Колдунья

Девушка подняла голову от вышивки Элизы, бесстрашно улыбнулась и ответила:

— Я не могу давить на нее, миледи. Мора вольна вести себя как вздумается. Если она не нравится вам, отошлите ее обратно. В стране много знахарок. Мора всего лишь одна из них.

Услышав эту колкость, старуха вскинула брови, но промолчала. Леди Кэтрин раздраженно повела плечами.

— Тогда чего ты хочешь? — обратилась она к Море. — Чего ты хочешь за то, что определишь пол ребенка, потом станешь заботиться обо мне и примешь роды?

Мора начала загибать пальцы.

— Шиллинг в месяц — это раз. Эля и еды столько, сколько пожелаю. И право выходить из замка и возвращаться обратно без всяких помех и вопросов, в любое время дня и ночи.

Кэтрин против воли рассмеялась.

— Ах ты, старая скряга! Надеюсь, ты так же ловко принимаешь роды, как и торгуешься.

Мора мрачно улыбнулась и добавила:

— И осла, чтобы можно было доехать до дома и обратно. Идет?

— Да, — согласилась миледи.

Шагнув вперед, старуха плюнула себе в ладонь и протянула ее леди Кэтрин. Рут, которая сидела у ног госпожи, отпрянула, как от заразы, но, к удивлению Элис, леди Кэтрин подалась вперед и крепко пожала руку Моры.

— Забавная старуха эта твоя родственница, — вполголоса произнесла Элиза.

— Старая карга, — бросила Элис; ее вдруг охватило беспричинное раздражение. — Лучше бы она здесь не появлялась.

— Элис, его светлость справлялся о тебе, — обронила леди Кэтрин, не глядя в ее сторону. — Лорд Хью сейчас в своих покоях. У него есть для тебя работа, надо что-то написать.

Девушка встала, сделала реверанс и повернулась в сторону Моры. Из всех дам только она ничем не была занята. У каждой, даже у самой леди Кэтрин, в руках было либо шитье, либо какое-нибудь другое женское занятие. Мора подмигнула своей воспитаннице и ногой подвинула низенькую табуреточку поближе к пылающему камину.

— А твоя родственница побудет с нами, мы не обидим ее, — заверила леди Кэтрин. — У меня есть тут простое шитье, надеюсь, ты справишься с ним, Мора?

Та ухмыльнулась и весело произнесла:

— Терпеть не могу шить, миледи.

И снова дамы переполошились, но леди Кэтрин, казалось, позабавил этот ответ.

— Ну хорошо, сиди без дела. А мы немного потрудимся…

— Меня позвали сюда смотреть за вами и будущим ребенком, — важно заявила знахарка. — Мне необходима возможность видеть… у нас, знахарок, особое зрение. Если вам надо вязать всякие чепчики, у вас найдется много таких вот дур. — Она холодно кивнула на работающих дам. — А такая, как я, у вас одна.

Кэтрин захохотала. Элис даже не улыбнулась. Она сделала госпоже еще один реверанс и покинула комнату. И только оказавшись на узкой винтовой лестнице круглой башни, ведущей к спальне старого лорда, она поняла, что от досады до боли сжала зубы.

Лорд Хью сидел за столом; перед ним лежал тонкий, густо исписанный листок бумаги. При появлении девушки он поднял голову.

— Элис! Прочти мне вот это. Мелко написано. Не могу разобрать ни строчки.

— Из Лондона? — уточнила она.

Старый лорд кивнул.

— Принес почтовый голубь из моей голубятни. Умные птички, никакая погода им не страшна. Раз мой человек послал его в такую метель, значит, что-то срочное. Читай.

Письмо было от одного из осведомителей при дворе. Без подписи, все имена зашифрованы цифрами: и король, и королева, и Кромвель, и другие дворяне. У лорда Хью были свои методы проверки того, не преподнес ли монарх какого-нибудь сюрприза своим верным вассалам.

Молча пробежав глазами весь текст, Элис подняла голову и посмотрела на лорда Хью.

— Важные новости, — сообщила она. — Королева заболела и слегла. Она ждала ребенка, мальчика, но тот погиб.

— Ого, — тихо отозвался лорд Хью. — Не повезло ей.

— Сэр Эдвард Сеймур должен стать членом кабинета его величества, — прочла Элис и замолчала, взглянув на лорда.

Тот слушал и кивал, уставившись на огонь.

— В выкидыше королева винит потрясение, которое испытала, когда его величество упал с лошади, — продолжила Элис. — Но якобы кое-кто слышал, как король говорил, что Бог не дает им с супругой ребенка.

— Все, конец, — прервал ее лорд Хью.

Девушка удивленно на него посмотрела.

— Королеве конец, — пояснил он, понизив голос. — Полагаю, будет еще один развод. Или назовет ее содержанкой и снова обратится к Риму. Теперь, когда Екатерина умерла, он фактически вдовец.

— Он может снова обратиться к Папе? — недоверчиво спросила Элис.

— Да, — подтвердил лорд Хью. — Королева Анна на очереди, это уже доподлинно известно. Выкидыш, обвинение…

— И его величество может вернуть священникам прежнюю власть? — допытывалась Элис.

Бросив на девушку быстрый взгляд, лорд Хью коротко рассмеялся и воскликнул:

— Именно! И тогда ты найдешь себе надежный монастырь, Элис. Что ты об этом думаешь?

— Не знаю. — Элис в замешательстве пожала плечами. — Не знаю, что и думать. Все это так неожиданно!

— Да-а, — протянул его светлость. — Приходится поспевать, чтобы идти в ногу с совестью короля. Теперь и этот брак, похоже, противоречит воле небес. И восходит звезда Сеймуров. — Он указал на кожаную папку с письмами. — Эту почту доставил курьер. Посмотри, есть ли там что-нибудь важное.

Элис сломала печать на первом послании. Оно было написано по-английски и датировано январем.

— От вашего кузена Чарльза, — доложила она. — Ожидается принятие новых законов против попрошайничества.

— Пропустим это, — отмахнулся лорд Хью. — Оставим на потом. Что дальше?

— Такой холодной зимы никто и не упомнит, — прочла Элис. — Темза замерзла, судоходство замерло. У перевозчиков большие трудности, они почти лишились работы. Некоторые корабли так сильно зажало во льдах, что они разрушились. Обсуждают зимнюю ярмарку.

— Все это после, — вмешался его светлость. — Есть что-нибудь по северу? Какие-нибудь новые налоги?

— Новость о несчастном случае с королем, он упал во время турнира.

— Уже было. Что еще?

— Ваш кузен советует составить бумагу, — продолжила Элис, — где вы предъявите свои претензии на монастырские земли, примыкающие к вашими владениям.

Думая о широких плодородных полях по обеим сторонам реки, она непроизвольно старалась четко выговаривать каждое слово. Матушка Хильдебранда любила гулять по лугам перед сенокосом, вдыхая густой запах полевых цветов, растущих в изобилии. В летние вечера их аромат переносился через реку к садам, к окнам их келий, к самой часовне, как благоухающий природный фимиам. Теперь эти земли заброшены, ничьи, оставлены на произвол судьбы.