Колдуны и капуста

— К сожалению, монсеньор, мы пока не можем точно определить их местонахождение. Маскирующее заклинание Ночных Эльфов...

— Гнейс!

— Да, монсеньор?

— Любезный мой Гнейс, — процедил собеседник вампира. — Будь столь добр пояснить мне, отчего ты решил, что участь этих кретиноидов способна заинтересовать меня хоть на миг?

— Но, монсеньор, с амулетом...

— Они сумеют заглянуть ко мне на огонек! Сюда! В Джахор! И амулет проведет их мимо ловушек, отведет глаза и все прочие органы чувств моей страже, перебросит мост через... Гнейс! Опомнись! Твое увлечение сказочками для умственно отсталых детишек перестает меня забавлять! Неужели ты и впрямь вообразил, что какая-то кучка недоумков, решившая, на свою беду, поиграть в героический квест, способна УГРОЖАТЬ МНЕ?!

— О монсеньор, конечно же, нет, но...

— Довольно! — решительно сказал хозяин замка. — Ни секунды больше не желаю тратить на сей бред. Сейчас, когда мой План входит в завершающую стадию, — вдвойне, нет, втройне не желаю!

— Да, монсеньор, конечно же, монсеньор...

— И Гнейс... еще одна подобная идея, и твоя библиотека станет костром... твоим. Ты меня понял?

Вампир судорожно кивнул.

ГЛАВА 18

Где-то на Алтае.

Небо еще светлело, но широкое ущелье уже казалось до краев наполненным чернотой. Именно из глубин этой черноты одна за другой вынырнули навстречу заходящему солнцу пять крохотных треугольных силуэтов.

Впрочем, крохотными и треугольными они казались лишь издалека. Тем же, кто сейчас старательно сжимался, пытаясь укрыться от набегающего воздушного потока за костяным «воротником», огромные звери крохотными отнюдь не казались.

Драконы летели низко — с высоты драконьим глазам видно много, но и слишком многим видно тебя. Летели быстро — ибо от Первого Полета и до скончания Мира заведено, что не одни лишь удары могучих крыльев мчат их по небесам. Летели на юг.

В стародавние времена такие вот полеты завершались отчаянным воплем дозорного на башне, для которого пикирующий дракон становился самым главным — и последним! — зрелищем в жизни. Но те времена давно уж прошли — когда пятерка драконов, выпав из розовеющих закатных облаков над Джахором, начала строить свой знаменитый «атакующий круг», замок уже закутался в искрящуюся шаль защитного экрана, а поднятые по тревоге усиленные расчеты стражи, вполголоса бормоча проклятия, готовили к бою тяжелые жезлы и зенитные орудия.

Рискни драконы атаковать — их встретил бы шквал огня, молний и стали. Однако секунды текли, сливаясь в минуты, и мало-помалу на лица и рыла замковой стражи начали наползать злорадные ухмылки. Драконы кружили — но пока ни один из них не взревел, складывая крылья и входя, классически, с переворотом на спину, в отвесное пике на ничтожную кучку криво слепленных камней.

Что именно делают драконы — а вернее, их седоки, — в замке поняли, лишь когда протянувшиеся в небесах нити полыхнули алым. Но было уже поздно. Тень от пентаграммы накрыла замок, и все в Джахоре, кто глядел в этот миг вверх, увидели звезды. Очень яркие звезды.

Их было неправдоподобно много.

А одна была ярче всех.

Где-то у костра в Северо-Западном Китае, Малыш Уин.

— Смотрите! — выхватывая меч, крикнула Ута Бакгхорн. — Что это?

Нет зрения лучше, чем у эльфа, скользя взглядом вдоль сверкающего лезвия, успел подумать Малыш Уин — а в следующий миг он понял, что гномье зрение эльфийскому ничуть не уступает. Впрочем, мысленно поправился он, не заметить эту штуку может разве что слепой.

— Ну что там? — с тревогой спросил Крис.

— Падающая звезда, — почти одновременно отозвались Малыш, Бренда и Рысьев.

— Всего-то?

— «Всего-то» было бы не совсем верной оценкой данного зрелища, — задумчиво сказал вампир. — Во-первых, это необычно яркая падающая звезда, а во-вторых, некоторые элементы ее полета наводят меня на мысль...

— Чтоб меня акула с потрохами сожрала! — на чистейшем полинезийском выдохнул потрясенный Малыш. — Ну и здоровая же хрень! Она...

Договорить он не успел, потому что его собственная нижняя челюсть очень сильно стукнулась о свою верхнюю соседку по рту. Челюсть была отнюдь не одинока — весь остальной Малыш, его товарищи, привязанные неподалеку лошади, ветки в костре и все, что не цеплялось за землю корнями, взлетело фута на три вверх... и упало.

— Я видел! — кажется, Крис Ханко выкрикнул это, еще находясь в воздухе. — Клянусь, я видел! Видел вспышку! А-ао-оу-у!

«Вспышку он увидел, — ворчливо подумал Уин, осторожно пытаясь перекатиться на бок. — Еще бы... зато вот теперь я ни хрена не вижу. Как у тролля в... Ффад мзарги!»

— Мои глаза!

— Думаю, к нам зрение все-таки вернется, — после продолжительного молчания сказал Рысьев. Без особой, однако, по мнению перепугавшегося до судорог Малыша, уверенности в голосе сказал. — Ведь непосредственная точка падения скрыта от нас кривизной земной поверхности, а следовательно...

В этот миг полукровка почувствовал звук. Именно так — почувствовал. Звук был всюду, везде — в ушах, в голове... особенно сильно он почему-то прочувствовался в заднем проходе.

— ... ... ... ...!

Вдобавок ко всему, в глаза Малышу, который уже было начал различать нечто наподобие проблесков света, щедро сыпануло пылью.

К счастью, чистый носовой платок у полукровки еще имелся. Последний.

— А вот, ха-ха-ха, и ударная волна, — непонятно с чего, но констатация этого факта жутко веселила Николая. — Время кто-нибудь засек?

— Какое, к орку, время?!

— Время с момента вспышки, — пояснил русский. — Тогда мы могли бы попытаться рассчитать расстояние до... Х-хосподи!

Ночная Эльфийка произнесла что-то длинное и напевно-звенящее — по всей видимости, это было какое-то особо вычурное найтморлендское ругательство.

Бренда начала вслух читать Ave Maria.

Ее сестра быстро-быстро бормотала одно-единственное слово на незнакомом Малышу языке.

Кошкодевушка шипела.

Крис тоже шипел — во время кувырка в обществе горящих веток из костра и последующего приземления он едва не сжег правую руку.

Уин наконец протер глаза от набившейся в них дряни, осторожно разлепил веки — и увидел гриб.

Сначала он даже не осознал, не понял, что, собственно, видит. Гриб... странный какой-то... наверное, порывом принесло, подумал гном и даже почти протянул руку, чтобы сорвать его, и тут до него дошло.

— Ффад мзарги!

— Да-а, — выдохнул Рысьев. — Многое я повидал за свою жизнь и после-жизнь, но такого... по сравнению с этим даже, да простит меня тайса Бакгхорн, взрыв ее крейсера смотрится как детские забавы в песочнице.