Колония

ногтем по масляной краске

Море вновь всколыхнулось, по телу прокатилась волна. Он закрыл глаза, успокаивая желудок, но валы все ходили, смешиваясь с гортанными звуками непонятного языка, вязким удушающим запахом горящего торфа и вареного мяса. автопортрет: тошнота

Он встал. Резко. Поманил к себе первого лодочника.

Мне нужно прилечь.

Через минутку, мистер Ллойд. Я почти допил.

Нет. Прямо сейчас.

Лодочник опустил чашку на стол и медленно поднялся. Натянул кепку, кивнул другим мужчинам, женщинам, стоявшим у окна, — у той, что помладше, Марейд Ни Гиллан, из пальцев безвольно свисал половник. Они смотрели, как Ллойд выходит, и сдерживали смех, пока он с лодочником не оказался снаружи и не миновал трех окон по фасаду дома. Марейд хохотала заливисто. Та, что постарше, Бан И Нил, принесла к столу еще чайник с чаем.

Видели когда таких? — спросила она.

Я думала, Михал его треснет, сказала Марейд. Ему еще свезло, что он его не утопил, сказал

Франсис.

Все засмеялись.

Какие все мужики задаваки, сказала Бан И Нил. И блевотина по всему пузу, сказала Марейд.

Все опять засмеялись.

До чего же у него вид неприличный, сказала Бан И Нил.

Просто невероятно, сказала Марейд.

А видели, как он мне пальцами щелкал? — сказала Бан И Нил. Все это видели?

Да все видели, мам. Прямо как индусу на побегушках.

Это в моем-то доме, Марейд. Он за кого себя принимает?

Старики смеялись, раскрыв рты, закинув головы.

В твоем доме угодить трудно, сказал Франсис. Пусть еще радуется, что я ему чай на голову не вылила, сказала Бан И Нил.

А я в него хлебом не кинула, сказала Марейд.

Франсис всплеснул руками.

Ну ладно, хватит, сказал он.

Ачто?—сказала Марейд. Он нас за тупых держит. Бедолага, сказал Франсис. Он же гость тут.

Будто мы все неграмотные, продолжала Ма

рейд. И английского вообще не знаем.

Бедолага, сказал Франсис.

Марейд уставилась на него.

Что, правда — Франсис Гиллан пожалел англи

чанина?

Так и есть, Марейд, он же здесь впервые.

Это не дает ему права нам хамить.

Впервые на каррахе, Марейд.

Так он сам так придумал, Франсис.

А вы его, бедолагу, в штыки приняли.

Стало тихо. Совсем.

Франсис щелкнул пальцами.

Островные покатились от хохота.

Видели бы вы его на лодке, сказал Франсис. Поднял чашку. Бан И Нил ее наполнила. Дала еще хлеба.

Он всю дорогу блевал, сказал Франсис. И разговаривал сам с собой. Бормотал, точно старуха.

Я его как в бухте увидела, все поняла, сказала Бан И Нил. Едва живой был.

Зачем ему все это, Франсис? — спросила Марейд.

Франсис покачал головой.

Не знаю.

Мог на нормальной лодке добраться, как все, сказала Марейд.

Этот тип считает, он не как все.

Но на каррахе-то, возразила Марейд. Уж слишком не как все.

Да еще и кучу денег заплатил за это удовольствие, сказал Франсис.

Бан И Нил передернулась.

Я в эту посудину больше ни за какие деньги не сяду, сказала она.

Я и сам едва решился, сказал Франсис. Давно не пробовал.

Это-то видно, сказала Бан И Нил. И потом еще эти скалы.

Франсис откинулся на спинку стула.

Да, к мотору быстро привыкаешь.

Повезло, что все хорошо кончилось.

Франсис пожал плечами.

Да все у нас путем было, Ван И Нил.

Надеюсь, оно того стоило, сказала она.

Еще бы.

И сколько?

Так я тебе и сказал, Бан И Нил.

Да ладно, Франсис. Сколько?

Он покачал головой. Она собрала тарелки, блюдца и чашки в стопку перед собой.

Как его звать-то?

Мистер Ллойд, сказал Франсис. Из Лондона.

С банком как-то связан? — спросила она. Наверняка, сказал Франсис, если заплатил столько за переправу.

Они рассмеялись, потом разом смолкли. Мимо трех окон к дверям шел Михал.

Вид у него кислый, сказала Марейд.

Михал распахнул дверь.

Их светлость желает, чтобы мебель переставили, сказал он.

Ну, с ним хлопот не оберешься, сказала Бан И Нил.

И чтобы кровать развинтили, сказал Михал. Кровать?

Да, Марейд. Кровать. Гаечный ключ нужен. Никогда еще такого не было, сказала Бан И Нил. Ни разу, подтвердил Михал.

Всем гостям всегда нравилась эта кровать.

А этому нет, сказал Михал. Он там вообще про все разоряется.

Франсис и два старика отправились с Михалом в коттедж, в грубо оштукатуренную комнатушку, где пахло плесенью, ближе к полу побелка облезла и осыпалась. Ллойд стоял у окошка, выходившего на море, несвежая тюлевая занавеска колыхалась у его щеки.

Я же говорил, мне нужен дом с освещением. Тут фонари есть, мистер Ллойд.

Мне для работы.

Еще принесу.

Ллойд покачал головой и повел их в соседнюю комнату — там стояли двуспальная кровать, застеленная выцветшим зеленым покрывалом, гардероб и туалетный столик, но без зеркала. Стены здесь были посуше, хотя окно — не больше, чем в первой комнате.

Мы гардероб наверх не понесем, мистер Ллойд. Уберите его из комнаты.

А вы рисуйте наверху, мистер Ллойд. Там есть

пустая комната.

Там освещение плохое.

Вы сказали, что и здесь плохое, так какая разница?

Ллойд стащил матрас с кровати.

Давайте, за дело. Пожалуйста.

Четверо мужчин разобрали кровать и унесли наверх. Туда же затащили и туалетный столик, а гардероб выволокли в главную комнату, где была большая дровяная плита, стол и шесть стульев.

Теперь нормально, мистер Ллойд?

Уже получше.

Ладно, значит, сойдет.

Мужчины ушли, Ллойд открыл двери и окна.

Снял все занавески, свалил в угол большой комнаты, за дверью. Поставил мольберт в спальне, где теперь не было кровати, повернул почти перпендикулярно к окну, так, чтобы свет на него падал, а тень нет. Вытащил из туалетного столика самый узкий ящик, установил на два стула слева от мольберта. Принес от входа в мастерскую деревянный сундук — тот еще не просох от морской воды, — размотал пленку, отпер, задержав дыхание, сундук, поднял крышку

краски целы

море не повредило

не тронуло