:
– Погоди, Блуд! И предатели пускай подождут. Вот примирюсь с братом – вместе и порешим, что с ними сделать. А нынче собирайся. – Он благодарно покосился на зардевшуюся мерянку, улыбнулся: – И невесту не забудь. Хочу немедля выйти, чтоб к вечерней заре брата увидеть. Хочу, чтоб еще сегодня старые обиды быльем поросли.
– Верно, князюшка. – Метнув на Блуда хитрый взгляд, Полева в пояс поклонилась Ярополку и, доверчиво вложив в его широкую ладонь тонкие пальцы, пошла меж расступающимися пред ней людьми.
Она больше не желала видеть Блуда, но назвался груздем – полезай в кузов, и весь путь до Киева ей пришлось ехать рядом с воеводой. Из уважения и признательности Ярополк велел вернуть мерянке ту лошадку, на которой она приехала, а завистливо поглядывающих на налитые жирком лошадиные бока оголодавших воев удерживал словами:
– Наша Доля должна всегда быть на коне!
С ним согласились. Особенно те, кого он взял с собой в Киев, – самые верные и преданные.
ГЛАВА 45
Они достигли Киева лишь к вечеру. В угасающем сиянии Хорса распахнутые ворота городища призывно глазели на побежденного князя. Глянув в их темный зев, Ярополк остановился. Еще немного – и все завершится. Брат примет его… Где-то в глубине его существа шевельнулось неясное опасение. Прислушиваясь, Ярополк склонил голову. Что ж, если грамота всего лишь хитрая ловушка – то его смерть вечно будет преследовать Владимира так же, как его самого уже много лет мучила смерть Олега…
Чуя близость дома, лошадь мерянки затанцевала.
– Стой ты, пакость! – прикрикнула на нее баба и ласково улыбнулась оглянувшемуся на нее Ярополку. Ее искренняя улыбка разрешила все сомнения. Скрыв глубоко внутри подозрительность и страх, бывший киевский князь сделал первый шаг с холма…
Поднимая клубы пыли, из ворот городища вынеслись два всадника и помчались прямо к приближающемуся Ярополку. Сдерживая желание побежать, Ярополк заставил себя шагнуть еще раз. Пусть смерть, но он уже устал убегать… Не доехав до Ярополка всего пару шагов, всадники остановились и, спешившись, почтительно протянули ему уздечки жеребцов: