Колумб Земли Колумба

Старик долго смотрит на девочку, не произнося ни слова.

— Сколько вас пришло сюда? — начинает он допрашивать девочку.

Сальме не отвечает.

— Сколько вас пришло сюда? — повышает голос Старик.

В своей коротенькой жизни Сальме несколько раз приходилось испытывать парализующий страх. Она боится мышей. Каждый раз, когда она видит эту маленькую серенькую зверюшку, все ее тело охватывает жар, она вскрикивает и колени начинают дрожать.

Сейчас она не вскрикивает, но колени ее пронизывает предательская дрожь.

Старик поднимается, берет со стола листок бумаги и тычет девочке под нос. Это отнятая у Хиллара карта.

— Где вы это взяли?

Колени у Сальме дрожат, словно она едет на подножке дряхлого грузовика. Широко раскрытыми глазами она уставилась на Старика. Перепуганная, она едва дышит.

— Отвечай! Где вы взяли карты?

Никакого ответа. Разъяренный Старик замахивается и дает девочке пощечину. Девочка падает. Поднявшись на ноги, она беззвучно всхлипывает.

— Молчать! — вопит Старик и добавляет ругательство.

Походив взад-вперед от стола к девочке и обратно, он садится за стол.

— Сколько вас пришло?

Пальцы Старика снова начинают барабанить по столу.

— Ах, по-доброму не говоришь? Ну как будет барышне угодно! Хусс, прижми-ка ее!

Хусс, хмуро стоящий за спиной Сальме, уставился в землю и не двигается.

— Прижми ее, Хусс! — командует Старик. — Легонько, но сладко.

Хусс по-прежнему стоит неподвижно. Наконец бросает Сальме:

— Отвечай, девчонка, что у тебя спрашивают. Говори, не действуй людям на нервы.

Сальме молчит. Но уже больше не от страха, а из упрямства. С ужасом в душе она внутренне готовится к тому, о чем Старик сказал «прижми».

Старик переводит взгляд с девочки на уставившегося в пол Хусса и раздумывает. Настроение штурмбанфюрера ему не по нраву! Тряпка! Но и не в этом дело. Штурмбанфюрер Хуго Миккал не выполнил приказ! Хорошо! Придет время, это ему зачтется!

Молчание становится долгим. Девочка тяжело дышит от страха.

— Так, девчонка, даю тебе время подумать. Уведи ее, Хусс, и возвращайся сюда, — велит Старик.

Хусс поднимает удивленные глаза и иронически улыбается. Выходит, он и Старик думали об одном и том же: чего не сделает Хусс, то с радостью выполнит Левша.

После неожиданного распоряжения Старика Сальме чувствует, что ноги совсем плохо слушаются ее. Держась за стену, она с трудом выходит из бункера. А в голове уже начинает стучать молотком тревожная мысль о том, что должно наступить позже.

Хусс отпирает «арестантскую». Не дожидаясь принуждения, Сальме входит туда. Ее руки остаются развязанными.

Копайте

Заложив руки за спину, Старик ждет Левшу перед входом в свой бункер. Кажется, что он вышел полюбоваться ясным, безветренным утром. Посмотрев на небо, он скользит взглядом по краю поляны и поднимающемуся за ней лесу и легким тоном дачника замечает:

— Красивое утро, а?

— Красивое, — хмуро соглашается Хусс.

— Не слишком ли у тебя вялая рожа для такого красивого утра, а? — зло спрашивает Старик.

— Ты звал меня, — холодно напоминает Хусс.

— Да, звал. — Старик щурится и глазами ощупывает собеседника. Затем, глядя в сторону, говорит тихо, но повелительно: — Нервы у тебя не в порядке, Хусс. Это во-первых. Во-вторых, терпеть не могу бесполезной возни и промедления там, где нечего медлить. Тебе ясно, что я имею в виду? Пусть выроют в бункере яму и… Сделаешь все тихо, без шума. И чтобы следов не осталось. Ясно?

Глаза Хусса начинают возбужденно поблескивать.

— Ты же обещал их этому садисту… Левше! Эта скотина способна, пожалуй, собственную мать удушить!

Старик ехидно усмехается:

— Обещал, а теперь передумал. Ясно?

— Я еще не пал так низко, чтобы убивать детей! — взрывается Хусс. — Не забывай, что я солдат.

— И выполнишь приказ как солдат. Иди!

Оба меряют друг друга взглядами.

— Любишь чужими руками жар загребать, господин Хансен! — не унимается Хусс. — Черную работу ты всегда оставлял другим!

— Не умничай, — поучает Старик. — Не умничай! Видно, я слишком долго смотрел на твое умничанье сквозь пальцы. Выполняй приказ. И вот еще что: девчонку отдашь Левше. Иди!

Хусс не отвечает, высоко вскидывает голову, резко поворачивается и уходит. Старик зло глядит ему в спину, рука его непроизвольно скользит в задний карман брюк, пальцы сжимают холодную сталь оружия, такую же холодную, как и его глаза…

Хусс бросает лопаты на землю у входа в бункер и закуривает. Сделав несколько затяжек, с грохотом открывает дверь. Входя, он спотыкается о ноги Сальме, но не падает. Худенькие мальчишки хватают его за рукава. Хусс отталкивает Ааду и Пеэтера к противоположной стене, Хиллар, бросившийся ему под ноги, получает приличный удар в ребра. Молниеносно Хусс поворачивается и хватает Сальме за подол, так что платье трещит. И тут до него доходит весь смысл происшедшего.

— Ишь ты… ишь, щенки! — рокочет Хусс скорее удивленно, чем зло. Резким движением он швыряет Сальме к мальчишкам. — Ну и щенки!.. И кто же вас, чертенят, снова развязал?

Пионеры подавленно молчат. Хусс, стоя у входа, закуривает потухшую сигарету, затягивается и тоже помалкивает, занятый какой-то своей мыслью. Сигарета плохо тянется.

— Черт! — машинально бормочет он и вдавливает окурок каблуком в землю. Пионеры готовятся к сопротивлению. Но Хусс шарит по карманам и бросает им сухари. Протягивает фляжку с водой. Ребята делят сухари поровну и, утолив жажду, жуют безо всякого аппетита.

— Когда нас отпустят? — спрашивает Пеэтер.

— Не ваше дело!

— А в кого тут ночью стреляли? — интересуется Сальме.

— Не ваше дело! В волка!

Они беспокойно обмениваются взглядами.

— Ну и как… поймали? — осторожно спрашивает Ааду.

— Не ваше дело! — огрызается бандит. Достает новую сигарету и добавляет: — Кажется, удалось убежать.

Пионеры переглядываются и облегченно вздыхают. Некоторое время в бункере тихо. Хусс исподлобья смотрит на пленников и затем спрашивает: