Коллекция «Этнофана» 2011 - 2013
Шрифт:
Уже после своей «смерти» Платон составил завещание, в котором все сбережения он отдавал Сурянову Владиславу. Один из работающих на пиратов нотариусов фальсифицировал дату, словно бы Андропов составил этот документ, еще, будучи живым. Подпись же подделывать не пришлось, потому что ее обладатель был еще жив и здоров. Таким образом, в течение сентября на банковском счету Кима Громова появилась довольно-таки приличная сумма, часть которой естественно отошла Сурянову, за провернутое дело.
Теперь для всего мира Андропов Платон Аристархович был мертвее всех мертвых. Для звездных борцов, для правительства объединенного человечества, даже для своих родителей он навсегда канул в небытие вместе со своим даром и тем знанием, которое было зашифровано в его разуме.
Станислав Федорович по документам являлся опекуном Влада, в связи с тем, что тот потерял обоих родителей. И естественно профессор был посвящен во все, что делает его подопечный.
Кто Влад такой? Он не пират, нет, но и против правительства тоже. Сам себя он как-то раз назвал «свободный охотник», но чаще, конечно, говорил, что он анархист. Против всех. У Сурянова с самого начала была своя правда, свой план, в котором Восход являлся лишь подручным средством. Ох, как же ему пришлось покрутиться перед Павлом, чтобы убедить всех звездных борцов в смерти Андропова и своем чудесном спасении. К счастью в кармане это анархиста лежала еще какая-то фигурка, помогшая убедить в своей искренности даже товарища Альфу.
Павел рвал и метал, узнав о гибели единственного из людей, кто расшифровал все надписи оставленные некими инопланетными посланцами. Он буквально не знал, куда себя деть, и тогда сболтнул Сурянову немного лишнего.
— Ты ведь даже не представляешь, насколько был важен для нас этот паренек! — воскликнул Павел, мечась туда-сюда по своему кабинету на «Евфрате», — он был обладателем такой силы, какая даже не снилась никому из нас. Все эти предметы, — он швырнул свою фигурку на стол, — они ничего не значат по сравнению с тем, чем обладал Платон. Черт! Ну ладно эти военные смогли похитить его с «Сотого парсека», но ты, как ты мог не углядеть за ним?!
— А разве такое вообще возможно? Вспомни, сколько раз он обводил всех нас вокруг пальца, да еще и этот предмет, прячущий его от чужих глаз, — парировал Влад, вальяжно раскинувшись в кресле перед столом.
— И то, правда, — согласился Павел и не в самом лучшем расположении духа вернулся за стол…
Проснувшись однажды Кимом Громовым, юноша понял, что Платон в его душе, все то, что связывало его с внешним миром, все это умерло, освободив место, новым привычкам, новым принципам, новым нитям оплетающим сознание юноши с его окружением. Хотя и от Андропова Киму досталось довольно-таки много. Всякого рода повадки и модели поведения, например ничем не убиваемая любовь к дорогому кофе, Громов не мог от этого отказаться, так же как не мог это сделать Платон. Но самым главным подарком из прошлого, толстым канатом, связывающим две жизни одного человека, являлась невероятная способность видеть. Видеть числа, считать их с невероятной скоростью. Десятки, нет миллионы чисел. Видеть все окружающие предметы, все процессы и действия которые можно совершить — лишь в виде числовых выражений. «Радар» в голове Громова был необычайной по своим свойствам структурой, позволяющей с точки зрения точных чисел выразить все что угодно.
Три месяца юноша жил в новой «шкуре» и ничуть не сожалел, что его первое «я» умерло. С каждым днем связь между Громовым и Андроповым становилась все тоньше и тоньше. Самым главным было то, что характеры двух парней представляли собой абсолютно разные вещи. Если расчетливый Платон был сангвиником, то взрывной Ким был явным холериком.
Профессор Станислав Федорович, которого за пару месяцев Ким полюбил, как своего настоящего деда, помог юноше поступить в Магаданский Государственный Университет, на факультет астрофизики. Благодаря врожденной способности к точным наукам, космическую физику Ким осваивал семимильными шагами, в связи с чем деду пришлось дополнительно заниматься с внуком, дабы развивать его безграничные способности. Иногда Станислав Федорович советовался с Кимом на счет той или иной задачи, которую хотел предложить своим студентам.
Чтобы каждый день не летать из Лунного в Магадан, Громовы первое время жили на квартире профессора, которая одновременно являлась и лабораторией.Большая двухкомнатная квартира с огромными окнами в центре города. Довольно-таки шикарно, если не учитывать того, что большую ее часть занимала лабораторная техника и специальный стол. На стене висела большая интерактивная доска, на которой часто писали оба Громова, споря друг с другом в вопросах астрофизики. Но самым главным в квартире, по мнению Кима, являлся тот необычный аппарат, с виду напоминавший кресло в кабинете зубного врача. Именно это изобретение деда совместно с кем-то с кафедры биотехнологий, помогало юноше не разносить все вокруг в мелкий щебень.
Все дело в том, что где-то в середине сентября у Кима начались необычные припадки. Первый раз, когда внук упал посреди коридора, Станислав Федорович запомнил очень хорошо.
Эпизод 3. Часть 2
Профессор тогда невозмутимо пил чай на кухне, которая в квартире тоже имелась. Громов старший поглядывал в окно и подумывал о том, чтобы перевезти Кима в Лунный. Как говорил Влад, находить в городе очень опасно для всех. Хоть и гонки за Платоном прекратились, в связи с его преждевременной кончиной, неизвестно кто может случайно увидеть его живым и здоровым. Влад на славу постарался, чтобы спрятать свое «секретное оружие», так он называл юношу, когда разговаривал с профессором. Кто-нибудь из агентов Восхода, случайно встретивший Кима на улице мог спокойно поломать всю игру, и тогда Сурянов, точно бы занял место номер один в смертном списке звездных борцов. Но дело не в этом.
Станислав Федорович сунул в рот пару шоколадных конфет и замер, потому что в следующий миг в двери зашевелился ключ, делая обороты в замке. Порой механический замок бывает по лучше электронных. Свет в прихожей зажегся сразу, как через порог переступил человек.
— Дед, ты дома? — окликнул профессора Ким.
— Я на кухне, — тут же ответил Станислав Федорович и поднес к губам чашку с чаем, — что-то ты сегодня припозднился.
— Мы с ребятами у Даши задержались. Объяснял им теорию фракталов, — раздеваясь, ответил Ким из прихожей. Дед лишь улыбнулся на сопение внука.
— Не умеешь ты врать, — радостно сообщил он, — я даже по голосу слышу, что врешь.
— Ну, а что тогда мы делали, по-твоему?
— Скорее всего, теорию фракталов ты никому сегодня не объяснял, потому что заниматься пошел, предварительно побрызгавшись моими духами, которые я привез с Лунной Ривьеры. Да и было вас, скорее всего, меньше чем ты говоришь. Ну, а про то, что занимались вы отнюдь не физикой, я даже говорить не буду, — ожидая реакции от внука, произнес профессор и замер с поднятой чашкой.
— Если говорить честно, то было нас действительно не так много как я сказал, и занимались мы с Дашей не физикой. Хотя, теорию фракталов я ей все-таки объяснил, собственно, с нее все и началось. Поэтому, ты не совсем прав дед. Развивай свой дедуктивный метод лучше, — откликнулся Ким и по коридору послышались его мягкие шаги. Юноша сам начал замечать за собой, что как бы он не хотел, а отделаться от Платоновской привычки цеплять девушек, как шерстяные носки репей, он не может. Отвыкнуть от частой женской компании, не так-то просто как кажется, а Даша, с девятого класса работавшая в модельном агентстве и ничего не понимающая в астрофизике, подвернулась под руку как нельзя лучше.
Ким не любил ее, нет. Ему просто нужна была «доза» как наркоману, иначе началась бы ломка.
— Эта Даша красивая, но глупая. Я не думаю, что тебе нужна такая девушка, с которой даже не о чем поговорить, — произнес дед, отставляя чашку в сторону.
— Я тоже так ду… — но Ким не успел договорить. В коридоре послышался тихий удар об пол. Словно юноша поскользнулся и плашмя упал на деревянное покрытие.
— Ким, ты чего там?
Ответа не последовало, после чего профессор подумал, что внук просто разыгрывает его.