Кольт полковника Резерфорда
Шрифт:
– Спасибо, ничего не нужно, – сказал Джимми, снимая шляпу.
– Дайте ее мне.
Прежде чем он успел возразить, она завладела шляпой и прошла через комнату, чтобы поместить ее на длинный стол, отделявший это помещение от кухни. Приятно было посмотреть на то, как она ходит. Быстро и плавно. Розовое платье покачивалось в такт движениям бедер. Она села на прежнее место и улыбнулась Джимми:
– У вас для меня есть какие-то новости? Джимми как раз отвлекся, разглядывая две пряди темных волос, которые на манер бакенбард спускались вдоль ее щек, и поэтому несколько затянул с ответом.
– Да, – сказал он, – кое-что есть.
Она приняла позу заинтересованного ожидания: прямая спина, плотно сдвинутые колени, сплетенные пальцы рук.
– Профессор предложил за кольт семь тысяч, – сказал он. – Борчард поднял до семи с половиной.
– Семь тысяч –
– Не забывайте, сюда входят и мои комиссионные. За вычетом двадцати процентов ваша доля составит пять шестьсот.
– И все равно это больше, чем я надеялась получить, – сказала она твердо.
– Торги еще не окончены. Если я правильно поведу игру, профессора можно будет дотянуть до восьми тысяч. Это даст вам еще восемьсот долларов.
Она прижала руку к груди, словно сдерживая биение сердца; Джимми отметил про себя этот жест.
– Я должна вас поблагодарить, мистер... – Она склонила голову набок и взглянула на него вопрошающе. – Ничего, если я буду называть вас Джимми? «Мистер Гай» звучит...
– Как название модной пищевой добавки или типа того, – подхватил он. – «Джимми» все-таки получше.
– А меня зовите Лореттой.
Она протянула ему руку, которая при пожатии напомнила Джимми кусок теплого, тщательно обработанного мыльного камня, мягкого и твердого одновременно.
– Вы наш спаситель, Джимми. Отныне мы будем всегда поминать вас в молитвах.
Слово «мы» его сперва озадачило, но затем он вспомнил о пластиковой бите.
– Детишки уже спят?
– Ах, боже мой! – Она вдруг подскочила с дивана и быстро направилась в кухню. – И как я могла забыть? У меня же есть водка! Правда, она так давно стоит в холодильнике, что забыть не мудрено. – Она открыла холодильник. – Отпразднуем сделку?
– Не уверен, стоит ли праздновать, еще не получив деньги.
– А я думаю, стоит. – Она поставила на журнальный столик бутылку водки и два стакана: ему простой, а себе с полустертой фигуркой покемона на боку. – Я уж забыла, когда в последний раз что-нибудь праздновала...
Когда она наклонилась, наполняя его стакан, вырез платья приоткрыл полные груди, утопавшие в кружевах и шелке. Себе она налила поменьше и приветственно подняла стакан:
– Спасибо вам. Спасибо огромное.
– Это моя работа, – сказал он.
Сделав по глотку, они одновременно поставили стаканы на столик.
– Вы, должно быть, много путешествуете, – сказала мисс Сноу.
– Как вам сказать... и да, и нет. – Он откинулся на спинку дивана. – Мы обычно не пропускаем выставок в Якиме, Миссоуле, Бойсе, Сэнд-Пойнте, то есть, катаем по всему Северо-западу. Не знаю, стоит ли это считать путешествиями. Правда, один или два раза в год мы ездим на общенациональные выставки – чаще в Лос-Анджелес или Вегас, а однажды добрались до Нью-Йорка.
– Наверно, была масса впечатлений?
– Да какая там масса, в этих поездках мы почти ничего не видим – из аэропорта сразу в выставочный зал, а оттуда в аэропорт и на обратный рейс. Ну, еще в бар какой заглянем. Рита это любит: найти новый бар и оттянуться по полной.
– Но вы наверняка встречали много интересных людей, – сказала мисс Сноу уже не столь бодрым голосом.
– Всякое бывало. – Джимми напряг память, и первым из интересных людей ему вспомнился один парень в Биллингсе, который мог стать рядом со школьным автобусом и помочиться так, что струя перелетала через его крышу. Покопавшись еще, он нашел более подходящего кандидата. – Был один тип в Лос-Анджелесе. Продюсер. Хотел взять меня консультантом в какой-то боевик и пригласил нас с Ритой на вечеринку. Шикарный дом на холме с теннисным кортом, бассейном – все как положено. Мы там не пробыли и пяти минут, как встретили Кевина Костнера.
– Пра-авда? – Букву «а» она растянула на два слога. – Я его обожаю! А как он живьем?
– Мне показался не так чтобы очень. Сперва ухватил меня за руку и чуть ее не оторвал, а потом улыбнулся такой честной-честной улыбкой – знаете, как улыбается проповедник, прикидывая вес твоего кошелька. А вот Ритой он вроде как увлекся. Затащил ее в угол и давай блистать эрудицией на индейскую тему. Я думал, Рита его срежет на корню, но она решила подыграть и рассыпалась бисером: «Ах, мистер Костнер, как много вы знаете! Мой народ так благодарен вам за все, что вы для нас сделали!» А потом она погнала что-то про тайные обряды своего племени – натурально бред сивой кобылы, но Костнер попался, развесил уши и даже начал
делать пометки в блокноте. Вот была умора!Мисс Сноу вежливо хихикнула:
– А кого еще из кинозвезд вы видели?
– Там еще был парень, чье лицо раньше часто мелькало в телеке, не помню названия шоу. Он все время корчил забавные рожи.
– Может быть, Джим Керри? – предположила мисс Сноу, но Джимми сказал, что тот парень был толстым и на вид лет шестидесяти.
Исчерпав на этом наличный запас интересных людей, он попросил мисс Сноу рассказать немного о себе. Как в большинстве подобных случаев, она начала с заявления, что рассказывать ей особо нечего, после чего приступила к собственно рассказу. Впечатление было такое, будто она откупорила бочку, полную слов и мыслей, затычка от которой тут же куда-то запропастилась, и остановить поток было уже невозможно. Она говорила о своих детях – Брэнди, Джобе и Селине (названной в честь ее любимой певицы), – которым сейчас от восьми до двенадцати, о своей профессии (косметолог, но без лицензии, которую она надеется получить в Сиэтле), о своей церкви (Церковь апостольского единения с центром в Кенте, штат Огайо), о своем любимом коте, не пережившем столкновения со спортивной тачкой какого-то богатого сукина сынка. Джимми поразила горячность, с какой она излагала все эти банальные вещи. Перед ним была женщина, чья страстная натура долгое время не имела возможности раскрыться. От ее жестов и мимики исходила неистовая энергия, а ее по-прежнему дрожащий голос теперь, казалось, дрожал от избытка внутренней силы, от слишком большого эмоционального напряжения, которое столь хрупкий инструмент был просто не в состоянии выдержать. Увлекшись рассказом, она придвинулась ближе к нему; верхняя пуговица ее платья расстегнулась, и он мог видеть контур ее соска, проступающий под тонкой материей лифчика. Это зрелище неожиданно спутало его мысли, пробило разграничительный барьер в мозгу, и вещи, ранее хранившиеся там по отдельности, теперь свалились в одну кучу. Тотчас же из этой кучи выбрался на первый план один из персонажей его истории и подсказал новый сюжетный поворот. Как долго ему пришлось ждать... очень, очень долго... Джимми встряхнул головой, чтоб вернуться к реальности. Мисс Сноу ничего не заметила. Она сейчас была далеко отсюда, вспоминая поездку с детьми в Канаду, на остров Ванкувер, где какой-то негодяй попытался всучить ее старшему пакетик с марихуаной. Население этого острова, как вскоре выяснилось, сплошь состоит из производителей и потребителей дури с большой примесью сексуальных маньяков; дошло до того, что они там дважды в год открыто устраивают какие-то наркотически-нудистские фестивали. На этой ужасающей картине упадка нравов и дикого разгула преступности по ту сторону канадской границы энергия ее повествования иссякла; наступило молчание. Персонаж из истории Джимми между тем никак не успокаивался: у него было свое собственное видение происходящего. Какой же одинокой и несчастной казалась сейчас эта женщина, как непохожа она была на ту девочку, с которой он когда-то беззаботно резвился в саду, и воздух летних сумерек густел, пропитываясь ароматом самшита... Джимми решительно захлопнул дверцу, ведущую в его историю, и посмотрел на мисс Сноу. Она ответила ему быстрым взглядом и вздохом, в котором проскользнуло разочарование. «Ах, ну конечно, вам сейчас не до меня», – должен был означать этот вздох. Джимми не нашел иного способа поддержать беседу, кроме как вернуться на деловые рельсы.
– Нам надо обсудить еще один момент, – сказал он. Мисс Сноу вновь оживилась и приняла выжидательную позу.
– Я вот думаю, если поставить на Борчарда, его можно запросто раскрутить до пятизначной цифры. Он с ума сходит по этому кольту.
– Нет, – сказала она, и это слово прозвучало как камень, брошенный на крышку гроба.
Его персонаж ломился на сцену – Джимми с трудом удерживал входную дверь.
– Я знал, что вы будете возражать, – сказал он, – но это, возможно, самый верный способ от него отделаться. Он получит свое и успокоится, а вы уедете отсюда с суммой, почти вдвое большей.
Она убрала прядь волос за ухо и приняла официальный тон:
– Вы не понимаете.
– А вы попробуйте объяснить.
– Он звонит мне три-четыре раза в день... – Она прервалась, сдерживая слезы.
Сколько красоты и скрытой силы в этой ее грусти! Временами ее захлестывают эмоции, но она всякий раз стряхивает их с себя и продолжает идти выбранным путем. Так подумал неугомонный персонаж из истории, но, поскольку эти слова полностью совпали с его собственными мыслями, Джимми на сей раз не погнал его прочь.