Колония "Дельфин"

Мы отпили с бокалов, и только тогда до меня дошли его последние слова.

– С чего ты взял, что наше общение может прекратиться? – угрюмо спросила я. – Я умею дружить.

– Я не сомневался в этом, - тихо проговорил Савва и замолчал. Да что с ним такое? Он явно стал немногословен. Всем своим видом, он показывал, что его терзает какая-то недосказанность.

Мне надо было это узнать.

– Моя очередь, - прочистила я горло, подняв свой бокал. – Я хочу выпить за тебя. За прекрасного парня и невыносимого засранца. Но, любимого засранца. Я безгранично тебе благодарна, и даже представить не могу, сколькими «спасибо» тебе обязана. Ты был таким придурком, но это было здорово. И чтобы не случилось, я не брошу тебя. Даже если, ты не престанешь воровать носки.

Савва поджал губы и посмотрел на меня.

– Чтобы не случилось? – переспросил он.

– Ага, - кивнула я, чувствуя жар в горле. Алкоголь слишком быстро расходился по крови. Но, не смотря на то, что во рту стоял странный привкус вина, я не хотела его перебивать. И вообще, помимо мировоззрения, вкусовые привычки тоже изменились. Теперь, меня совсем не пугает вкус пригорелого блюда.

– Даже если я скажу тебе, что ты свободна? – спросил Савва, внимательно смотря на меня.
– Ты не уйдешь?

Мое сердце трепенулось. Сжалось в кулачок. И походу… остановилось.

– Конечно, не уйду, - я сглотнула, говоря шепотом. – А почему, ты так говоришь?

Савва грустно опустил голову, а я совершенно не понимала, что происходит.

– Все кончено, Соня, - проговорил он. – Мне звонил отец, пока ты была в душе…

Он сделал паузу и несколько глотков. А мне казалось, что я вот-вот потеряю сознание.

– Они приняли заявление. Идет проверка. Герман чертовски влип.

В этот момент, я слышала, как переходит стрелка часов, как трещит огонь, как бьются наши сердца… Повисла грабовая тишина. Мне все это послышалось? Я сплю? Он сказал, что я свободна? Он сказал, идет проверка?

– Савва, - прошептала я, отлепив язык от неба, - ты не врешь мне?

Парень слегка улыбнулся и ущипнул меня за колено.

– Ну, это же не особенный случай…

Моему счастью не было предела. Савва долго убегал от меня по дому, прячась от моих тумаков. Я хотела его задушить, за то, что так долго молчал. Что держал в тайне, самую долгожданную новость. Теперь понятно, что он скрывал. Но почему, столько грусти было в его глазах? Неважно. За нашими догонялками и дурачеством, мы не заметили, как осушили целую бутылку вина. Савва нашел еще одну. Да и плевать, я так не радовалась, даже в новогодние праздники. Даже когда мне было три года. Даже когда папа подарил билеты в дельфинарий.

За моей спиной выросли крошечные крылья, и я была готова летать, порхать, и даже танцевать «Ламбаду». Мы сделали это. У нас получилось. Остается только немного подождать.

– Я свободен, словно птица в небесах!- уже орали мы оба, не попадая в слова. – Я свободен, я забыл, что значит страх!

Мы катались по полу, как типичные дети. В этот момент, растянутый рукав и так большой футболки, оголил часть ключицы.

– А это что? – спросил Савва, заметив мой шрам. – Хотя не отвечай, я предполагал, что ты прошла через Афганскую войну. Настоящая Соня Блэйд!

Я похихикала в руку. Раньше, я так старательно скрывала свой шрам, но Савва был из тех людей, которым я могла открыться. Вести себя по-простому и быть самой собой. Тем более, за последние месяца, мой шрам стал настоящим достоянием. Его не видел, разве что только Герман.

– Когда я была маленькая, - начала я, рассматривая ажурный потолок, - то попыталась вырезать себе сердце.

Савва лежал рядом и, услышав это, поперхнулся красным вином.

– Вырезать? Детка прости, ты конечно, особенная и все дела, но на твоем месте, я бы вырезал бабочек из картона.

– На своем бы месте, я бы вырезала тебя язык, - парировала я, чувствуя, как изображение в глазах потихоньку начинает кружиться.

– Ну, серьезно, зачем ты это сделала? – вернулся он к теме.

– Чтобы не болело…

На мои слова ответа не поступило. Он все понимал. Понимал, что это слишком больная тема. Эх, и почему, немного запьянев, волей не волей, начинаешь капаться в самом личном?

– У меня есть идея! – подорвался Савва, поскакав на кухню. – Сейчас, я кое-что сделаю! Закрой глаза!

Я приподнялась, и стала послушно, ждать сюрприза. Хотя, закрыть глаза в таком состоянии, было не самой лучшей затеей.

Через минуту, ко мне подсел Савва и начал старательно, что-то вырисовывать на моей ключице. Мне было щекотно, но я совершенно не могла предположить, что он делает.

– Воу-ля! Теперь, можешь открывать.

Сначала я увидела довольную гримасу друга, державшего в руках черный перманентный маркер, а потом…

Что это такое?! – возмутилась я, увидев на себе черное пятно, довольно странной формы.

– Носок, - непринужденно пояснил Савва. – Черный носок. Черный, красивый носок, на память.

– Ты издеваешься?! – взревела я. – Оно ведь не отмоется!

Савва откинул маркер в сторону и состроил невинное лицо.

– И не смотри на меня так, - приказала я, нервно заглатывая воздух. – Мне что, теперь кусок кожи отрезать?

– Детка… - его губы дрогнули в усмешке.

Я подняла руку, тыча в него пальцем.

– Ты придурок! – не унималась я.
– Это не смешно! Я не хочу ходить с носком на теле! Да это и не похоже на носок! Это похоже… Боже, я даже не хочу предполагать!

Сава примирительно поднял руки.

– Пусть это будет не носок. Ты только не кипятись.

Мои глаза сузились, а руки упали на бока.

– А что, например?

– Например… огурец,- ответил Савва, явно издеваясь надо мной.

Я выдохнула волну огненного пара, теряя терпение.

– Огурец? Огурец?!

Савва виновато положил свою руку мне на колено.

– Прости, Соня. Я хотел, как лучше, а получилось, как всегда. На кухне есть раствор, огурец легко смоется. Не злись и прости…

И тогда я замолчала. Я действительно была эгоисткой, не умеющей веселиться. Парень всеми силами, старался отвлечь меня, а я опять за свое.

– Это ты меня прости, - выдохнула я. – Я не хочу стирать этот носок. Или огурец… Неважно. Спасибо тебе. Ты ведь знаешь, что я не умею контролировать свои эмоции. Я же… зануда.

Савва так смешно смотрел на меня в этот момент, что мне захотелось расхохотаться, но он оборвал меня прикосновением руки. Его горячие пальцы остановились на моей щеке, и это напомнило мне сцену, у входа в барак. Только теперь, я не могла убежать.