Коллекция неловкостей

— Он сделал? — не выдержала она. — И что же он такого сделал, по-твоему?

— Ну как… Соблазнил тебя, воспользовался моментом, когда ты была расстроенная и пьяная…

— И вдобавок изнасиловал.

— Изнасиловал?! — испуганно воскликнул Денис.

— Шучу, шучу. Просто хотелось дополнить картину коварного искусителя.

— Очень смешно. Рада, такими вещами не шутят.

— Хорошо, давай серьезно. Во-первых, слушать измышления о непорядочности от человека, который бросает девушек, едва успев с ними переспать, — нелепо. Во-вторых, все, что ты говоришь — полный бред. Ничего такого не было.

— Я сам все видел!

— Да ничего ты не видел! И ничего не знаешь. Антон не соблазнял меня, — устало сказала Рада. — Скорее наоборот.

— То есть?

— То есть, я соблазнила его. Да, я была расстроена. Но выпила совсем чуть-чуть. И Тоха мне всегда нравился. Я еще в детстве в него влюбилась. И он всегда отталкивал меня, потому что считал маленькой и боялся тебя.

— Меня?

— Ну да. Святая мужская дружба, младшая сестра и все в таком духе. Короче, ты его знаешь. Он такой правильный, что зубы сводит.

— А как тогда?..

— А вот так. Я вчера была расстроена, потому что у Романова, помнишь, который приходил со мной к тебе на премьеру, а потом заходил ко мне на чай, оказалась невеста.

— Невеста?

— Прекрати ты уже переспрашивать! Да, невеста. И мне было обидно, что он меня обманул. Я уехала на дачу, а Тоха нашел мою записку и с чего-то решил, что меня надо спасать.

— Ничего странного, я тоже полетел за тобой на дачу, как только прочитал, что у тебя «все хорошо».

— И далось вам мое «все хорошо»! Если человек говорит, что у него все хорошо, значит, все хорошо, и больше ничего.

— У других, может, и так, а у тебя это значит только то, что ты в очередной раз во что-то вляпалась. Когда все хорошо, посреди ночи на дачу не убегают.

— Да ну вас… Хотела побыть одна. Тоха тут же примчался за мной, стал утешать. И мне до того было обидно, что я никому не нужна, что я стала к нему приставать.

— Ты?!

— Я. И он держался долго и изо всех сил, пока я не села на него верхом.

— Рада!

— А что? Ты хотел знать, как было дело. Я рассказываю. Я давно была влюблена в него, и хотела просто убедиться, стоило ли тратить на него столько времени. Он с утра, видимо, в ужас пришел от того, что сделал, так что можно было его не бить. Он и так мучается.

— Видел я, как он мучается. В любом случае, он старше, он мужчина, он несет за все ответственность.

— Я тебя умоляю! Не смеши. Я — совершеннолетний человек, кроме того, женщина тоже имеет право принимать решения. Мне так захотелось. Так что лучше извинись перед ним. Все равно, лучше друга у тебя не будет. Уверяю, он упирался. Я — последняя, кого он стал бы соблазнять.

— А теперь послушай меня. Мужчина никогда не ляжет в постель с той, кого не хочет. Это раз. А еще… Я тогда не придал этому значения, но мы как-то вместе выпивали…

— Какая новость!

— Не перебивай! Он напился и сказал, что не может смотреть, когда с тобой рядом ошиваются какие-то парни. Я пошутил, что он ревнует, но он согласился. Сказал, что сам не прочь бы за тобой приударить. Я тогда ему за это чуть не врезал.

— Так вот почему он тебя так боится!

— И правильно боится. Я уверен, что он прекрасно знал, что делает. А тот снимок Эндрю? Ты помнишь? Он попросил меня его перекинуть по почте. Я недавно заходил к нему: он его распечатал и повесил в рамочке. Так что он тут явно не невинная жертва.

— А теперь скажи мне, что в этом такого ужасного?

— В чем?

— В том, чтобы мы с Тохой были вместе. Даже если бы я ему нравилась, почему ты против?

— Но ведь ты — моя сестра. Мы росли вместе, он помнит тебя маленькой девочкой.

— Я же не его сестра. Он надежный, добрый, заботливый. Разве не такого парня обычно ищут для младшей сестры?

— Ну… да… — Денис задумался. — А если бы у вас не сложилось? Я бы потерял друга, был бы между двух огней.

— Во-первых, ты его уже потерял. Потому что приехал и набил морду. И еще наверняка гадостей наговорил. А во-вторых, ты просто эгоист, если из-за каких-то предположений готов лишить людей шанса.

— Но ведь он мне даже не возражал! Он только слушал, слова не сказал, и я подумал, что все было именно так, как я говорил!

— Неужели ты не понимаешь, что он боялся сделать тебе больно! Боялся предать друга! Он сам себя во всем винит. И не потому, что так оно и было, а потому, что он дурак!

— Вот чёрт… — протянул Денис и потер пальцами лоб. — И что, сильно он тебе нравится?

— Какое это теперь имеет значение…

— Большое! — Денис откинулся на спинку дивана. — Вот ты все говоришь, что ты взрослая и самостоятельная. Надо было по-взрослому мне все рассказать с самого начала, и тогда бы ничего такого не случилось. А ты — как ребенок. Недомолвки, недосказанности… Вечные твои игры в сумерках.

— Наверное… — грустно протянула Рада. — А, наплевать. Все равно Тоха не стал бы со мной встречаться.

— Почему?

— Ну его! — воскликнула она и положила голову брату на плечо. — Арбуза хочешь?

Глава 19

В понедельник Рада проснулась пораньше и поехала в издательство. Всю ночь ей снились подвалы, из которых нет выхода, и какой-то пьяный мужик, поэтому она обрадовалась наступлению утра.

За воскресенье она вычитала и отшлифовала перевод. Могла бы просто отправить текст по электронной почте, но не хотела сидеть дома. Пыталась занять себя делами, чтобы не чувствовать обиды и пустоты.

Антон так и не пришел.

Рада больше не могла изводить себя мыслями о причинах его поведения. Во второй раз Антон отказался от нее, но теперь ей было тяжелее, потому что она на мгновение успела поверить, что получила его. Одно дело — мечтать о несбыточном, другое — попробовать долгожданное лакомство, а потом смотреть, как его отбирают прямо из-под носа.

Бабье лето закончилось, город захватила щемящая желтизна листвы. В старом особняке на Цветном бульваре, где на первом этаже располагалась одна из лучших в Москве букинистических лавок, устроилось небольшое издательство «Либерти пресс». Там и работала Ольга Ремизова, в девичестве Панфилова, тетя Рады. Девушка редко виделась с теткой, та была не любителем родственных посиделок. Встречи были редкими, но теплыми и интересными, какими-то настоящими. Именно этого Раде так не хватало в светской болтовне с матерью.

— Можно? — Рада постучала и заглянула в кабинет.

— Да-да? — Ольга Юрьевна рассеянно подняла глаза от бумаг и посмотрела на племянницу поверх очков. — Заходи, заходи. Сядь пока на кресло. Или лучше завари нам чаю. Вон на том столике.

В кабинете царил творческий беспорядок. В углу стояли коробки с новыми книгами, и от них так приятно пахло свежей типографской краской. Стол был завален кипами бумаг и картонными папками. В центре стола стоял плоский монитор компьютера. Ольга Ремизова сидела в большом черном кресле и черкала фломастером в каких-то распечатках. Ее полная фигура не выглядела мягкой: тетка Рады любила угловатые линии. Короткая ассиметричная стрижка на волосах с проседью, большие абстрактные серьги, бордовая рубашка и прямоугольные очки в черной оправе на шнурке, — чтобы не терялись. На безымянном пальце руки — крупный перстень, который от тяжести камня то и дело сползал на бок, а Ольга Юрьевна в задумчивости поправляла его мизинцем. Этот жест был знаком Раде с детства. Она не могла себе представить на тете Оле макияж или платье. Но и без этого Ольга Ремизова была яркой. А живые серо-зеленые глаза в окружении морщинок притягивали к их обладательнице все новых и новых друзей. Женщина овдовела несколько лет назад, ее муж умер от рака желудка. Детей у них не было, и теперь с работы Ольгу Юрьевну ждал только один член семьи — кот Кактус.