Коллекция
Шрифт:
Кира кивнула и покосилась на Настю — та болтала ногами и, положив согнутые локти на стол, с интересом слушала.
— И я часть двора? — спросила она, наматывая косичку на палец.
— А как же — обязательно, — ответил Вадим Иванович с самым серьезным видом.
— Даже если я тут только по субботавоскресеньям?
— Ну и что? — он шутливо дернул ее за косичку, и Настя хихикнула, уворачиваясь. — Ты здесь полноправная жительница.
— Это хорошо, — сказала она, глядя на двигающиеся пальцы Киры. — Дядя Вадим, а почему баба Нина говорит, что ты вредный? И чтоб я перестала
Все, кто был во дворе, расхохотались. Нина возмущенно воскликнула:
— Настька! Я тебя сейчас…
— Молодец, Настена! — сказал один из нардистов. — Сдала бабушку!
Вадим Иванович обернулся, и Нина поспешно произнесла:
— Да я же в шутку! В самом деле, Вадим Иванович, она же постоянно вам болтовней своей житья не дает!
— Она ли?! — Сан Саныч, расставлявший фигуры на доске, хрюкнул от сдерживаемого смеха.
— Настя, иди домой — сейчас же!
— Не хочу! — отрезала девчушка, изготовившись, чуть что, выскочить из-за стола.
— Ты думаешь, я тебе домой не загоню?!
— А я тогда на шелковицу залезу! — пригрозила Настя. — И ты меня не снимешь!
— Все матери расскажу! — процедила Нина. — Ну вот, петли спустила из-за тебя! Ты меня до больницы доведешь! Кстати, к Лене вчера „скорая“ приезжала ночью — сердце у нее прихватило. Мне Оля, ее соседка сказала… напугалась еще так — ей-то, дуре, со сна показалось, что это покойницкая машина… Тоже мне… сглазит еще — слава богу, с тех пор, как за Верой Ларионовой приезжала, так больше и не…
— Нина! — резко и зло крикнула Софья Семеновна, захлопывая книгу, и Лорд вскочил, оглядываясь в поисках опасности. — Головой-то думай!
— При ребенке-то… — слабо пробормотала одна из женщин. Нина сжалась на скамейке, втянув голову в плечи и стягивая кофту на груди, словно пыталась спрятаться в нее. Князев с хрустом сложил газету и негромко сказал:
— Насть, иди-ка на качели.
— Да ну, там Олька с Иркой, они дуры такие!.. А что такое поко…
— Бегом беги! — прошипел он. — На пять минут. Ну, живо!..
— Что вы сейчас сказали? — очень медленно произнесла Кира, поворачиваясь к Нине. Та съежилась еще больше.
— Я просто…
— Эта машина приезжала за моей бабкой сюда?! Если она умерла в больнице, почему за ней приезжали сюда?! Значит, она умерла здесь?! В этом доме?!
— Кира, послушай… — начала было Софья Семеновна, но она сверкнула на нее глазами. Ее руки делали резкие, хищные жесты.
— Я не раз говорила вам про нее, про больницу, и вы сочувствовали, и жаловались на плохие больничные условия, и рассказывали про визит моей безутешной тети… а все это время морочили мне голову?! Это тетя Аня вас попросила?!
— Кира, никому не хотелось бы знать, что в его доме кто-то умер, — ровно сказала Вадим Иванович. — Поэтому, тебе совершенно не в чем обвинять свою тетю. Она хотела как лучше для тебя…
— У нее нет никакого права это решать! Она должна была сказать мне! А вы…
— А вот мы как раз не имеем права вмешиваться в чужие дела, — мягко заметила Софья Семеновна.
— Я должна была знать! — упрямо повторила Кира.
— Ну, так теперь
ты знаешь. И легче тебе от этого? — в голосе „майора“ появился холодок.— Она должна была мне сказать! А я узнаю это от посторонних людей!
— Действительно получилось очень нехорошо, — согласилась Софья Семеновна, сверля Нину злым взглядом. — Но, Кира, если ты сейчас побежишь к своей тете и устроишь скандал, то будешь глубоко не права!
Кира несколько минут молчала, медленно оглядывая сидящих, и все старательно отводили взгляды — даже Вадим Иванович, хотя она все равно не могла видеть выражения его глаз.
— Да, у вас тут действительно свое государство, — она вытащила сигарету, и на этот раз ни на одном лице не появилось неодобрения. — Этакий маленький мир. И здесь все всё знают об этом мире. Свои законы, свои тайны, свой фольклор, и я, конечно же, всего лишь…
— Ты — часть этого мира, — негромко сказала Софья Семеновна. — Ты ходишь среди нас, говоришь с нами. Я не знаю, уедешь ты в ближайшее время или нет, но пока ты здесь — ты часть двора. Никто из нас не желает зла тебе или твоему брату, вас приняли лучше, чем многих, и если тебе не все рассказывают, — она метнула в сторону Нины очередной злой взгляд, — то лишь из соображений твоего же душевного спокойствия. Да, в нашем мире есть тайны, но большей частью они никогда не покидают стен этого мира, а потом просто исчезают. Так они не приносят вреда.
— Ладно, — раздраженно произнесла Кира, выдыхая дым. — Я не суеверна, и мне наплевать, был в доме покойник или нет… Но мне хотелось бы… вы же наверняка знаете, где именно она умерла? Если на моей кровати, то я предпочла бы купить другую… И кто ее нашел?
— Твоя тетя. Она тогда прибежала ко мне звонить, — сказала тетя Тоня, покачивая своей монументальной прической.
— Звонить? Разве у нас телефон не работал?
— Ну, не знаю. Может, ей было просто страшно в одной квартире с мертвой… Прибежала и говорит — Вера на полу в гостиной лежит, холодная уже…
— Значит, у нее был свой ключ, иначе как бы она ее нашла… — пробормотала Кира. Тетя Тоня пожала плечами.
— Ну, я не знаю, это уж ваши дела.
Кира хотела было ответить, но тут неподалеку раздался громкий заливистый смех, и она повернула голову. В ореховой рощице стояла Влада, в упор глядя на нее застывшим, почти немигающим взглядом, и курила, а рядом с ней ее мать размахивала руками, пытаясь поймать порхающую над травой крапивницу.
— И чего это она вечно смотрит на меня, как на кровного врага… — пробормотала Кира — больше для себя, чем для окружающих, но Антонина Павловна услышала и тут же сказала:
— Не обращай внимания — она практически на всех так смотрит. Своеобразная девушка. И без мата вообще не разговаривает.
— Еще бы, если ее мать… — подхватилась Нина, и Софья Семеновна прищурилась.
— Нина, почему бы тебе не пойти домой! Ты ведь говорила, что тебе еще обед варить. Внучке голодной сидеть, что ли?
— Ой, я и забыла про обед, — Нина поспешно начала собирать свое вязание. — Настя! Домой!
— Не хочу! — заявила Настя, снова плюхаясь на скамейку рядом с Кирой. — Тетя Кира, а почему ты больше не лепишь?