Колокол Джозефа

— Нас заметили, капитан. Смотри!

В красноватом свете печей к ним приближалась закутанная в черное фигура. Таинственный незнакомец немного помедлил на пороге. Казалось, он явился посмотреть на нарушителей его спокойствия. Цап и Хвастопуз пригнулись и замерли в невыразимом ужасе, а черная фигура вдруг исчезла так же внезапно, как и появилась.

С подавленным криком Хвастопуз подпрыгнул, уронил кувшин, и тот разбился о каменный пол. Цап уже выпрямился и толкнул боцмана в сторону. Тот споткнулся и врезался в полку с горшками и кастрюлями, которые с грохотом посыпались на пол. Крысы вылетели из кухни, промчались через Пещерный Зал, взбежали по ступенькам и через секунду были уже в комнате для гостей. Из спален выходили рэдволльцы, чтобы выяснить, что это за шум. Цап тихо прикрыл дверь дрожащими лапами.

— Быстро в кровать — и храпи! — хрипло сказал он.

Хвастопузу не надо было приказывать дважды. Он бросился в кровать, натянул на голову простыню и захрапел. Цап сделал то же самое. В ту же минуту дверь отворилась, и он услышал голос аббата Сакстуса:

— Что бы там ни было, эти двое тут ни при чем — храпят, как объевшиеся свиньи.

Ему вторил брат Фингл:

— Да, отец аббат, свиньи — за столом, и в кровати — свиньи. Пойдем проверим малышей!

Дверь закрылась, послышались удаляющиеся по коридору шаги. Цап уселся на кровати, он уже совсем было приготовился сказать, что он думает о тех, кто назвал его свиньей, как неожиданно вспомнил нечто странное:

— Хвастопуз, когда ты только что запрыгнул в кровать, она была в беспорядке, как ты ее и оставил?

— Нет, капитан, она была заправлена.

Пока они бродили внизу, кто-то приходил в их комнату и застлал кровати!

ГЛАВА 22

Глоккпод снова полетел из долины в башню. Айрис смотрела, как он исчезает в темной пелене дождя, и беспокойно качала головой:

— Уже четвертая попытка. Веревка слишком тяжелая.

Рыбинг всмотрелся в туман — не приближаются ли крысы.

— Для пленников эта птица — последняя надежда. Если Глоккпод не донесет веревку — они погибли.

Сорокопут уже был на полпути к башне, когда стало казаться, что силы оставляют его. Он заколебался и немного снизился. Три веревки, связанные в одну и накрученные вокруг его шеи, тянули его к земле. Он неуклюже хлопал крыльями, пытаясь удержаться в воздухе.

Дандин прикусил губу.

— Веревки слишком тяжелые, они тянут его вниз, — встревоженно произнес он.

Гаэль Белкинг потерял всякую надежду и упавшим голосом сказал:

— Он никогда не доберется сюда. Слишком высоко. Мельдрам налег животом на перекладину и теперь следил за Глоккподом.

— У меня есть идея. Только вы молчите, что бы я ни говорил. — И старый заяц во весь голос стал ругать сорокопута: — И ты еще называешь себя птицей? Червяк и то летает лучше тебя! Наверное, твоим отцом был дохлый селезень, а матерью — хромая кукушка! Давай-давай, спускайся, тебе никогда не долететь! Ты, бесполезный комок перьев, хвастун кривоклювый!

— Рэк-качаккк! Я убью тебя!

Глаза сорокопута кровожадно блеснули, и он снова начал набирать высоту. Мельдрам подкрутил обвисшие от дождя усы и продолжал:

— Ты и муху-то не сможешь прибить, не то что меня! Если бы у меня были крылья, я бы пятьдесят раз облетел вокруг тебя, пока ты тут кувыркаешься!

— Ки-ир-рр! Я убью тебя, жирный заяц! — Не обращая больше внимания на дождь, усталость и тяжелые веревки, Глоккпод рванул вверх.

Хлопая крыльями, сорокопут оказался наконец рядом с беглецами. Мэриел, Дандин и Гаэль бросились между разъяренным Глоккподом и Мельдрамом. Заяц держался на расстоянии, пытаясь утихомирить птицу:

— Успокойся, старина! Я тебя специально дразнил, чтобы ты добрался сюда.

Но Глоккпод не унимался. Он придвигался к Мельдраму все ближе и ближе, угрожая ему клювом:

— Считай себя мертвецом, длинноухий! Я тебя убью!

Мэриел ничего не оставалось, как снять с шеи сорокопута веревку и толкнуть его изо всех сил. Глоккпод потерял равновесие, упал с крыши, взмыл вверх и стал описывать круги вокруг башни, зловеще крича:

— Трус длинноухий! Трус!

К одной веревке привязали другую, Дандин перекинул конец через самую прочную балку и проверил, достает ли веревка до зубцов западной стены. Гаэль схватил ее и полез вниз, объясняя изумленным товарищам:

— Позвольте мне быть первым. Если уж белка не сможет спуститься, то никто не сможет!

Проклинай проскользнул в дверь и склонился в почтительном поклоне перед горой подушек, которая служила ложем его господину. Наверху показалась голова Нагру.

— Ну что на этот раз, сплетник?

— Господин, я стоял у двери в башню и слушал — сорокопут принес им веревку. Они хотят спуститься на зубцы западной стены. Оттуда они смогут спрыгнуть в ров. Гаэль уже спускается, а сорокопут поссорился с зайцем и улетел. Вряд ли он вернется! Нагру соскользнул с подушек:

— Скажи госпоже Сильваморте, что я хочу поговорить с ней.

Гаэль не лазил с ранней юности. Теперь он постарел, но белка всегда остается белкой, и вскоре он висел, ухватившись за веревку и раскачиваясь туда-сюда. Вот сквозь туман и дождь он увидел западную стену, зубцы становились все ближе и ближе.

А внизу сидела Айрис и думала о том, что беглецам нужна помощь, иначе план не удастся.

— Рыбинг, возьми половину отряда, поднимайтесь к замку и смотрите, когда опустят мост. Если крысы попробуют выйти — задержите их. Гринбек, оставайся здесь, помоги нашим друзьям, чем сможешь. Я пойду с Рыбингом. Когда Нагру обнаружит, что пленники пытаются сбежать, — начнется бой.

Нагру сообщил Сильваморте о побеге, и она презрительно фыркнула:

— Что, по-твоему, должна сделать я? Ты же воин!

— Вот что. С небольшим отрядом ты могла бы спуститься в долину и поймать беглецов, когда они слезут со стены.

Сильваморта холодно сказала:

— Это в твоем стиле, у меня идея получше. Почему бы не послать крыс двадцать на зубцы западной стены и не перехватать пленников одного за другим, пока они будут спускаться?

— Прекрасно! — сказал Лисоволк, улыбнувшись. — Но меня удивляет, почему ты не хочешь спуститься в долину. Ты что, уже побывала там?

Сильваморта бросила злобный взгляд на Проклиная и повернулась к Нагру:

— У тебя везде глаза и уши!

Пока они шли к крысиным казармам, чтобы набрать добровольцев, к Сильваморте подошла Сикант. Лисица прошептала ей на ухо:

— Твоего мужа Серотрава убил Проклинай.

Веревка коснулась стены, Гаэль лапами и хвостом вцепился в выступающие камни и отпустил конец. Сверху долетел голос Мэриел:

— Гаэль, ты в порядке?

Приложив лапы рупором ко рту, Белкинг крикнул в ответ: