Коллекционер душ. Книга 3

— Молодой человек, — кто-то потряс меня за плечо.

Я открыл глаза. Вытер руками лицо.

— Нам будут нужны документы той девушки, с которой вы приехали. Паспорт и страховой полис, — сказал он.

— С собой нет, но я привезу. Как она?

— Операция прошла успешно. Но состояние стабильно тяжелое. Сейчас девушка в реанимации. Отдыхает.

— Можно к ней?

Врач отрицательно покачал головой.

— В реанимацию посетителям нельзя. Я напишу вам список того, что нам понадобиться. Можете привезти завтра вместе с документами. И не переживайте. Медсестры постоянно следят за больными.

— Хорошо, — покивал головой я.

— Где ваши родители?

— Мм…в командировке.

— Ясно. Кое-что из списка, который я дам, нужно будет купить… У вас есть деньги?

Я бросил взгляд на кейс.

— Есть.

После этого врач написал мне список и отправил домой.

Я вернулся в свою квартиру, упал на кровать и уснул, даже не сняв одежды. Проснулся на утро по будильнику в отвратительном настроении. Но физкультура, гигиенические процедуры и завтрак сделали свое дело. Я собрался и вышел из дома уже совершенно другим. Бодрым и решительным. На субботник, мать его.

— А! Ракицкий! Здравствуй, — Мирослава Игоревна вручила мне ведро с тряпкой и порошком. — Помоги Пушкину отмыть парты. Как пройдетесь по всем кабинетам, можете быть свободны.

— Пушкину? — я повернул голову и увидел аристократа.

Тот дружелюбно помахал мне рукой и снова принялся за дело.

— Да, — ответила завуч. — Надеюсь, совместное занятие поможет вам подружиться.

— Это вряд ли, — шепнул я себе под нос.

Мирослава Игоревна сделала вид, что не услышала и покинула помещение.

От безысходности я только пожал плечами и принялся за дело.

Торопиться было некуда. Футбольный турнир только начался, а закончится не раньше трех. До этого времени нужно держаться неподалеку от завуча, чтобы сообщить ей, если будут новости о Парфенове.

— Ну и геморроя ты всем нам подкинул, шкет, — посетовал старшеклассник спустя некоторое время, отдраивая крайнюю парту в первом ряду.

— Давай быть честными друг перед другом, Пушкин, — ответил я, не отрываясь от дела. — Я вам ничего не сделал. Вы сами создатели своих проблем. Или я не прав?

— Ты слишком задирист для пацана своего возраста и…бастарда, — сказал блондин. — Аристократы таких не любят.

— Это уже ваши проблемы, — хмыкнул я, высыпав еще немного порошка на рисунок поезда, над которым корявым подчерком было написано: «если ты не голубой, нарисуй вагон другой».

Некоторое время мы приносили пользу обществу в абсолютном молчании. Пока Пушкин не заговорил снова.

— Как твоя подружка?

Я поднял на аристократа глаза.

— Не понял?

— Ну как ее? У нее фамилия еще такая интересная… — задумался он.

— Клаус? — предположил я.

— Да-да, точно, Клаус! Как она держится?

— В каком смысле?

Пушкин нахмурился, затем заулыбался, показав свои белоснежные зубы.

— Значит она тебе ничего не рассказывает?

— А что она должна мне рассказывать? — я отжал тряпку и бросил ее на следующую парту.

Аристократ, противно лыбясь, подошел ближе и сел на стол, рядом с которым я замаливал свои грехи. Вернее, стирал их. И не свои, а чужие.

— А то, что ты, Ракицкий, у моих одноклассниц на хорошем счету.

Я понял, о чем говорит Пушкин. Даже перестал натирать парту.

— К ней опять пристают? — спросил я прямо.

— Это мягко сказано, — кудрявый, добившись моего внимания, вернулся к работе. — Прохода не дают. А после вчерашнего инцидента они вообще озвереют. Снова будут пытаться отбить тебя у нее. Боюсь представить, что начнется! Пятиклассник, сумевший дать отпор старшеклассникам. Барт опять начнет петь о тебе дифирамбы.

— Юля? — удивился я. — В последний раз она прошла мимо меня и даже не поздоровалась. Или поздоровалась?

Я почесал затылок, вспоминая, как стоял у входа в кинотеатр с двумя «киндерами», а Барт бесцеремонно отправила меня к своей матери, даже не предложив сходить в кино вместе.

— Ох уж эти девчонки, — усмехнулся Пушкин. — Чем меньше женщину мы любим… Только тут наоборот. Ну ты понял.

Пазл у меня в голове начал складываться. Юлия Барт, одноклассница Пушкина и Серого вполне могла запасть на меня. Особенно после того, как я помог ей получить такой желанный билет школьника. А то, что сейчас мое имя во всей школе на слуху — это еще больше привлекает девочку.

Черт…Сколько ей сейчас? Двенадцать? Неужели в этом возрасте девочки уже могут хотеть встречаться с мальчиками? Или, по крайней мере, вести себя как стервы?

Надо бы решить вопрос. Но не хочется, чтобы Жанна страдала из-за меня. Она все-таки тоже еще ребенок.

— Может там ничего серьезного? — наивно предположил я, произнеся свои мысли вслух.

— Ничего серьезного? — теска великого поэта скомкал свою тряпку и кинул ее в урну, словно баскетбольный мяч. — Есть! — обрадовался он попаданию и продолжил: — Подсказка. Туалет для девочек.

Пушкин загадочно замолчал и вернулся к злосчастным партам. А мне жутко захотелось узнать, что же происходит между бастардами и аристократками на фоне ревности ко мне. И что такого я увижу в женском туалете.

Не дожидаясь, когда прозвенит звонок и те, кто учатся по субботам, побегут на перемену, я сказал Пушкину, что сейчас вернусь и направился в известное место.

Перед тем, как войти, припал к фонтанчику с водой и утолил жажду. Затем по-джентльменски постучался. На всякий случай спросил есть ли кто внутри. Никто не откликнулся, и я поторопился войти.

Женский туалет. Я не был в них никогда. Вообще присутствие в таком месте мне всегда казалось чем-то противозаконным. И даже, когда наш туалет по какой-то причине не работал, моя нога все равно не ступала тут.

Едва оказавшись внутри, я бросил взгляд направо. На кафельной плитке маркером был нарисован силуэт человека. В полный рост. Дорисованы части тела — глаза, рот, грудь, соски. А сверху подпись — «клаус шлюха». Корявым подчерком. Чтобы никто не узнал автора.

Прошел дальше. Небольшая переписка прямо на стене, что Ракицкий красавчик. Несколько девиц спорили между собой, чей я в итоге, даже не представляясь. Открыл дверь кабинки и увидел еще много нелицеприятных «фактов» про Клаус. Например, кто-то написал, что ее мать была наркоманкой и родила ее, когда была под кайфом. Несколько замечаний к ее внешности и умственным способностям. Без цензуры.