Колумб

5 декабря, крейсируя у мыса Альфа и Омега, Колумб заметил в северо-восточном направлении покрытую горами землю и направился к ней. Захваченные, на Кубе индейцы стали кричать: «Богио, Богио» и делать умоляющие жесты, прося адмирала не приближаться к этой земле. Из их жестов Колумб понял, что на острове живут страшные одноглазые людоеды. Встречный ветер долгое время мешал судам подойти к острову. Адмирал вынужден был в течение целого дня любоваться на расстоянии прекрасным горным пейзажем, ярко-зелеными лугами, широкими возделанными долинами, по которым текли многочисленные реки. Ночью весь остров сверкал огнями. Колумб находился перед густо населенным Гаити.

6 декабря к концу дня «Санта Мария» и «Нинья» вошли, наконец, в большую естественную гавань, но уже на следующий день снова вышли в море и начали обходить северный берег острова. Здесь было множество бухт, одна удобнее другой. Колумб задержался в одной из них, которой дал имя Порта Консепсьон. Рыбы, выловленные матросами, напоминали им рыб Испании, с гор дул свежий ветерок, Колумбу почудилось даже пение соловья, по которому он так долго скучал. Все напоминало морякам родину. Колумб назвал остров Эспаньолой — Маленькой Испанией.

12 декабря Колумб проделал обычную церемонию присоединения острова к испанским владениям. На берегу водрузили большой деревянный крест.

За дни, протекшие со времени появления испанцев на острове, им не удалось еще приблизиться к жителям, в панике удиравшим от пришельцев, как только те спускались на берег. Колумб применил свой обычный способ приручения пугливых туземцев. Он велел изловить нескольких человек. Отправившиеся на охоту матросы вскоре привели к нему на судно совершенно нагую миловидную дикарку. На этот раз адмирала ожидала приятная новость — ноздри и мочки ушей женщины были увешаны золотыми украшениями. Колумб разукрасил туземку всевозможными побрякушками и чуть ли не силой отослал ее на берег: она была так очарована подарками и ласковым приемом, что долго упиралась, не желая покидать корабль.

На другой день Колумб отрядил на берет команду из десяти человек, приказав им разыскать ближайшее туземное селение. В пяти лигах от берега они нашли деревню из тысячи хижин, покинутую жителями, бежавшими в лес.

Надо было начать переговоры. Для этого один из кубинских пленников отделился от команды и направился на поиски бежавших. Найдя их, он стал всячески расхваливать перед ними белых богов, сошедших с неба и обходящих землю, раздавая ее жителям великолепные дары. Переговоры дали ожидаемый эффект, панический страх постепенно уступил место любопытству. Бежавшие стали выходить из лесу и осторожно приближаться к белым. Руки их лежали на головах в знак глубочайшего почтения и смиренной покорности.

Вскоре индейцы совсем оправились от страха, ввели гостей в свои жилища и стали угощать лучшими своими яствами: кассавой, рыбой, плодами и кореньями. Испанцы были восхищены радушием туземцев. Однако и здесь они не нашли ожидаемых богатств. Жители Эспаньолы были людьми неприхотливыми, питались вылавливаемой в реках рыбой и утками, за которыми охотились при помощи силков. Землю они возделывали только для получения кассавы. Никаких признаков восточной пышности и богатства на Эспаньоле нельзя было обнаружить. Жители были скорее бедны.

Индейцы С испанской гравюры начала XVI века

Колумба, вскоре познакомившегося с туземцами острова, поразило полное отсутствие у них частной собственности и совершенное их бескорыстие. «Когда они ободряются и страх их проходит, — писал он, — то предлагают с готовностью все, что у них есть. Надо быть свидетелем подобных вещей, чтобы им поверить. Когда у них просишь что-нибудь, они никогда не отказывают, но дают тотчас же, и обнаруживают при этом такую радость, как если бы отдавали свое сердце. И какую бы вещь вы ни предложили им взамен, имеет ли она ценность или нет, все равно — они довольны ею… На всех этих островах, насколько я ушел заметить, каждый мужчина довольствуется одной женой. Но своему старшине они дают по двадцати жен. Женщины у них работают, кажется, больше мужчин. Я не могу добиться, известно ли у них разделение собственности. Думаю, однако, что на принадлежащее одному имеют право все, в особенности — в отношении пищи».

Ни прекрасный климат острова, ни радушие его жителей не могли, однако, удержать здесь Колумба. Он стремился вперед — поскорее добраться до сказочно богатой Бабеки. Уже 14 декабря эскадра снялась с якоря.

Идя вдоль Эспаньолы, Колумб остановился 16 декабря в глубокой гавани, названной им Портом Мира. Здесь Колумба посетил важный кацик — царек, которого принесли на носилках четыре туземца. За кациком следовал почетный эскорт в двести человек.

Царек в сопровождении двух старших своих советников вошел к Колумбу, когда тот обедал. Адмирал усадил гостя и стал предлагать ему еду и питье. Кацик принимал все, но только прикасался губами к яствам. Великолепным жестом, сохраняя все время величественную осанку, передавал он угощения своим подчиненным. При расставании царек подарил Колумбу две плитки золота и пояс. Колумб предложил гостю кусок сукна, красные башмаки и стакан померанцевой настойки. Стороны остались очень довольны друг другом. Колумб надеялся вскоре выведать у кацика о местонахождении золотых россыпей Бабеки.

Кацика с почестями спустили на берег. Там выстроился длинный кортеж. Впереди с большой торжественностью несли подарки, за ними в носилках следовал кацик, сопровождаемый своим почетным караулом, на некотором расстоянии несли сына кацика, а за ними шел его брат, поддерживаемый с двух сторон слугами.

22 декабря Колумба посетила депутация от кацика Гуаканагари, властвовавшего над большей частью острова. Депутация привезла адмиралу дары: пояс из костей и камешков и деревянную головку с глазами, носом и языком из золота. Гуаканагари просил Колумба перевести суда к востоку, поближе к его резиденции, лежавшей у самого берега. Колумб готов был выполнить пожелание кацика немедленно, но неблагоприятная погода заставила его отложить отплытие до 24 декабря. Однако и в этот день внезапно наступивший штиль позволял двигаться лишь очень медленно.

В 11 часов вечера, в рождественский сочельник, медленно ползшие суда находились в полутора лигах от столицы Гуаканагари. Колумб, не покидавший обычно во время плавания капитанского мостика, на этот раз доверился господствовавшему на море штилю и отправился спать. Рулевой, воспользовавшись отсутствием адмирала, передал штурвал юнге, а сам последовал примеру Колумба. Вскоре вся команда судна погрузилась в глубокий сон. Тем временем корабль относило течением в сторону от курса. «Санта Мария», ведомая неопытным мальчиком, вдруг села на песчаную мель.

Юнга разбудил Колумба. Он немедленно отрядил группу матросов на шлюпке, приказав им бросить якорь с кормы. Этот маневр еще мог спасти «Санта Марию». Матросы, потерявшие голову, бросились в шлюпку, однако вместо того, чтобы исполнить приказание адмирала, пустились вдогонку «Нинье». Когда они доплыли до «Ниньи», Висенте Пинсон приказал им направиться назад и немедленно выполнить распоряжение Колумба. Но было уже поздно. «Санта Мария» легла на бок, в ней образовалась течь. Колумб велел срубить мачту, чтобы облегчить корабль, но и это не помогло. Адмиралу и команде не оставалось ничего другого, как покинуть тонущее судно и перебраться на «Нинью».

Гуаканагари отрядил людей на пирогах помочь белым спасти с тонущего корабля наиболее ценное. Помощь туземцев была так своевременна и энергична, что на берег удалось перевезти почти все имущество «Санта Марии». Кацик сделал очень многое, чтобы облегчить Колумбу эти тяжелые часы. По его приказу, имущество сложили в хижины для защиты от непогоды.

Все туземцы проявляли самое горячее участие в злоключении белых. Их сердечность была так трогательна, что Колумб, поглощенный своими бедами, в эти дни записал в своем журнале: «Эти люди так добры, так кротки и ласковы, что, могу заверить ваше величество, в целой вселенной нет ни лучшего народа, ни лучшей страны».