Колдунья

Его глаза были холодными как камень, и он сказал:

— Вы поняли, что я не умею читать.

— Я ведь учительница, — сказала Фрэнсис и сразу же добавила: — Но это не имеет значения, что вы необразованны.

— Однако на этой работе мне обязательно надо уметь читать.

— Это вовсе не обязательно, — сразу же поправила его Фрэнсис, чувствуя себя неловко. Ведь многие здесь также не умели читать. — Конечно, было бы неплохо, если бы вы это умели делать, я могла бы давать вам уроки, если вы хотите. У меня есть книги.

— Просто так я не стану пользоваться вашими услугами. Я должен что-то дать вам взамен.

Она сказала первое, что пришло ей в голову:

— Ну, в таком случае вы могли бы учить меня испанскому.

— Я не умею писать и читать по-испански.

— А я имею в виду лишь разговорный язык.

— Тогда, может быть, я и смог бы помочь вам, — сказал он с неохотой. — Может быть, есть еще что-го, чему я мог бы вас научить?

Она пожала плечами:

— Неплохо бы научиться верховой езде.

— Ну, этому уж я вас научу.

Она хотела было заикнуться, что Луиза собиралась обучить ее верховой езде, но решила, что лучше об этом не говорить.

Казалось, Чако вполне был удовлетворен сделкой, — Вот так будет честно. Вот и сторговались, — сказал он и хотел уже было заняться своим делом, но вдруг опять посмотрел на лист, где Фрэнсис приписала то, что ему очень хотелось узнать. — Так что же здесь написано?

Он указал на то, что она написала сначала.

— «Вы умеете читать?» — прочитала она.

— А теперь ту плохую фразу, которую вы потом написали.

— Ну, ладно, — ответила Фрэнсис и прочитала: — «Вы большой осел».

На какое-то мгновение казалось, что он был ошеломлен, услышав это… но потом его лицо расплылось в улыбке. Он громко засмеялся, показывая свои белые зубы, которые прекрасно оттеняли его загорелую кожу. Даже его вечно холодные глаза излучали какую-то теплоту. Он совершено преобразился и стал другим.

— Осел? — смеялся он. — И вы считаете это плохим словом?

— Можете и меня в отместку обозвать как-нибудь, — говорила она, улыбаясь. Фрэнсис была рада, что с Чако Джоунсом заключен мир.

* * *

Спустя несколько дней после разговора Чако Джоунса с Доном Армандо Донья Инес явилась в Санта-Фе, чтобы поговорить с ним. В гостинице, где он остановился, сказали, что он большую часть времени проводит в «Блю Скай Палас», так как работает там. В казино и в публичном доме? Инес накинула шаль и села в свой экипаж. Она приехала в Санта-Фе тайком от мужа. Несмотря на то что для леди-испанки, принадлежавшей к высшему сословию, было совсем неприлично идти в такое место как «Блю Скай», тем более без слуг, она все же пошла туда.

Лошадь, чувствуя нервозность и озабоченность хозяйки, встала на дыбы и заржала, когда та дернула за вожжи. Но Инес все же переборола животное, и они поехали.

Что же такое задумал Дон Армандо, посылая письмо этому незаконнорожденному метису? И почему ему так необходим его кровный наследник? Но еще хуже было его желание завещать землю церкви.

Однако, если бы не было этого незаконнорожденного сынка совсем, у Инес не было бы такого шанса…

Она держалась гордо, высоко задрав подбородок, когда у входа в «Блю Скай» спросила о Чако Джоунсе. Рыжеволосая, средних лет женщина указала ей на комнату отдыха, где они могли бы поговорить. Как и ожидала Инес, он был очень удивлен, увидев ее.

— Сеньора де Аргуэлло, — сказал он, холодно приветствуя ее.

— Сеньор Джоунс. Но, пожалуйста, называйте меня просто Донья Инес, — улыбнулась она, теребя руками свою шаль. Сегодня она одела нарядное желтое шелковое платье и шаль с красными цветами. — Я уверена, что вас интересует, зачем я здесь. — Даже если ему и была интересна причина ее появления, он этого не показывал. — Мой… мой супруг очень разочарован тем, что вы не захотели иметь с ним родственных отношений.

Джоунс нахмурился:

— И он послал вас сюда, чтобы вы поговорили со мной?

— Нет, он вообще не знает, что я здесь. — Инес вскинула голову, прекрасно зная, что ее рубиновые сережки засверкают на свету. — Вы совершаете ошибку, сеньор Джоунс. Вы даже не представляете, какое огромное состояние вы можете получить.

— Несколько акров земли. Меня это не волнует.

— Я говорю далеко не о каких-то нескольких акрах земли. Дону Армандо принадлежит целая долина, где находится его усадьба и близлежащие луга. — Она подошла ближе, позволив немного соскользнуть своей шали. — У него много крупного рогатого скота и лошадей, сеньор Джоунс. Мой муж очень, очень богат.

— А меня вовсе не волнуют ни скот, ни лошади, — сказал он, презрительно вывернув губу. — Кроме того, с трудом верится, что идальго отдал бы все незаконнорожденному сыну, которого он никогда раньше не видел.

— Дон Армандо все свое богатство завещает вам, если вы признаете его отцом.

— И?

Он был прав, подозревая, что за желанием старика оставить все ему что-то стоит.

— Ну, он может вас кое о чем попросить, но я не думаю, что эта просьба будет для вас столь обременительна.

— Я привык оставаться независимым.

— Ну и что даст вам эта независимость? Ничего, — говорила она, а потом осторожно добавила: — Дон Армандо долго не проживет.-Хотя ей казалось, что после разговора старика с Чако Джоунсом он почувствовал себя намного лучше. — Очень скоро земля станет только вашей, без его надзора.

Вот сейчас, думала она, у него действительно появится интерес. Она придвинулась к нему настолько близко, что он смог лучше разглядеть ее.

— Знаете ли вы, что такое обладать властью над людьми? — спросила она хриплым голосом.

— Вы имеете в виду пеонов, тех батраков, что работают у де Аргуэлло? Ничего этого я не хочу. Я не хочу власти над рабами. Я ненавижу рабство.

Она не собиралась отрицать, что из-за невозможности выплатить долги многие рабочие Дона Аргуэлло фактически превратились в рабов. Она лишь сказала:

— Так уж заведено — большинство призвано обслуживать меньшинство.

— Нет, так быть не должно. Я бы этого не допустил.

Как странно, подумала она и сказала:

— Вы такой кроткий и добросердечный, а могли убивать людей?