"Коллекция военных приключений. Вече-3". Компиляция. Книги 1-17

Над головой завизжало. Баженов полз, но, как только мина разорвалась, он побежал, касаясь земли руками. Каска свалилась, он бросился к ней. Стайка пуль просвистела там, где он должен бы находиться, если б не бросился за каской.

За камнем он лежал на спине, шумно дыша открытым сухим ртом.

Но мины его застали не здесь, а за толстым стволом дуба, где уже лежали те двое. Он услышал полет нескольких мин и сразу же покатился от ствола вниз по склону. Потом поднялся и побежал. Он падал, полз, прыгал, снова бежал. Пули глухо чмокали рядом, впереди, позади.

Он дышал как загнанный конь, промок насквозь. Среди искореженных, расщепленных стволов бывшей рощи он почувствовал себя почти в безопасности. Но тут-то его снова накрыли мины: видимо, для немцев эта бывшая роща была линией НЗО [329] . Толовый газ затруднял дыхание.

Он выполз из рощицы. Окопчика не было. Засыпало? Поблизости начали рваться снаряды. Скорее бы окопчик! Он приподнялся на руках. Взрывной волной его подкатило к куче хвороста. Осмотрелся: ни бруствера, ни окопа. Может, он так обалдел, что пополз не туда, куда надо?

329

НЗО — неподвижный заградительной огонь артиллерии.

Вдруг он заметил большую кучу хвороста, а над ней — синеватый дымок. Под хворостом он разглядел пулемет. Спрятали и ушли? Или погибли все? Он подполз ближе и приподнял ветки. На дне глубокой ямы сидели на корточках двое бойцов. Их черные лица с воспаленными глазами были обращены к нему, и дула двух автоматов тоже.

— Свой! — крикнул он и, подгоняемый осколками, нырнул в яму, едва не опрокинув котелок с водой.

Бойцы не вскочили при виде офицера, не приветствовали его. Он поздоровался, сел против них, вытянул ноги, привалился спиной к стене и облегченно засмеялся.

Оба смотрели на него пристально и недружелюбно.

Баженова почему-то веселило все — и то, что он добрался до окопчика, и то, что встретил здесь пулеметчиков, и то, что ему еще не верят.

— Я от вашего комбата капитана Цьшлякова, — выпалил он и глубоко вздохнул: никак не мог отдышаться.

Автоматы, уставленные на него, легли на колени бойцов.

— В батальоне не знают, живы вы или нет.

Пулемет, говорят, изредка стреляет. А связи нет. Посылали к вам дважды — не дошли.

— Вернулись?

— Лежат. А где остальные из охранения? Один из пулеметчиков молча указал на ботинки.

Вокруг костра полукругом, на одинаковом расстоянии друг от друга, были расставлены солдатские ботинки и две пары сапог. Стояли они по-военному: каблуки вместе, носки врозь. Рослый старший сержант показал на поношенные солдатские сапоги, стоявшие на левом фланге, и сказал:

— Алексей Никифоров. Так шо с первого дня отвоевался. Карамазов, — палец, темный от пороха, копоти и машинного масла, показал ботинки рядом. — Того же дня, попал в грудь осколок. Так шо мы их ночью вытягли наверх, присыпали землей, ветками заложили. А к ним и другие прилегли.

Не спеша он перечислял погибших, их посмертные просьбы. Потом спросил о двоих из охранения, что отправились в разное время для связи, да так и не вернулись.

Баженов вспомнил об увиденных трупах; но ведь Грицай остался жив! Он рассказал о Грицае, находившемся в госпитале, а что касается остальных — в часть не прибыли.

— Жаль! Хорошие были хлопцы, — сказал тот же рослый, пожилой, с украинскими свисающими усами старший сержант, не сводя глаз с ботинок без хозяев. — А мы будем: сержант Богун — первый номер, боец Кураков — второй номер. На табачок не богаты? Прямо погибаем без курева.

Баженов вынул из-за пазухи пачку табаку «Ява».

— Вот это удружили! Вот за это спасибочко!.. Вот бумажки бы…

Баженов подал военную газету. Оба скрутили по козьей ножке, прикурили от угольков и глубоко затянулись.

— А я чую — стрельба, — меж двух затяжек говорил Богун. — Сдянули мы — не атакуют. А это из-за вас такой сабантуй родняли по всему фронту!

— Не из-за меня — из-за вас.

Баженов попросил дать две короткие очереди из пулемета. Оба пулеметчика категорически запротестовали. Они стреляют «под шумок», когда фрицы наступают, а сейчас нельзя, накроют. Тогда Баженов сам поднялся к пулемету. Кураков попытался удержать его за локоть. Пришлось прикрикнуть. Ему было стыдно требовать от людей, вынесших весь этот ад, «стать смирно», «слушать мою команду» и прочее.

Узнав, что это нужно, чтобы известить — «жив пулемет», Богун вызвался исполнить приказ. Он раздвинул сучья перед дулом, дал одну короткую очередь, затем вторую и сейчас же спустился вниз. Секунду наверху было спокойно… а потом началось: выли мины, дрожала и сыпалась земля, взлетали бревна. Когда налет окончился, Богун спросил:

— Еще дать?

Баженов не уловил иронии — он только видел шевелящиеся запекшиеся губы Богуна, голоса он не слышал.

Отстегнув фляжку, Баженов вытряхнул из кружки землю, налил водки и протянул Богуну. Тот осторожно взял,

понюхал, впервые улыбнулся, отпил половину и протянул кружку Куракову.

— Пей все, есть еще! — Баженов потряс фляжкой.

Баженов тоже выпил. Он отдал им фляжку с остатками водки и плитку шоколада. Его взгляд упал на приклад незнакомого автомата, лежавшего на второй пулеметной площадке. Баженов вспомнил о главной своей задаче. Он взял автомат, осмотрел его. Пули были меньше винтовочных, но больше обычных автоматных — нечто среднее между винтовочным патроном и пистолетным. На прицельной рамке значилась цифра «800».

— Невредная штука! — сказал Богун.

— Трофей Грицая?

— Два таких было. Один Микола оставил здесь, другой взял с собой.

— Я этот захвачу. Хорошо бы и второй найти — Грицай его не донес.

— Патроны в углу.

Огневой бой усилился.

— Скоро опять начнем молотить, — буднично сказал Богун. — А вы спробуйте этот карабин.

Прижимая к груди карабин-автомат — так Баженов окрестил новое оружие, — он поднялся ко второй пулеметной площадке. Меж веток, маскировавших окоп, он увидел пологий склон, поросший невысокой пожелтевшей травой. Выше на склоне и правее — темный ободок окопов противника, черные силуэты танков. Все поле в ямах — такие роют для посадки деревьев. Много трупов. В крутых изгибах вражеских окопов виднелись гитлеровские солдаты, пулеметчики. Отличная цель! Отсюда можно бы выследить гитлеровского снайпера, стрелявшего по окопу…

Осторожно просовывая ствол меж ветвей и пробуя, надежен ли упор, Баженов заметил, что уложил ствол на пальцы, торчавшие из земли. Он так отшатнулся, что толкнул Богуна, стоявшего позади.

— Ничего. Сергей Васильевич не обидится, що вы с его допомогою справите по ньому тризну. Я тоже не раз справлял. Бачите, скильке лежит хитлеров… Хорошее письмо я его жинци отписал… та и жинкам других тоже, тильке отправиты не с кем. Может, захватите? Хай там знають, як их герои положили свои головы за батькивщину…