Коля и Сольвейг (новая редакция)

Коля взял мобильник и вновь принялся звонить.

– Не доступен… Не доступен… Не доступен, - равнодушно отвечал ему механический голос.

– Что за напасть. Даже, кажется, что это мы недоступны. У тебя красивое имя…

– Я сама себя так назвала.

– Как это?

– Вообще-то меня Серафимой назвали. Это имя я ненавидела, особенно уменьшительные – Сима, Фима. Когда меня так в классе называли, я аж зверела. И вот, когда пришло время получать паспорт, я твердо решила сменить имя. И загодя выбрала его. Песня Сольвейг. Эта музыка всегда трогала меня до слез…

– И меня, - смущенно признался Коля.

– Потом только сообразила, как нелепо звучит Сольвейг Васильевна Шуткина.

– А ты будь просто Сольвейг.

Девушка кивнула головой, улыбнулась.

– А как ты вообще на нашу тусовку попала?

– Подруга привела. Мы с ней утром встречались, заговорились. Юля вдруг спохватилась, что на электричку опаздывает. И меня потащила: мол, договорим. Вот так я и пришла первый раз на тусовку, одетая по-городскому. Хорошо, что туфли на низком каблуке были. Растерянная была. Но понравилось. Стала ходить. А спустя два года набралась наглости и попросилась в вашу Команду.

– Признаюсь, я даже обрадовался, когда ты тогда захотела идти с нами в поход.

– А почему же вы с Арнольдом меня забраковали? – лукаво улыбнулась девушка.

– Против был Арнольд, - вздохнул Коля. – А его слово решающее. Однако, за два года я уломал его, но в прошлом году чуть ли не в последний момент ты сама отказалась.

– У меня денег не хватило на билеты, - вздохнула Сольвейг. – Хозяйка подняла плату за квартиру.

– Так ты снимаешь?

– Ага. Мы втроем снимаем однокомнатную квартирку в хрущобе. Хозяйка грозится еще цену поднять. Хоть четвертую ищи…

Раздавшийся звонок мобильника заставил обоих вздрогнуть.

– Олег…, - сдавленным голосом проговорил Коля, переводя телефон на громкую связь.

Сольвейг вздрогнула, мурашки нервного озноба пробежали по всему ее телу.

– Привет, Коля, - веселый голос Олега, казалось, заполнил всю комнату. – Ты, никак, нас вчера за Черных Туристов принял?

– П-при-нял, - заикаясь проговорил Коля.

Сольвейг перебралась к Коле и всем телом прижалась к нему, с ужасом глядя на телефон.

– Выбрались мы, Коля, выбрались, хотя и хлебнули лиха. А трое туристов действительно погибли, небось, читал в интернете?

– Читал.

– Признавайся: решил, что это о нас написали? А мы вышли. И все у нас сложилось счастливо. Обрел семью, дочерей…

Сольвейг с ужасом посмотрела на враз посеревшее, окаменевшее лицо Коли.

– Прости, черт, сорвалось, прости…, - совсем иным голосом проговорил Олег.

Раздались гудки отбоя. Коля горлом издал звук, словно хотел заплакать, да не мог. Сольвейг сползла вниз, охватила руками Колины ноги, прижалась лицом к его коленям. Скорее почувствовала, чем поняла: затронул Олег незаживающую рану.

– А я сам… сам, по собственной дури дочку потерял… украли у меня дочку…

– Как? – невольно вырвалось у Сольвейг. – Коля, если не хочешь, не можешь, не говори…

Коля помотал головой.

– Когда жена в Израиль собралась, развелись мы. Суд мне нашу дочку, Светочку, оставил. Светочка меня любила больше, чем жену, чем свою мать. Но жена, уже бывшая, выторговала право на три месяца забирать дочку к себе. Но мне же трехмесячный отпуск никто не даст. Вот и предложила она: сейчас вместе с дочкой поедет, а сразу по приезду мне приглашение пришлет. Я прилечу и заберу Светочку. И вот уже… в аэропорту… я вдруг понял: никогда больше мне Светочку не увидеть… никогда. А Светочка в последний раз прижалась ко мне и спрашивает: - Пап, а когда ты прилетишь?
– Через три месяца, отвечаю. И улыбаюсь ей. А у самого слезы к горлу подступили… Конечно, приглашение они так и не прислали. Я к друзьям-юристам. Выслушали они меня, переглянулись. Гиблое дело, говорят, ты же даже их адреса не знаешь. Вот и все… Олег нечаянно в самое больное место ударил. Рад, что он счастлив, поверь, искренне рад… рад…

И вновь Коля горлом издал тот же жуткий звук. Сольвейг осторожно провела ладонью по его лицу, подняла голову.

– Коля, - чуть слышно проговорила она. – Коля… Хочешь, я рожу тебе дочь. Вскормлю ее и уйду… Навсегда…

Коля наклонился к ней, сполз на колени, прижал ее к себе и неожиданно заплакал. Словно какое заклятие спало.

– А зачем уходить-то, - прошептал он. – Зачем…

– Но ты же меня совсем не знаешь…

– Теперь знаю, знаю лучше, чем кого бы то ни было… Не уходи… Не уйдешь?..

Из глаз Сольвейг ручьем хлынули слезы. Так они и стояли на коленях, прижавшись друг к другу, и их слезы, смешиваясь, капали на пол…

Потом они побежали в магазин покупать Сольвейг халатик. И она впервые примеряла такую вещь в присутствии мужчины, смущенная и счастливая. И такая же смущенная и счастливая впервые вместе с мужчиной выбирала себе трусики. А вернувшись, говорили и говорили, навзрыд. Вечером позвонил Арнольд.

– Коля, ты вернулся? У Олега все хорошо, выбрались они. Команда наша распалась. Лидка, Тарас и Петя свою группу организуют. А мы собираемся на Рождество у Северовых. Приедешь?

– Но не один.

– Привози кого хочешь. Даже хорошо, что не один будешь. Считай, новую группу сколачиваем…

Увидев на вокзале Сольвейг, Арнольд нахмурился. Не нравилась ему эта девушка. Сам себе не мог объяснить, почему. Не нравилась, и все тут.

– Мы не будем вам мешать, - улыбнулся Коля, правильно истолковав взгляд Арнольда. – Хотим с женой первый раз вдвоем сходить в августе. Чтобы только вдвоем, А это Никита, Елена и их отпрыск Валера.

– Ленка! – воскликнула Ева. – Почему же ты никогда не говорила о желании сходить в горы?..

И все сложилось к общему удовольствию. Семья Никиты отлично вписалась в Арнольдову команду. А Коля и Сольвейг пошли в горы вдвоем. Но не в августе, а в мае. Поход был скорее стояночным, чем маршрутным. Днем налегке уходили в горы, а вечерами, сидя в палатке, они подолгу разговаривали, целовались, ласкали друг друга…