Колокол души одинокого "Человека"
Шрифт:
Ну и непруха, что надо мыши от неё?
Но мышка та настойчивой была,
И если что-то в голову взяла,
Стремилась выполнить во чтобы -то ни стало,
Она её ещё разок позвала.
А после так и продолжала окликать,
И, наконец, такое крысе надоело,
Не нравилась подобная ей смелость.
Пожалуй, лучше это наглостью назвать.
Она решила мышку изловить.
Ну, а потом, естественно, сожрать.
Да только как на берегу её поймать?
Там у неё особенная прыть!
Вот если бы ее
Тогда уж точно ей не жить,
И стала крыса размышлять,
Как ей сварганить злое дело.
Да так, чтобы наверняка не оплошать,
Иначе ей стыда не избежать.
А ей бы этого, ох, не хотелось!
Подумав, вот что злобная решила:
Она приветливо той улыбнулась мыши,
И сделав вид, что плохо слышит,
Сама с ней первая заговорила.
И так сказала: "Сделай милость.
Ко мне зайди разочек в гости,
Там хорошо так, как тебе еще не снилось!
Там даже стены сплошь из кости,
А на полу один лебяжий пух!»
Такое явно тешит мыши слух.
Да только боязно идти ей к крысе.
О нраве-то её она наслышана.
Но та таким подхалимажем занялась,
Что мышка все-таки сдалась.
Сама ей первой лапку протянула.
Вы полагаете, на том рассказу и конец?
Вы заблуждаетесь, был у него иной венец!
Невдалеке в то время ястреб пролетал
И острым взором их конечно углядел.
Стремглав на них он налетел,
И в воздух, словно пух, поднял!
Доволен ястреб был,
За paз он две добычи захватил!
Жизнь справедлива с нами не всегда.
Порой карает даже за грешок
Так, словно это был уже порок!
И все-таки её мы не разлюбим никогда!
29 марта 2001 г.
.
«Упрямцы»
Баран с козлом, поспорив,
И, тот час же повздорив,
Ну, начали бодаться!
Так поединок был упорен,
Что стали искры разлетаться.
А надобно добавить,
В хлеву тот бой происходил,
И этот хлев сплошь деревянным был!
Чего уж тут лукавить,
В мгновенье ока загорелся пол.
Но те, казалось, этого не замечали.
Еще упорнее сражаться стали.
Баран упрямым слыл,
И просто зверем был Козел!
Но как бедняги наши не старались,
Равны их были силы.
И потому лишь попусту топтались,
Уже порядком обессилев.
А между тем, огонь уже повсюду был.
Как спрут он хлев до самой крыши охватил.
Ещё чуть-чуть и будет поздно!
И вот бойцы, казалось, это осознали,
Во всяком случае
На миг бодаться перестали.
Смотрели только друг на друга грозно.
– Так что, они спаслись?
– Да что Вы! Они всего лишь отдыхали!
Они такою жаждою борьбы пылали,
Что ничего вокруг себя не замечали.
Немного погодя, они вновь
Друг на друга понеслись,
Ну и, конечно
же, в конце концов сгорели!И средь людей упрямцы есть такие.
Любой ценой стремятся к цели.
И в этом их не разуверить!
Ведь их не убедят примеры никакие!
28 марта 2001 г.
***
Полюбил я молодицу.
Захотел ей усладиться.
Молодица согласилась.
Как потом за это злилась !!!
1998
***
Если от жизни одни оплеухи
Ты получаешь
Подчас ни за что,
Все же терпи
Это славные муки,
С ними сравнится не может ничто!
Этим тебя возвышает она,
Чтобы ты стал исключительно сильным.
Дивная хочет, заботы полна.
А перед ней
Все на свете бессильно!
Если решит, помощь ей не нужна.
Так что не стоит уж так огорчаться,
К лучшему, верь мне, изменится быт!
Надо еще лишь чуток продержаться,
Стойкость твоя ее вскоре смягчит.
22 апреля 2001 г.
Не надо Мама, горевать о прошлом, .
Прошедшего, увы, не возвратить!
И без того живется ныне пошло,
Любой, чуть что, обидеть норовит.
А после, сам тебя же и стыдит.
Ты лучше, Мама, подскажи,
Как дальше жить!
И после, если хочешь, накажи,
За то, что я посмел тебя учить!
Иначе без твоей подсказки, мама,
Жизнь превратиться для меня
В сплошную драму!
17 апреля 2001 г.
***
Тяжелой поступью с вершин
Ледник спускается в долину.
Ему совсем не ведом сплин,
А мощь его несокрушима,
Ведь сколько раз неустрашимо
Он выдержал беды наскок!
Да, у всего на свете срок!
И вот теперь, судьбой гонимый,
Он тает прямо на глазах.
Но храбрецу не ведом страх.
Ничто его смутить не может!
И лишь одно, порой, тревожит –
Что будет без него в горах?
Кто заменить его там сможет?!
5 февраля 2003
***
Мне иногда осеннею порою
Так хочется чего-нибудь такого,
Что я не в силах даже описать.
Особенно в те дни, когда слетать
С деревьев начинают жухлые листы.
В паденье их такая бездна грусти
И вместе с тем так много красоты,
Что я невольно начинаю чувствовать,
Какой-то сверхпорыв внутри себя.
И вот тогда ты можешь из меня
Веревки вить, я даже не почувствую.
И это постоянно злит тебя.
Тебе иного хочется сочувствия.
Да только для другого вряд ли я
Гожусь в мгновенья те, любимая.
Ведь я тогда, увы, совсем не здесь,
А где-то там, в краях иного мира,
Хотя сознаться в том не позволяет спесь.
И все же, ты прости меня за это!