Коллапс. Гибель Советского Союза

Несмотря на всю ленинскую риторику, в первые два года у власти Горбачев не мог определиться со стратегией реформ. Поклонник Ленина, он искал ключевые рычаги и пружины, которые помогли бы дать советскому обществу и экономике новый динамизм. Видимо, он еще не готов был расстаться с консервативными напутствиями Андропова: прежде чем начинать крутые политические изменения, советский народ должен почувствовать ощутимые улучшения в экономике. Поэтому вскоре после прихода к власти Горбачев составил список неотложных экономических и социальных проблем, которые хотел решить: «1) Качество; 2) Бой пьянству; 3) Малообеспеченная часть населения; 4) Земля под сады и огороды; 5) Медицина» [52] . В список не вошли острые вопросы, поднятые Андроповым и от которых зависела макроэкономическая стабильность страны – необходимость сокращения импорта продовольствия, восстановление торгового баланса, борьба с теневой экономикой и дисциплина труда. В записях Горбачева отсутствовал диагноз экономических и финансовых бед, терзающих Советский Союз.

52

Горбачев М. С. Жизнь и реформы. Т. 1. С. 276.

Обсуждения в Политбюро в первые два года правления Горбачева – это бесконечные поиски волшебной палочки, которой можно подстегнуть советскую экономику. Все соглашались, что экономический рост жизненно важен. Официальным лозунгом было «ускорение». Но как его добиться? Странно, но Горбачев даже не включил Рыжкова и его экономистов в узкий круг своих советников. Николай Тихонов, старый приятель Брежнева, по-прежнему возглавлял Совет министров, Рыжков занял этот пост только в конце сентября 1985 года.

Первой крутой переменой в жизни советских людей при Горбачеве стала «борьба с пьянством». Автором идеи был Егор Лигачев, еще один протеже Андропова, который руководил Секретариатом и вел заседания Политбюро в отсутствие Горбачева. Генсек поддержал инициативу. Оба ненавидели русскую привычку к пьянству. Беда в том, что налог на алкоголь обеспечивал треть поступлений в бюджет страны. Андропов признавал проблему, но решил бороться с ней не запретами на алкоголь, а штрафами и наказаниями для пьяниц. Министр финансов тщетно доказывал членам Политбюро, что доходы от водки невозможно заменить на доходы за счет продажи других товаров, особенно в деревнях, селах, небольших городах. В мае 1985 года жесткая политика по сокращению потребления спиртного вступила в силу. Это был третий в истории России запрет на алкоголь. До этого подобная мера вводилась в 1914 году, когда началась Первая мировая война, и в 1941-м, когда Германия напала на СССР. Накачанные и запуганные Лигачевым партийные работники явно перестарались – купленные в Чехословакии новые пивоваренные заводы ржавели под открытым небом, тысячи гектаров селекционных виноградников в Крыму смели бульдозерами, производители марочных вин потеряли работу, а один из них даже покончил с собой. Потребление водки, вина и пива упало. Для советской демографии последствия были благоприятны: сотни тысяч советских людей прожили чуть дольше, а число детей с врожденными дефектами несколько сократилось. Но удар по бюджету был немедленным, сильным и длительным. Акцизные доходы от продажи водки государством уменьшились с 54 миллиардов рублей в 1984 году до 11 миллиардов в 1986-м [53] . Еще одной жертвой антиалкогольной кампании стала поддержка Горбачева в народе – его авторитет никогда не оправился от этого первого удара [54] .

53

Черняев А. С., Вебер А. Б., Медведев В. А. В Политбюро ЦК КПСС… По записям Анатолия Черняева, Вадима Медведева, Георгия Шахназарова (1985–1991). / сост. В. Медведев. М., Альпина, 2006. С. 103.

54

Андреев Н. А. Жизнь Горбачева. С. 286–289.

Еще одной неудачной инициативой первых двух лет горбачевского правления была борьба за повышение качества советских товаров. Десятилетиями госпредприятия в СССР выпускали некачественную, вышедшую из моды одежду, плохую обувь и скоропортящиеся телевизоры. Люди отказывались их покупать и гонялись за качественным импортом, а государственные склады ломились от нераспроданных товаров. Продвинутые советские экономисты винили во всем плохое планирование и настаивали, чтобы продукция предприятий измерялась тоннами и количеством, а не показателями продаж. Но в горбачевском Политбюро этих экономистов не послушали. В мае 1986 года Горбачев и Рыжков подписали указ, согласно которому госпредприятия становились подотчетными Государственной инспекции (госприемке), специальным командам специалистов и квалифицированных рабочих. Нетрудно увидеть в этой реформе результат чтения работ Ленина и возвращение к опыту, который не оправдал себя еще в первые годы большевистской диктатуры над экономикой. Незадолго до смерти вождь большевиков писал о кардинальной реформе «Рабоче-крестьянской инспекции» и признавал, что она не может справиться с госбюрократией. Но Горбачев, Рыжков и их советники почему-то решили, что новый «социалистический» механизм заставит «социалистическое производство» работать лучше. В январе 1987 года 70 000 инспекторов приступили к работе [55] . И тут же наступило обрушение всех цепочек поставок – большую часть продукции тысяч госпредприятий стоимостью в 69 миллиардов рублей забраковали из-за низкого качества. Даже лучшие советские заводы, построенные западными компаниями в 1960-х годах, оказались поставщиками брака. В отсутствии комплектующих и деталей многие сборочные линии остановились. Это был еще один пример того, как резкая попытка исправить неудовлетворительное состояние дел может привести к неминуемому экономическому коллапсу. Никто не знал, что делать с предприятиями-бракоделами и их работниками. Первые не могли обанкротиться, а вторых нельзя было уволить. После нескольких месяцев хаоса экономика вернулась в прежний режим. Ленинские идеи рабочего контроля, которыми вдохновлялся Горбачев, провалились.

55

Michael Ellman and Vladimir Kontorovich. The Destruction of the Soviet Economic System: An Insider’s History (London: Routledge, 1998), p. 122.

Сам Горбачев в первые годы у власти считал приоритетом «ускорение научно-технического прогресса». В 1982 году Андропов поручил Горбачеву подготовить Пленум партии по этой теме. Таким образом он хотел подготовить Горбачева к проблемам, с которыми тот должен был столкнуться в скором будущем. В Политбюро Михаил Сергеевич считался «специалистом по сельскому хозяйству» из хлебородного Ставропольского края и не имел ни малейшего опыта работы в машиностроительной и, что еще важнее, в военной промышленности. Горбачев отнесся к поручению Андропова с энтузиазмом новичка, а с приходом к власти продолжал считать это направление первостепенным. Научно-технический прогресс, по мнению последнего ленинца, мог вытащить советскую экономику из застойного болота. Так думал не он один. Это была технократическая мечта его поколения. Умные машины, управляемые образованными и непьющими идеалистами-энтузиастами, помогли бы преодолеть историческую отсталость Советского Союза. В феврале 1986 года съезд партии одобрил предложение Горбачева инвестировать 200 миллиардов рублей в следующую пятилетку на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР) и переоснащение машиностроения передовой техникой.

Ожидалось, что модернизированные предприятия начнут выпускать конкурентоспособные товары, отвечающие нуждам потребителей. Такое делалось и в Советском Союзе в прошлом, в 1930-х или 1960-х годах, когда западные фирмы строили «под ключ» новые заводы. Новым предприятиям требовались по-новому подготовленные инженеры и работники, которым волей-неволей приходилось перенимать современный зарубежный опыт и стандарты. В отсутствие конкуренции и других движущих сил рынка только так можно было совершить рывок, оставить позади устаревшие производственные процессы и консервативные навыки. Но горбачевский «научно-технический прогресс» пошел иначе – огромные инвестиции ушли в переоборудование созданных ранее действующих госпредприятий. Это привело к масштабному провалу инициативы. Руководство и рабочие на старых заводах противились нововведениям, не хотели менять старый уклад. Большая часть дорогостоящего западного оборудования не была установлена и ржавела на складах или под открытым небом [56] .

56

Воротников В. И. А было это так… С. 83–84. Об успешном примере строительства нового машиностроительного предприятия по западным образцам в конце 1960-х годов см: Журавлев С. В., Зезина М. Р., Пихоя Р. Г., Соколов А. К. АВТОВАЗ между прошлым и будущим. История Волжского автомобильного завода 1966–2005 гг. М., РАГС, 2006. Гл. 1; Valentina Fava. Between Business Interests and Ideological Marketing: The USSR and the Cold War in Fiat Corporate Strategy, 1957–1972, Journal of Cold War Studies 20:4 (Fall 2018), pp. 26–64.

Никто не мог объяснить, откуда возьмутся миллиарды для новых инвестиций. Дорогостоящая инициатива Горбачева не сопровождалась никакими мерами по сокращению вложений и расходов СССР на других направлениях. Между тем происходящее в советской торговле и финансах начало подтверждать опасения Андропова, высказанные в начале 1980-х годов. Нефтедобыча в СССР в 1980–1984 годах слегка снизилась, но при Горбачеве стала расти. Однако мировые цены в 1986 году рухнули с 27 до 10 долларов за баррель. В результате советская экономика не досчиталась 13 миллиардов долларов экспортных доходов. Впервые за десятилетия СССР завершил 1986 год с дефицитом торгового баланса в 14 миллиардов долларов. Советский долг западным банкам в твердой валюте вырос с 27,2 миллиардов долларов в 1985 году до 39,4 миллиардов в 1986-м, что превышало задолженность Польши в 1981 году. Это было только начало советских финансовых проблем при Горбачеве [57] .

57

Пихоя Р. Г. Советский Союз: история власти. 1945–1991. М., РАГС, 1998. С. 508–509.

Какими бы ни были расчеты Горбачева, Рыжкова и советских экономистов, авария на Чернобыльской атомной станции их опрокинула. Взрыв 26 апреля 1986 одного из четырех реакторов АЭС на Украине, к северу от Киева, застал врасплох советских техников, ученых и всю государственную систему. Бегство сотен тысяч людей из Киева и массовая паника в других областях страны напоминали сцены Второй мировой войны. В первый месяц после аварии военные, инженеры, врачи, шахтеры и ученые рисковали жизнью в беспрецедентной операции по ликвидации источника радиации. Было эвакуировано 100 000 человек из ближайшего города Припять, создан 30-километровый периметр вокруг станции, снят слой зараженной почвы, обеспечена защита от радиации рек, организован уход за сотнями тысяч детей, снабжение необходимыми медикаментами и т. д. Только в первые 30 дней катастрофа на Чернобыльской АЭС стоила советскому бюджету 3 миллиарда рублей. Оценивая ущерб в начале 1989 года, Рыжков назвал цифру примерно в 8 миллиардов рублей. «Чернобыль с размаху ударил по только-только оживающей экономике, только-только отпущенной хоть на малую волю…», – вспоминал он [58] .

58

Горбачев в Политбюро, записи Черняева, примерно конец мая – начало июня 1986 года (не публиковалось); В Политбюро ЦК КПСС… 3 июля 1986 года и 16 февраля 1989 года. С. 64–65, 445; Рыжков Н. И. Перестройка: история предательств. С. 145, 150; Serhii Plokhy. Chernobyl: The History of a Nuclear Catastrophe (New York: Basic Books, 2018); Taubman, Gorbachev, p. 241.

Раиса Горбачева, атеистка, но женщина суеверная, считала Чернобыль очень дурным предзнаменованием. То же думали и миллионы советских людей. Авторитет Горбачева сильно пострадал. Говорили, что это «меченый» лидер (имелось в виду родимое пятно на лбу) навлек на страну несчастье. Если отбросить эти глупости в сторону, то Горбачев подорвал свою репутацию тем, что скрывал масштабы катастрофы до 14 мая, пока наконец не выступил с телеобращением к потрясенной стране. На протяжении всего кризиса главным организатором ликвидации последствий катастрофы был Рыжков. Глава Совета Министров СССР вылетел в Киев, а затем в Чернобыль и лично осмотрел место катастрофы. Именно он возглавил и координировал масштабные усилия по укрощению ядерного монстра. Горбачев побывал в Чернобыле вместе с Раисой только в феврале 1989 года, когда реактор уже накрыли бетонным саркофагом [59] .

59

Bill Keller. Gorbachev, at Chernobyl, Urges Environment Plan, The New York Times, 24 February 1989. https://www.nytimes.com/1989/02/24/world/gorbachev-at-chernobyl-urges-environment-plan.html.

После первой реакции растерянности Горбачев обрушился на советскую атомную промышленность, ища в ней козла отпущения. Основными виновными оказались Анатолий Александров и Ефим Славский, руководители советского атомного комплекса, которым в 1986 году уже шел девятый десяток. Эти люди обладали громадным авторитетом в советском оборонном комплексе, считались выдающимися создателями советской ядерной сверхдержавы. По мысли Горбачева, однако, они воплощали в себе худшие качества элиты брежневских времен. В атомной промышленности, утверждал он, «от ЦК все было засекречено… Во всей системе царил дух угодничества, подхалимажа, групповщины, гонения на инакомыслящих, показуха, личные связи и разные кланы вокруг разных руководителей. Этому всему мы кладем конец» [60] . Оценка несправедливая и ошибочная – советская ядерная физика и атомная промышленность одни из немногих в СССР могли похвастаться достижениями мирового уровня.

60

Протокол Политбюро от 3 июля 1986 г. В Политбюро ЦК КПСС. С. 65.

Такая реакция на Чернобыль, типичная для Горбачева, в последующем повторялась. Советский лидер, несомненно, был зол, что его начинания подкосила страшная катастрофа, но при этом действовал по-ленински – из кризисной ситуации он делал выводы, что вся старая система заражена и глубоко больна. Кризис требовал новой революции. Главный посыл Горбачева – Советский Союз стоит на краю, предыдущие пятнадцать лет государство и народ жили не по средствам и погрязли в безответственности и расхлябанности. Либо партия быстро вытащит их из этой трясины, либо вся страна уйдет в «болото» со смертельными для нее последствиями. В сентябре, говоря своим помощникам о героических усилиях десятков тысяч военных и гражданских ликвидаторов чернобыльской аварии, Горбачев заявил: «Русскому человеку нужно создать безвыходную ситуацию, чтобы он все послал к… и сделал как нужно. Ему каждый день по Чернобылю нужно, чтобы зашевелился» [61] .

61

Запись Черняева в личном архиве автора; последнее замечание отсутствует в опубликованной версии записей В Политбюро ЦК КПСС…