Колыбель предков

Но разве можно сравнить по впечатлениям все, с чем она до сих пор соприкасалась в археологии, с Олдовэем?! Когда Николь вернулась из Танганьики и ее спросили, не жалеет ли она, что поехала в Африку, то Мэри засмеялась и сказала: «Едва ли. У меня лишь одно огорчение, что я не оказалась там раньше!» Стоит ли говорить, что на следующий год она снова отправилась в Танганьику. Эта поездка решила ее судьбу: она стала Мэри Лики.

Луис давно уверовал в легкую на открытия руку супруги. Недаром друзья называют Мэри «Счастьем Лики». В том, что за прошедшие годы судьба не обходила его удачами — немалая заслуга Мэри Лики. Чего стоит, например, эпизод, разыгравшийся семнадцать лет назад, в 1942 году на знаменитой теперь стоянке Олоргазейли, открытой в ущелье того же названия при одной из разведочных поездок всего в 40 милях от Найроби. Луис первым наткнулся на площадку, засыпанную сотнями рубил.

Пораженный увиденной картиной, он позвал Мэри посмотреть находки. Однако она не только не поспешила к нему, но вскоре стала настойчиво звать к себе. С большой неохотой пошел Луис к месту, где замешкалась Мэри, и был удивлен: без преувеличения тысячи рубил устилали разрушенный землетрясением участок древней террасы, не превышающий в размере 50 квадратных ярдов. Ничего подобного многоопытный Лики не видывал в жизни. Раскопки раскрыли здесь двадцать культурных горизонтов, залегающих друг над другом, и в каждом из них в изобилии встречались рубила. Теперь на этом месте, как и в Кариандуси, построен трехкомнатный полевой музей Королевского национального парка Кении, где в любое время со специальной платформы можно полюбоваться завалами обработанного обезьянолюдьми камня.

Вторая история более увлекательная. Она связана с открытием черепа проконсула — загадочного существа, которому антропологи придают особое значение в поисках глубинных, отстоящих на десятки миллионов лет от современности, корней родословной обезьян и человека. Первую челюсть проконсула нашли в Западной Кении в районе ущелья Кавирондо в Кору, где еще в 1926 году доктор Гордон обнаружил на своей ферме нижнемиоценовые ископаемые и послал их в Лондон. Британский музей командировал в Танганьику Артура Т. Хэпвуда, который присоединился к экспедиции Лики и вместе с ним начал раскопки в Кору. Через четыре недели поисков Хэпвуд нашел отдельные зубы, а также части нижней и верхней челюстей проконсула и напечатал сообщение о них в 1933 году. В 1942 году Лики обнаружил еще две челюсти проконсула, несходные с челюстями шимпанзе. Антропологи после изучения всего материала выделили три вида проконсулов, отличающихся по размерам: один из них — меньше шимпанзе, другой — такой же, как шимпанзе, а третий достигал величины гориллы. С этих пор миоценовые толщи влекли к себе Лики из-за возможного открытия новых остатков загадочного антропоида, предка обезьян и человека.

Еще в начале тридцатых годов во время путешествия на пароходе внимание Лики привлек остров Рузинга, расположенный напротив ущелья Кавирондо в 32 километрах от берега озера Виктория. На нем широко распространены вулканические отложения, возраст которых датировался миоценом — 25000000—40000000 лет. Дикие животные берега Рузинги, где в вулканических пеплах могли залегать кости, привлекали Лики, и он, начиная с 1932 года, неоднократно посещал его, чтобы провести разведки и раскопки. Здесь миоценовые вулканические пласты хранили десятки тысяч костей всевозможных животных, среди которых особый интерес представляли многочисленные по родам и видам низшие обезьяны — мартышковые и лемуры, достигавшие иногда размеров гориллы. Обилие новых видов и родов обезьян в миоцене Восточной Африки означало бурное развитие приматов. Из земли Рузинги извлекались кроме того окаменевшие жуки, гусеницы, мухи, муравьи, черви, птицы, ящерицы и даже слизняки. На удивление хорошо сохранились также растительные остатки. Но наибольшее внимание вызвали открытия в 1942 и 1946 годах двух челюстей проконсула. Для четкого определения статуса этой обезьяны и ее роли в отделении человеческой эволюционной ветви от антропоидной недоставало черепа. Но найти его было нелегко. Дело в том, что множество костей животных Рузинги испортили миоценовые крокодилы-гиенодоны, которые грызли и дробили их. И вот 21 октября 1948 года Луис и Мэри в очередной раз посетили остров, чтобы заняться раскопками на стоянке, условно названной Р.106. Лики питал к ней особое пристрастие, вызванное тем, что однажды ему удалось в 45 метрах от нее найти интересного ископаемого крокодила. Мэри — поистине достойная его ученица — семь раз проходила по склонам воронкообразного обрыва с одиноко растущим деревом на вершине. Какая-то сила, а вернее, интуиция прирожденного разведчика, тянула ее к обычному и малопримечательному склону. Кажется, здесь просмотрена каждая пядь поверхности, и найти что-либо просто невозможно. Мэри, тем не менее, пошла в восьмой раз, перевернула несколько камней, и сначала она заметила крохотный зуб, а затем при расчистке в следующие дни там появилась часть хорошо сохранившегося черепа проконсула с нижней и верхней челюстью! У черепа отсутствовали лишь затылочные кости.

Ценность такой находки для палеоантропологии трудно переоценить. Луис Лики решил немедленно направить Мэри в Лондон с тем, чтобы ознакомить специалистов с особью, достигшей возраста 25 000 000 лет. Интерес представляло заключение одного из ведущих английских специалистов по приматам профессора Оксфордского университета Вилфрида Ле Грос Кларка. Лондон торжественно встретил «миоценовую леди». Большая толпа репортеров, фотографов и операторов кинохроники сломя голову бросилась к трапу самолета, едва Мэри показалась в проеме двери. Они для уверенности и спокойствия желали снять дубль знаменательного события. Затем за дело взялись репортеры. В специально отведенной для пресс-конференции комнате аэровокзала, перебивая друг друга, они стали задавать всевозможные вопросы, связанные с обстоятельствами открытия черепа проконсула и значением находки для решения проблемы родословной человека. Мэри спокойно и обстоятельно отвечала, а на столе бесстрастно лежал небольшой череп «миоценовой леди», виновницы необыкновенного переполоха. Два детектива в штатском стояли за спиной Мэри, не спуская глаз с окаменевшего черепа проконсула.

Мэри Лики вздохнула свободно, лишь оказавшись в Оксфорде в кабинете Ле Грос Кларка. На этот раз она задавала вопросы, а профессор осматривал находку и отвечал. Знаменитый антрополог был потрясен увиденным — Лики несомненно прав: на острове Рузинги обнаружили останки удивительного существа, в строении черепа которого угадывалось что-то от антропоида и человека. Округлый лоб, лишенный характерных для высших обезьян валиков, напоминал человеческий. С человеком проконсула сближали также отсутствие в нижней челюсти так называемой обезьяньей полки, узкая и копытовидная, а не широкая и с параллельными, как у обезьян, форма зубной арки нижней челюсти, ее меньшая прогнатность, округлые и небольшие участки кости, где соединялись нижняя и верхняя челюсть, плоская, а не скошенная, как у обезьян, изношенность зубов, более прямой и близкий к вертикальному, чем у современных обезьян, подбородок, что свидетельствовало о меньшем выступании вперед лицевых костей, некоторое, несмотря на массивность, уменьшение в размерах клыков и предкоренных зубов. Клыки к тому же не так далеко отклонялись от зубного ряда, как у антропоидов. Особое внимание Кларка привлекали резцы: нижние характеризовались примечательно малыми размерами, а верхние оказались похожими на резцы человека. Однако все же клыки у проконсула характеризовались приостренностью, значительными размерами, и для кончиков их между нижними зубами просматривались свободные до четырех миллиметров участки — диасистемы. Коренные несли на коронке костяные полоски эмали — цингулюм, а жевательная поверхность отличалась сложностью строения, в частности необычно многочисленными выступами. Носовые кости у проконсула длинные, узкие и параллельные, как у низших мартышковых обезьян.

Проконсул в целом бесспорно представлял собой древнейшую обезьяну, но, судя по отдельным характерным чертам строения черепа, это была не специализированная, то есть по существу зашедшая в тупик форма антропоида или низшей обезьяны, а такая их разновидность, которая допускала в ходе последующей эволюции выход как к стволу человека, так и ветви высших антропоидных обезьян. В этом смысле проконсул представлял начальное звено на длинном в десятки миллионов лет пути становления человека. Во всяком случае, акции особой роли Африки как первичного центра в истории приматов выглядели теперь, как никогда, высокими. По-видимому, отсюда мигрировал антропоидный предок как на север в Европу, так и на восток в Индию и на территорию Центральной Азии.

Последующие находки остатков скелета проконсула подтвердили предварительные выводы Ле Грос Кларка. Лики во время одной из очередных раскопок на острове Рузинга обнаружил три кости конечностей самой ранней из антропоидных обезьян. Особенности строения их, пропорции и структура оказались весьма любопытными. Кларк пришел, в частности, к заключению, что нога человека скорее происходит от нижней конечности типа проконсула, чем от конечностей современной высшей антропоидной обезьяны. При сравнении найденных костей с соответствующими частями конечностей шимпанзе выяснилась большая близость первых человеческим. Проконсул, по мнению Кларка, вероятнее всего передвигался на четырех конечностях по земле, а не проводил всю жизнь на деревьях. Если это так, то с исходной точки освоения прямохождения у обезьяны началось освобождение от локомоции передних конечностей и прогрессирующее увеличение объема мозга, призванного координировать сложные движения выпрямляющегося тела. Вот он, первоначальный эволюционный толчок, последствия которого оказались столь грандиозными!

Изучение костей животных, найденных вместе с проконсулом, показало, что в миоцене на востоке Африки тропические леса перемежались открытыми участками степи, где как раз и могли развиться наземные обезьяны. Когда леса исчезли, далекие потомки проконсула не мигрировали в тропики. Нижние конечности у них стали длинными, передние освободились для труда, а всеядность, использование в пищу не только растительных остатков, но и мяса, привела к изменениям я зубах и челюсти. Когда и как конкретно произошло знаменательное событие, сказать трудно. Процесс становления человека сложен, и Лики вслед за Дарвином любил повторять: «Мы никогда не сможем указать на точно определенное время и существо, а затем произнести: „Здесь начало человека!“». Однако каждое новое открытие проливало дополнительный свет на тайну происхождения человека. Находка проконсула одно из них. Где-то там в миоцене около 25 000 000 лет назад от ствола проконсула или другого существа, родственного ему, отделилась не только антропоидная, но и человеческая ветвь, родоначальница современного Homo…

По-видимому, Луис, забывшись в воспоминаниях, задремал, поскольку не слышал, откуда и как появился около лагеря автомобиль. Он вздрогнул и проснулся, осознав, что к палаткам на всей скорости мчится «Лэнд- Ровер». Он вскочил с постели — не случилось ли несчастья с Мэри? Неужели собаки просмотрели скорпиона или змею?

Джип резко затормозил, и сразу же послышался громкий, срывающийся на высоких нотах голос Мэри:

— Вот он у меня! Вот он у меня! Вот он у меня!

Голова у Луиса продолжала ныть, и он никак не мог понять, что происходит.

— Что у тебя? Тебя кто-нибудь укусил? — тревожно спросил он.

— Он! Человек! Наш человек, — продолжала кричать Мэри. — Тот, которого мы так долго искали. Иди скорей сюда. Я нашла его зубы!

Боль в голове сразу же прошла. Лики бросился к рабочему комбинезону, стремительно натянул его и помчался к джипу, около которого его нетерпеливо дожидалась Мэри. Едва Лики успел захлопнуть дверцу джипа, она лихо развернула автомобиль и на максимально возможной скорости бросила его вперед.

— Я решала сегодня заняться местонахождением HLKI — тем участком склона, где ты в 1931 году нашел первые орудия олдовэйской культуры, — рассказывала Мэри. — И вот представь себе мое состояние, когда я, передвигаясь на корточках по окаменевшему участку слоя, внезапно заметила кусочек кости. Мне сразу показалось, что я вижу обломок черепа человека, а не животного. Скользнув взглядом чуть выше, откуда кость могла сползти или вывалиться из глины, я увидела нечто замечательное, что сразу же развеяло возможность каких-либо сомнений: из слегка разрушенной скальной породы торчали два огромных, расположенных рядом друг с другом зуба. По всем признакам, насколько я успела их рассмотреть, они человеческие. Может быть, лишь чересчур большие…