Коллекционер пороков и страстей

Приткнув машину на парковке, я направилась к подъезду. Бергман терпеливо ждал, вертя в руках ключи от машины, этот привычный для многих мужчин жест меня раздражал, словно был маскировкой, уводя взгляд от чего-то важного, что, по мнению Джокера, я не должна видеть.

– Привет, – произнес он.

Сегодня Миксимильян одет был демократично – джинсы и белоснежная футболка. Уверена, стоили они кучу денег, а с таким ростом и фигурой Бергман и в самом простецком наряде выглядел умопомрачительно.

– Привет, – ответила я, злясь, что вырядилась как на пляж: шорты, майка, на ногах босоножки без каблуков. Конец лета, а жара стоит июльская, что меня извиняет. Хотя сейчас я бы предпочла платье и туфли на каблуках: не могу сказать, что я комплексую из-за своего роста, но не отказалась бы быть немного выше. – Ты здесь какими судьбами? – поравнявшись с ним, задала я вопрос, очень стараясь, чтобы прозвучал он без раздражения или язвительности.

– На мое приглашение ты ответила отказом, вот и пришлось к тебе заглянуть. Ты не против?

– Заходи, если пришел.

Мы вместе поднялись в квартиру. Принадлежала она не мне, а моей подруге, которая оставила ее в мое полное распоряжение, и оглядывался Бергман с такой старательностью зря: во-первых, все здесь осталось неизменным с его последнего визита, а во-вторых, от меня тут мало что было.

– Эта квартира совсем тебе не подходит, – вынес он вердикт.

– По-моему, ты повторяешься.

– Разве? – Он сел в кресло, закинул ногу на ногу и уставился на меня. – Как отдохнула? Как мама?

– Отлично. Мама в порядке. Я должна спросить, как отдохнул ты?

Он покачал головой:

– Ты ничего не должна.

– Тогда я не буду спрашивать и на твои вопросы отвечать тоже.

– Я бы выпил кофе, – улыбнулся Бергман, мои слова, похоже, совсем его не задели.

– Послушай, это бессмысленно. Я не вернусь.

– А я этого и не хочу, – огорошил он.

– Что?

– С чего ты взяла, что это мое желание?

Тут я криво усмехнулась и даже выжала из себя смешок.

– Все предопределено свыше?

– Конечно.

– Я вся внимание, может, наконец просветишь, в чем состоит наша миссия?

– Парадокс в том, что ответ знаешь только ты. – Я присвистнула и нервно рассмеялась, а Бергман спокойно продолжил: – Я же говорил, ключевая фигура в колоде – девушка. Все остальные карты притягивает она, то есть ты.

– А в том, что я и есть та самая девушка, ты не сомневаешься?

– Не сомневаюсь. Впрочем, как и ты. Твоя нерешительность и беспокойство, даже неверие, вполне понятны. Никто не обещал, что миссия будет приятной. – Тут он развел руками и засмеялся, так что при желании его слова можно было принять за шутку. – Но если господь дал тебе необычные способности, логично предположить, что неспроста.

– Я не умею пользоваться его подарком. – В голосе против воли звучала горечь.

– Это не беда. Жаль, что ты отказываешься от моей помощи. Уверен, вместе мы могли бы… – Он внезапно замолчал, приглядываясь ко мне. – Ты знаешь, что совершила ошибку, выбрав Поэта, но злишься отчего-то на меня. Дуешься, как маленькая девочка.

– Маленькой девочкой я была довольно давно. А злюсь, потому что ты пытаешься контролировать мою жизнь.

– Контролировать? Я не вмешался вовремя. И вот результат. Димка страдает от неразделенной любви… а ты отлыниваешь от работы.

– Страдает от неразделенной любви? – переспросила я, решив, что ослышалась, но он игнорировал вопрос.

– К слову сказать, с Димкой подобная неприятность уже случалась, он ее пережил, переживет и сейчас. В общем, я не вижу причины, по которой ты могла бы всерьез злиться на меня, и уж точно не стану принимать это близко к сердцу. Так что давай-ка приступать к работе, тем более что у нас клиент появился. Я перенес встречу на вечер, чтобы ты могла присутствовать.

– Тронута, но… – Джокер смотрел насмешливо, а я покачала головой, злясь на себя, на него, на весь мир в придачу, и, наверное, в отместку спросила: – Что, по-твоему, означают мертвые птицы?

– Мертвые птицы? – вроде бы удивился он.

– Вороны. Кто-то второй день исправно вывешивает их под твоими окнами.

– Уверена, что под моими? – спросил он неожиданно серьезно.

А я кивнула:

– Уверена.

– Вообще-то я тоже уверен, – в ответ кивнул он. – Это вестник.

– Кто? – растерялась я.

– В каждой истории непременно должен быть вестник. С него-то история, как правило, и начинается. Герой получает некое послание, оно разрушает его привычный мир и заставляет отправиться в странствие.

– И, разумеется, его сопровождают верные соратники, – хмыкнула я.

– Само собой, куда же без них.

– А есть идеи, кто такой этот вестник?

– Пока никаких. Он может быть положительным персонажем и не очень. Сомневаюсь, что хороший человек убьет несчастную птицу, то есть теперь уже трех, так что есть все основания предполагать, что мы имеем дело…

– С психом, – подсказала я. – Только псих станет развешивать убитых птиц под окнами.

– Птицы – ерунда. Куда важнее, что появится там в следующий раз.

– Ты видел его? – спросила я серьезно.

– Кого? – удивился Бергман.

– Этого типа.

– Конечно, нет. Вряд ли он хотел, чтобы его заметили.

– Подожди. Вчера ты увидел птицу, заподозрил, что это послание и адресовано оно тебе, и… тебе не пришло в голову немного понаблюдать из своего окна?

– Сторожить ночь напролет типа, которого ты сама же назвала психом? По ночам я сплю, если нет более увлекательного занятия. Это во-первых, а во-вторых, я же сказал, куда любопытнее, что появится под моими окнами в следующий раз.

– Три птицы.

– Не лишено логики. Но я бы на его месте не стал затягивать с коронной сценой. В таких вещах главное не переборщить, иначе на смену драматизму придет скука.

– А ты не сам их повесил?

– По-твоему мнению, я похож на психа?

– Когда начинаешь болтать о вестниках – да.

– Хорошо. Это просто вороны. Стоит ли о них говорить?

Я недовольно покачала головой, тягаться с ним в словесных баталиях – не самая лучшая затея.

– Ты знаешь, кто это сделал? Или догадываешься?