Колесница (сборник)

Нинель Иосифовна красиво, не спеша, пила рубинового цвета вино. Фужер поставила на стол, поклонилась в мою сторону, давая понять, как она уважает и этот коллектив, и нового человека, пришедшего к ним на работу. Сотрудники не удержались, раздались хлопки, потом – аплодисменты. Люди присоединились к словам и женщины и руководителя, сумевшей так сжато и емко выразить их мысли и чувства. Павел подал реплику:

– Я так понимаю, что застолье можно заканчивать. Вот вы всегда так, мудрая Нинель Иосифовна! В следующий раз я буду давать вам слово последней или предпоследней, перед заключительным словом виновника торжества.

Снова все заулыбались – по-доброму, искренне, так показалось мне. Я с удовольствием выпил полный фужер Тамариного вина, посмотрел в ее сторону, поднял большой палец, кивнул в знак благодарности. Тамара тоже заулыбалась и тоже легким кивком головы ответила мне. «Боже, какая красивая женщина! Я только сейчас сумел разглядеть ее, – думал я, все еще чувствуя смущение от тоста своего заместителя. – Если так пойдет дело, то я обречен хорошо работать здесь. Но-но, не спеши! А то надерешься».

Все ели, от холодных закусок перешли к цыплятам табака, правда, тоже холодноватым, но от этого не менее вкусным. Тем более что и время ужина подобралось к биологическим часам почти всех чиновников, живущих от девяти до шести с перерывом на обед. Время было – домашнего ужина. Вино стали пить без тостов, под хорошую закуску, для того чтобы запить мясо или овощи с фруктами. Две трехлитровые бутыли с вином быстро опустели. Я посмотрел в сторону Нинель Иосифовны. Она моментально перехватила мой взгляд, поняла, что меня обеспокоило, кивнула, заулыбалась. Поднятая ладонь говорила, что все в порядке – запас есть не только на столах.

Входная дверь открылась, осторожно вошел Сергей Сергеевич. Сразу сказал:

– Я на минуту! Сейчас заедет машина, с Биг Боссом уезжаю на презентацию книги одного очень большого автора. Знаю, что вы, Андрей Юрьевич, проставляетесь. Выпить пока не могу, но хочу засвидетельствовать вам свое почтение и полное к вам уважение. Обращаю внимание всех: его очень хорошо знает наш Биг Босс…

– Сергей Сергеевич, дорогой, сядь поешь! Еще есть пара минут до твоей машины, – это Юля подвинула к себе свободный стул и буквально усадила Тужлова за стол. – А так как ты все равно едешь на фуршет, то никакого греха не будет, если ты осчастливишься фужером замечательного вина нашей царицы Тамары. Из ее собственных подвалов…

Она налила в чистый фужер остатки вина из последней домашней бутылки, передала Тужлову со словами:

– Если с начальником будешь так бегать от нас, то, неровен час, вообще останешься не только без вина, но и без коллектива.

– Критику принимаю и признаю….

– Еще бы!

– …но и вы должны понять…

– Сергей Сергеевич, только без понтов о своей занятости и тэ дэ. Времени – скоро семь часов. К семье пора, к внучке.

– Ничего не скажешь, – признался в своем поражении Тужлов. – Люблю таких смелых и справедливых… Тогда буквально два слова.

Он встал в стойку оратора, заговорил каким-то лекторским голосом:

– Друзья, я сегодня поплотнее познакомился с новым сотрудником нашего подразделения. Он достоин того, чтобы работать у нас. Со всей нашей спецификой, невзирая на то, что он – сугубо гражданский человек среди бывших и действующих военных, которые заполонили Комитет. Что делать – берешь того, с кем работал или служил. С ним мы не служили, но он – наш! Потому что мы все сейчас в новом положении, в великом классе чиновников. А здесь Андрей – можно в компании вас, а лучше тебя, так называть? – профессионал. Легкого тебе вхождения в коллектив, дорогой, любви и признания коллег, поскольку у нас в управлении восемьдесят процентов сотрудников – женщины. За тебя!

– Сергей Сергеевич, слов нет! Особенно про любовь! Можно с этого места поподробнее? – Юля смеялась, причем делала это совершенно искренне. Рот у нее был прекрасен, зубы – настолько ослепительно белые, что даже казалось невероятным, как можно достичь такой белизны.

Я невольно сглотнул слюну, и этот жест она заметила, поняла мое состояние, увидела, наверное, восхищение в глазах, наклонилась и только для меня сказала:

– Пойдемте втихаря покурим! Но выходим по одному.

И, встав из-за стола, пошла, успев что-то шепнуть соседке Тамаре.

Я почувствовал дискомфорт, мысли полезли нехорошие о том, что все на виду, что выйди я сейчас – и все поймут, что зарождается интрижка.

«Может, с Тужловом выйти под видом его проводов, уточнения какой-то непонятной позиции?» – подумал я.

Но разведчик, похоже, пока не собирался заканчивать застолье: он налил себе коньяку, положил на хлеб несколько шпротин и два кусочка лимона. Выпил медленно, красиво, заел виноградом и уже только потом стал с аппетитом поедать рыбный сэндвич.

Из-за стола поднялась Тамара, вынула из сумочки сигареты и стала пробираться к выходу.

«Ох, какая умница Юлька! И здесь все предусмотрела! – я невольно заулыбался, восхищенный ею. – Я могу попросить у Тамары сигарету, выйти вместе с ней… Но насколько это опасно лично для меня? Справлюсь ли я с этой молодой, избалованной, богатой и своенравной кобылицей? А, будь что будет, в конце концов! Я иду с Тамарой, и Юлии с нами нет…»

В коридор мы вышли вместе с красивой грузинкой. Она тряхнула густыми смоляными волосами, улыбнулась, протянула мне пачку сигарет, сказала с легким акцентом:

– Не можете бросить курить?

– Что вы, Тамара, я курю только в компаниях. Потом – все: ни похмелий, ни сигарет не должно быть.

– И никогда…

– Никогда! До обеда следующего дня – никогда! Железное правило, еще с журналистской работы принято. Иначе подведешь людей, о которых собираешься писать. Знаете, сколько случаев я могу рассказать, когда застолье оборачивалось скандалом на страницах газеты?

– Да, я представляю. Сама работала в газете, но маленькой, городской.

– Значит, мы коллеги? А если…

– Андрей Юрьевич, будьте любезны, достаньте мне сигарету! Может, вы все-таки дойдете до курительной комнаты? – это уже капризный голос Юлии. Она стояла у открытой двери в тупичке коридора.

Тамара протянула мне пачку сигарет и зажигалку, кивнула в сторону двери, где, видимо, располагался и туалет, и курилка. Сказала, не глядя на меня:

– Надо подождать Сергея Сергеевича, согласовать с ним один вопрос, конфиденциальный. Вы идите, я вас догоню. Здесь строго: в коридоре, на лестницах курить категорически запрещено. Так что только в курилке.

Я пошел, чувствуя, как ноги становятся слегка ватными. «Ну что ты запсиховал? – лихорадочно забилось в моей голове. – Ведь ничего же еще не происходит… Ты знаешь ее пять минут. Ну познакомишься поближе, об отце поговорите… Все, пока, трус! Должен родиться мачо! И курилка уже рядом».

Открыл дверь, зашел в приличный вестибюль на пять-шесть человек: две раковины с зеркалами и модной сантехникой, две круглые хромированные металлические урны, приспособленные для сбора окурков, еще две внутренние двери, ведущие, видимо, непосредственно в туалет.