Колхозное строительство 8

— А как построить дома? Где взять столько земли, сельхозтехники — они ведь все крестьяне? — водрузил заблестевшие чистотой окуляры на нос предсовмина — «премьер».

Пришлось и третью пословицу Тишкову выдать:

— Я — не я, и лошадь не моя, и я не извозчик.

— Сто тысяч — это очень много. Столько лошадей не найдём, — по-своему истолковал пословицу «президент».

Не получилось и со второго захода.

— Хорошо, товарищи коммунисты, — решил воззвать к совести руководителей братской республики Пётр. — Сколько?

— Ну, хотя бы тысяч тридцать-сорок.

И тут Петра осенило. Со злости на этих, наверное. Он, организовывая немецкую республику, запросил статистику по СССР — где, сколько компактных немецких анклавов. Получил и удивился: почти сто тысяч немцев жило во Фрунзе и его окрестностях! Получалось, что в Киргизии титульная нация — немцы, если ориентироваться по столице.

— А давайте так. Я пошлю в, как это у вас называется, районы республиканского подчинения — ну, вы поняли, в вашу Фрунзенскую область — представителей Немецкой республики. Пусть они поуговаривают своих переселиться в Павлодар и другие города новой республики. Хотя, почему только в города — и в колхозы по всей республике, если это крестьяне. А взамен получите такое же количество беженцев. Немцы ведь дома и квартиры освободят, — посмотрел на непроницаемые восточные физиономии и добавил: — А с ними поедут несколько сотен работников КГБ, прокуратуры и милиции. Проконтролируют, чтобы в эти освободившиеся квартиры и дома въехали именно беженцы, а не родственники какого председателя колхоза. Если обнаружится хоть один случай… Даже если он будет правомерен, ну, например, переедет дважды герой Советского Союза — то лишитесь партбилетов со всеми вытекающими.

Товарищи, наверное, внутри поскучнели — но лица остались теми же. Не проступило разочарование, и волосы не стали рвать на голове, и…

— Пётр Миронович, но многие немцы работают на предприятиях, причём на ключевых должностях. Это станет проблемой.

— Сколько?

— Чего сколько? Сколько немцев на руково…

— Сколько примете своих соотечественников, кроме обмена на немцев?

— Сорок тысяч. В крайнем случае — пятьдесят.

Ну, вот так по чуть-чуть и набралось. А то — тридцать!

— Договорились. Пятьдесят забираете и равномерно распределяете по кишлакам и городам, и пятьдесят меняем на немцев, — хотел подытожить Пётр, но Суюмбаев, он же «премьер», вылез:

— Думаете, пятьдесят тысяч немцев согласятся бросить налаженный быт, дома, квартиры, и поехать в неизвестность?

— Думаю. Им соотечественники, в отличие от вас, построят дома, и квартиры выделят в строящихся сейчас в республике сумасшедшими темпами многоквартирных домах с улучшенной планировкой. И даже уверен, соберут, если надо, детям тёплую одежду, игрушки, учебники и тетрадки к школе. Немцы Краснотурьинска пришлют ранцы школьные.

— Киргизы тоже это сделают! Вот во время Великой Отечественной войны… — начал с пафосом Ахматбек Суттубаевич.

— Тогда я полностью спокоен за переселенцев. Товарищи руководители, вы неправильно понимаете процесс, который происходит. Это не обуза на ваши плечи — это сто тысяч работящих и не очень избалованных благами цивилизации ваших соотечественников. Это помощь республике. Конечно же, на всех этих людей будет дополнительно выделено финансирование. На дома, на школы, садики и больницы, на строительство перерабатывающих заводов, на создание рабочих мест на уже действующих предприятиях. Думал, вы обрадуетесь.

— Мы обрадовались, — с каменным лицом произнёс «премьер».

Событие тридцать шестое

Я бы попытался сделать мир чуточку лучше… но мешает уголовный кодекс.

Косыгин, оставшийся, можно сказать, в одном лице рулить страной после госпитализации Шелепина, решил вопрос с беженцами просто.

— Принять всех — и расселить в Казахстане. Сколько у вас населения, Пётр Миронович?

— Чуть не хватает до тринадцати миллионов.

— А процент казахов? Небольшой ведь, уверен?

— Около трети.

— Среди беженцев ведь есть казахи? — потеребил нос.

— Есть. Сколько — пока не знаем.

— Посчитайте — потом доложите. Министерству обороны обеспечить совместно с республикой создание временных лагерей. Месяца два у нас есть — август и сентябрь там ещё тёплые. Можно в палатках ночевать. Полевые кухни, медсанбаты и патрулирование — за вами, Андрей Антонович. Пётр Миронович, вам — людей переписать, и определиться с расселением. Увеличивать старые колхозы и совхозы, или создавать новые — сами решите. Городское население тоже равномерно по городам распределите. И всё это делать нужно срочно. Всех, кого можно, на перепись беженцев отправьте. Нужно попытаться увеличить строительство жилья. Миллион человек — это очень много, — Косыгин задумался. — Там ведь сколько-то русских есть?

— Есть, но немного. Несколько тысяч.

— Русских можно и в Нечерноземье переселить — там после отправки людей на целину с демографией плохо.

— Конечно.

Говорили ещё час почти целый о том, сколько денег на продукты выдать беженцам, где эти продукты брать. Что с туалетами — а то до дизентерии не далеко. Что с банями, и вообще с помывкой. Там озёра, конечно, есть — но вода в них не слишком к купанию располагает. Холодная, а местами — и солёная.

Прилетел Пётр домой и закрутился: целый день организовывал приём и подсчёт беженцев. Потом ещё на три дня из жизни выпал. Оказалось, что «миллион» — это всё же гипербола. Всего пересекло границу около семисот тысяч. Военные, и гражданская оборона, в частности, — молодцы, разбили всех на сто лагерей примерно по пять-десять тысяч человек. Русских при этом сразу отделяли и отправляли в два отдельных лагеря около Балхаша.

Косыгин на помощь прислал кучу народу, и вот конкретно русскими заниматься — Гагарина. Юра в эти два лагеря слетал. Вернувшись, зашёл доложить.

— Там ужасно, Пётр Мироныч! Нужно как можно быстрее отправлять людей в РСФСР. Хоть по каким санаториям и пионерским лагерям распределят.

— А что за люди? Крестьяне, рабочие?

— Казаки, но всякие есть. Очень приличный процент смешанных браков, так что из этих семнадцати тысяч русских, может, половина. У многих русских женщин мужья — китайцы. Чуть не каждый второй ребёнок — метис.

— Юрий Алексеич, давай, возьми их переезд в Россию на себя. Хоть на эти семнадцать тысяч проблем меньше будет.

— Так, в принципе, Алексей Николаевич и говорил.

Остальные беженцы по национальному признаку разделились так. Около ста тысяч были киргизы. Ещё почти столько же было монголов, ойратов, калмыков. Всех окрестили монголами и решили перевезти в эту самую Монголию — там меньше полутора миллионов население. Как раз сто тысяч улучшат демографию — тем более что все оказались последователями Будды.

Пять тысяч приблизительно было узбеков, и Семён Кузьмич Цвигун их обещал на границе встретить, определить на ПМЖ.

Две тысячи оказались татарами — их тоже решили отправить в Казань, а не оставлять в Казахстане.

Осталось четыреста восемьдесят тысяч человек — около трёхсот пятидесяти тысяч казахов и сто тридцать тысяч уйгуров.

Вишенкой на торте были полторы тысячи хуэев. Те же ханьцы, но мусульмане — что в Китае редкость. И ислам ещё какой-то с вывертом — не шииты, но и не сунниты в прямом смысле — а сунниты ханафитского толка. Наверное, чем-то отличаются.