Коллекция
Шрифт:
— Я не понимаю.
— А я не могу объяснить. Прими это, как есть, Кира или… — Вадим замолчал, и она понимающе кивнула.
— Или уходи.
— Да.
— Господи, нет, ты все-таки точно от кого-то прячешься! — воскликнула Кира почти с отчаяньем. — Ты, наверное, в розыске!
— В розыске? Можно и так сказать, — выражение его лица стало странным. — Не пугайся, это не криминал, это иное, но сказать тебе я не могу. И не спрашивай меня больше, я прошу, — в глазах Вадима расползлась злая растерянность, и Кира отвела взгляд, чтобы не видеть ее. На мгновение ей показалось, что все это иллюзия, что сейчас на нее смотрит старик — тот, который прихрамывая и опираясь
— Теперь ты мне можешь объяснить, что происходит? Я спрашиваю не о тебе, я…
— Я понял, о чем речь, — он потянулся за своей сигарой. — Но почему ты спрашиваешь в настоящем времени? Случилось что-то еще?
Она подумала о тенях, бродящих по стенам ее квартиры, и покачала головой.
— Нет. Но ты ведь что-то знаешь, правда? О том, что было?
— А что было?
— Ты понимаешь! И знаешь! Вы все это знаете — все в этом дворе! И сговорились держать это в тайне от нас со Стасом!
— Что именно? — ровно спросил Вадим и потер подбородок.
— Что в нашей квартире исчезали люди.
— Кира, это все дворовые сказки. Это…
— Я нашла фотографии… — пробормотала она, потом решительно вздохнула и выложила ему все, что узнала от Егора и тети Ани. Вадим сжал губы и бросил сигару в пепельницу.
— Что еще ты нашла?
Кира быстро взглянула на него и покачала головой.
— Больше ничего. Так это правда?
— Я слишком мало живу здесь, чтобы сказать тебе что-то определенное.
— Вот сейчас я тебе точно не верю! — отрезала Кира и вскочила. — Мне кажется… нет, я просто уверена, что ты знаешь гораздо больше тех, кто живет здесь не один десяток лет! Почему ты не хочешь мне рассказывать?! Что она там делала?! Что случилось с этими людьми, Вадим?! Почему она боялась тебя?
— Боялась меня?! — он холодно усмехнулся. — Она никого не боялась, в особенности когда закрывала за собой дверь этой чертовой квартиры! Кира, я тебе уже говорил — незачем в этом рыться. Что бы не происходило — это закончилось.
— Что такого, если я об этом узнаю?
— Бывают такие вещи, о которых хочется узнавать все больше и больше, и ты не заметишь, как они заберут тебя без остатка, поэтому лучше вообще ничего не знать.
— Вы так и делали все эти годы? — глухо спросила Кира, схватила со стола бокал и сделала большой глоток. — Делали вид, что ничего не знаете… не замечаете… И ты тоже… Ты ведь не был таким, когда приехал сюда. Что заставило тебя измениться?
Вадим выпустил из губ клуб дыма, проводил его взглядом и раздраженно заметил:
— Влада слишком много языком трепет!
— При чем тут Влада? — Кира ошеломленно моргнула.
— При том, что остальные бы тебе этого не сказали. Даже Нина. Даже эти две молодые гусыни! А Влада могла бы — она всегда была слишком сама по себе. В последнее время она начала с тобой здороваться, и на это нужны очень серьезные причины. И она заходила к тебе в дом — я видел в окно. Не сомневаюсь, что оказавшись там, она языка не удержала.
— Из-за чего сошла с ума ее мать?
— Кир, я же не психиатр! — Вадим наклонился вперед и посмотрел на нее — резко, остро, незнакомо. — Почему ты так отчаянно роешься во всем этом, почему выспрашиваешь меня? У тебя есть для этого повод? Может, ты что-нибудь видела?
Кира, не ожидавшая этого вопроса, быстро облизнула губы, и в ее мозгу знакомо загорелась яркая надпись.
Психушка.
—
Нет.— Я наблюдаю за тобой с самого первого дня. Я помню, какая ты была — яркая солнечная девочка, а сейчас словно превратилась в тень… И это произошло гораздо раньше того несчастья. Кира, я не буду тебе ничего рассказывать, но если ты мне что-то расскажешь, я смогу тебе помочь.
— Вот мне-то как раз рассказывать нечего, — с холодком ответила она.
— Это точно? — в его голосе появилось отчетливое волнение.
— Да точно, точно.
— Знаешь, лучшее, что ты могла бы сделать — это отказаться от этой квартиры. Бросить ее к черту!
— Вадим, квартира — это деньги! Они мне очень нужны! И я не могу отказаться от них без видимых причин.
— Раз вы ее все равно продадите, то почему бы до середины августа тебе не пожить где-нибудь в другом месте?
— Где — у тебя?
— Черт, да хотя бы и у меня! — неожиданно рассвирепел он. — Ты не должна жить там!
— Потому что это опасно для меня? — Кира склонила голову набок. — Или для окружающих?
— Это не опасно. Но это может стать опасным, если ты и дальше будешь в этом рыться, — Вадим устало вздохнул и провел ладонью по своим серебристым волосам. — Кира, если вдруг что-то… хоть что-то… обязательно скажи мне. Обязательно — слышишь? В любом случае я на твоей стороне. Я хочу, чтоб ты это знала.
— А есть и другая сторона?
— Не придирайся к словам!
— И почему же ты именно на моей стороне? — она выставила вперед ногу и провела ладонями по бедрам. — Потому что я вся такая из себя?
— Потому что я знаю, на какой стороне должен быть, — ответил Вадим без улыбки, и внезапно Кира почувствовала себя очень глупой и очень маленькой. Ее губы дрогнули.
— Если бы это было так, ты бы мне все рассказал, а не отделывался туманными фразами и недоговорками. Предупрежден — значит, защищен!
— Ты защищена. И для этого тебе вовсе не обязательно быть предупрежденной.
Она мотнула головой, снова отодвинула штору и взглянула на истончавшуюся ночь. Произнесла деревянно:
— Уже светает… Думаю, мне…
— Иди сюда, — негромко сказал Вадим и встал. Кира обернулась и увидела, что он улыбается, и в улыбке была тайна, и был призыв, и было желание, и она была намного красноречивей протянутых навстречу рук.
— Но…
— Иди же! — повторил он — уже нетерпеливо. — Далеко еще до рассвета!
V
Лето разгоралось — прозрачное крымское лето, когда ярко-голубое небо поднимается все выше и выше, море становится все теплее, и на пляжах днем не протолкнуться от приезжих — местные приходят позже, когда солнце уже незаметно склоняется к горизонту, или ранним утром, когда даже край его не виден над темной сине-зеленой водой, и возле пляжа ворота в древний город распахнуты для любого — с восходом солнца появляются контролеры, и ворота уже открываются только за плату, и вспотевшие патрули с мегафонами перекрывают все лазейки и отгоняют всех, кто пытается пройти просто так. В старых районах дома порой почти не видно из-за листвы, коты и бездомные псы, обалдевшие от жары, безвольно валяются в тени, где попрохладней. Над рынками кружатся стаи ос — пока их еще не так много, счастливое время для ос наступит в конце июля, когда пойдут арбузы, и они будут самозабвенно пировать в их бархатистой мякоти. А пока кругом клубника, и черешня, и уже подешевели огурцы и помидоры, уже выстраиваются горками на прилавках крепкие нежно-зеленые кочанчики молодой капусты, и в салатах можно себе не отказывать.