Коллекционер
Шрифт:
– Да, я только что говорила с Родериком. У него такая эмоциональная привязанность к «Каунтер Сервис». Я говорила, что он работал в этой закусочной, чтобы содержать себя в годы учебы? Да, но я объяснила вашу реакцию на эту картину и на вторую, сюжетно с ней связанную. «Прием заказа». Конечно, они и по отдельности хороши, но вместе прекрасно дополняют друг друга.
Она заплатила таксисту, выбралась из такси, стараясь не уронить телефон и сумку.
– Поскольку он не хочет разбивать комплект, поговорила с ним и убедила установить одну цену на обе картины. Мне не хотелось бы видеть, как кто-то уводит «Прием
Она позволила ему ныть, колебаться, но по голосу уже было слышно, что он сдается. Клиент хотел обе картины, она лишь должна заставить его почувствовать, что он совершает выгодную сделку.
– Буду откровенна, мистер Барнселлер, Родерику так не хочется разбивать комплект, что он ни за что не сбавит цену только на одну картину. Но я смогла заставить его согласиться на двести тысяч за обе. И знаю, что могу уговорить его сбить цену до ста восьмидесяти пяти, даже если это означает уменьшение наших комиссионных. Лишь бы оба вы были счастливы.
Она чуть помедлила и немного поплясала прямо на тротуаре, хотя голос ее оставался профессионально холодным.
– У вас превосходный вкус и исключительно верный глаз. Я знаю, что вы будете радоваться всякий раз, взглядывая на картины. Сейчас же свяжусь с галереей и попрошу отметить их как проданные. Мы упакуем их и отошлем вам. Да, конечно, вы все можете уладить с моей помощницей по телефону или прийти и повидать меня завтра. Поздравляю, мистер Барнселлер. Вы всегда наш желанный гость.
Она снова исполнила маленький веселый танец и позвонила художнику.
– Покупайте шампанское, Родерик. Вы только что продали две картины. За сто восемьдесят пять тысяч. Да, знаю, я сказала, что буду просить сто семьдесят пять. Но снижать цену не пришлось. Ему нравятся ваши работы, и это повод для праздника. Как и ваши сорок процентов. Пойдите скажите Джорджу, отпразднуйте, и завтра начинайте рисовать мне нечто сказочное на замену проданных двух полотен. Да, я вас тоже люблю. Чао.
Широко улыбаясь, она послала эсэмэску с инструкциями своей помощнице и, обходя других пешеходов, все еще поглядывая на телефон, свернула к крыльцу своего дома. И едва не наткнулась на Люка, который сидел на этом крыльце уже битый час, ожидая ее. Наблюдая за танцами на тротуаре, быстрыми переговорами, счастливой улыбкой.
И теперь она ахнула от удивления.
– Я проходил мимо твоей галереи. Сказали, что ты рано ушла. Так что решил подождать.
– Вот как? Я поехала к Лайле.
– И получила хорошие новости по пути домой.
– Прекрасная продажа. Для галереи, для художника, для клиента. Как приятно заключить сделку сразу для трех сторон!
После секундного колебания она села на ступеньку рядом с ним, и они вместе стали наблюдать, как течет жизнь Нью-Йорка.
Боже, думала она, как может дважды замужняя, дважды разведенная женщина чувствовать себя восемнадцатилетней? Точно так же, как она чувствовала себя, сидя на крыльце родительского дома в Блумфилде, Нью-Джерси, вместе со своим мальчиком. Безоглядно, по-дурацки влюбленная…
– Что мы делаем здесь, Люк?
– Я получил ответ на твой утренний вопрос.
– Ах, это… я собиралась позвонить тебе. Это было просто глупо, я не знаю, что на меня нашло, и я…
– Я любил тебя с того первого дня,
как увидел в первый день в средней школе, на убийственном уроке миссис Готлиб по истории Штатов.Урок действительно был убийственным, мысленно согласилась Джули, но крепко сжала губы, чтобы сдержать слова, эмоции, слезы.
– Прошло почти полжизни. Может, мы были слишком молоды, может, сами все испортили.
– Так оно и есть.
Слезы все-таки затуманили ей глаза, но на этот раз она дала им волю.
– Так оно и было.
– Но я так и не смог забыть тебя. И никогда не смогу. В промежутке между тем и этим временем я многого добился. Но даже сейчас я не могу забыть тебя. Для меня всегда будешь ты одна. Вот и все. Вот все, что я хотел сказать.
Джули ощутила комок в горле. Слезы лились, но это были теплые и сладостные слезы. Дрожащими руками она сжала его лицо.
– Это был ты с самого первого дня. И по-прежнему ты. Всегда. И всегда будешь только ты.
Она прижалась к нему губами, теплыми и сладкими, пока мимо текла городская жизнь, и вспомнились ей гортензии, которые посадила мама, большие голубые шары, росшие рядом с крыльцом, где они с Люком как-то сидели летом, когда-то давным-давно.
Некоторые события расцветают снова, подобно гортензиям.
– Пойдем в дом.
Он прижался к ее лбу своим и глубоко, глубоко вздохнул.
– Да, пойдем в дом.
Лайла планировала на террасе свечи, вино, красивые тарелки, бокалы. Даже готовый ужин может быть романтичным и прекрасным в соответствующем антураже. И она считала летний Нью-Йорк лучшим из антуражей.
Но тут пошел дождь.
Пришлось менять планы. Уютный обед в столовой, перед залитыми дождем окнами. Все равно романтично, тем более что загремел гром.
Она позаботилась и о своей внешности – связала волосы в низкий хвост, сделала макияж – обстоятельный, но почти незаметный, результат которого оказался тем не менее превосходным. Узкие черные брюки и поверх кружевной кофточки прозрачный топ цвета меди, оттеняющий золотые искорки в ее глазах.
Хм… если они с Ашем будут продолжать встречаться, ей придется пересмотреть гардероб – кажется, он весьма устарел.
Аш опаздывал.
Она зажгла свечи, включила музыку, налила себе бокал вина.
К восьми часам она уже готова была позвонить ему, но домофон звякнул:
– Мисс Эмерсон, это Дуайн. Швейцар. В вестибюле мистер Арчер.
– О… дайте ему трубку.
– Лайла.
– Только чтобы увериться. Передай трубку Дуайну. Я скажу, чтобы он проводил тебя к лифту.
Вот так. Она осторожна. Умна. В абсолютнейшей безопасности. И она пошла открывать дверь.
С волос Аша текла вода. В руках он держал большущий ресторанный пакет.
– Входи. Какой же ты мокрый! Я принесу тебе полотенце.
– У меня стейки.
– Теперь стейки дают на дом? – прокричала она из ванной.
– Я знаю местечко, и мне захотелось. Подумал, какой взять для тебя, и выбрал среднепрожаренный. Если хочешь с кровью, то можешь взять мой.
– Нет, среднепрожаренного вполне достаточно.
Она вернулась с полотенцем, отдала Ашу и взяла у него пакет.
– Я открыла вино, но если хочешь, есть пиво.
– Пиво!
Энергично вытерев волосы, он пошел за ней и остановился в столовой.