Колыбель твоих оков

— Убирайся. Пошел прочь, — цежу я сквозь зубы. Во мне мгновенно вскипает злость. Я отдаю себе отчет в том, что если он сейчас же не уйдет, я придушу его своими руками. Мое лицо искажается от гнева, и глаза наливаются кровью. Я осознаю, что в такие моменты я меньше всего похож на человека.

И, как назло, прямо здесь, прямо сейчас я начинаю ощущать ее присутствие — запах ее кожи пропитывает воздух и витает в комнате. Когда она далеко, он еле ощутим. Но ее приближение я распознаю моментально: пьянящей аромат ее тела становится сильнее и вызывает во мне дрожь, ее присутствие одновременно и освежает, и лишает меня воли, будто невидимые оковы сжимаются на моих запястьях. Я резко чувствую волнение и разворачиваюсь на этот стимул. Когда она видит мое лицо, в ее глазах отражается испуг. Я немедленно беру себя в руки и пытаюсь принять свое нормальное человеческое обличие, чтобы не перепугать ее до смерти. Ох, как же ей не везет — как ее угораздило оказаться в доме с двумя самыми жуткими монстрами?

Кровожадный взгляд моего отца полностью отрезвляет меня. Ну ничего, папа, посмотри на нее еще минуту, и я вырву твои глаза. Когда отец внезапно представляется моей гостье и берет ее руку в свою, меня передергивает — все! это нужно срочно прекращать! Я с легкостью выпроваживаю ее в кухню и замечаю, что она и сама не против сбежать от моего отца куда подальше, и я ее за это не виню. Перебросившись со мной парой ласковых слов, мой отец напоследок выдает то, что я никогда не забуду. Неужели это животное и вправду смеет угрожать ей в моем присутствии? Я отлично понимаю, что он способен абсолютно на все, и что такого отца и врагу не пожелаешь.

— Не питай ложных надежд — и ты, и я знаем, чем это все закончится, — последнее, что говорит отец, и мое сердце пронзает жгучая боль.

Как только дверь за отцом закрывается, я хватаю первый подвернувшийся под руку стул и с силой швыряю его в сторону. Стул падает на стеклянную консоль и разбивает ее вдребезги. Именно в этот короткий, но важный момент я прихожу к выводу, что мне необходимо срочно избавляться от Фредерика Лорэна.

Когда я замечаю, что мой светловолосый ангел Боттичелли зашла в гостиную, чтобы посмотреть, что же здесь произошло, я явственно ощущаю прилив адреналина. Отбрасывая постоянно грызущие меня сомнения и предрассудки, я жадно впиваюсь в ее сладкие губы. Мне внезапно становится наплевать на то, насколько небезопасна наша связь. Я отдаюсь своим желаниям, и я чувствую, как зверь внутри меня одобрительно рычит.

Несколько дней я провожу в раздумьях о том, как именно мне следует избавиться от отца и при этом не оставить никаких улик. За это время я практически не видел свою прекрасную гостью, и мое сердце предательски изнывает от тоски. Я не представляю, что буду делать, когда она съедет от меня.

В конце концов я прихожу к выводу, что утечка газа в доме, где мой отец остановился в этот раз, будет неплохим отвлекающим маневром. Я уже пользовался похожей техникой в Торонто, и она меня не подвела. Я точно знаю, что мой отец из брезгливости никогда не позволит никому из прислуги остаться с ним в доме на ночь, у него хорошо организована охрана дома с помощью технических средств и охранников в лице бывших морпехов, круглосуточно дежурящих у мониторов, поэтому взрыв и пожар в доме посреди ночи не должен унести больше жертв, чем требуется. Если же в доме случайно окажется кто-то из персонала или очередная корыстная подружка похотливого старика… Что ж, к сожалению, это будут сопутствующие потери на объявленной не мной войне.

В отличие от прошлого раза, я решаю не осуществлять поджог самому, а поручить это дело профессионалам. Мой разум и холодный расчет удерживают меня от необдуманного решения принять в этом деле непосредственное участие. Если во всех остальных случаях я был не против лично поучаствовать в такого рода экспериментах, не боясь быть раскрытым, в этот раз я связан с будущей жертвой родственными связями и являюсь самым заинтересованным в его смерти лицом, поэтому мне необходимо железное алиби. Я еще никогда не был под подозрением полиции, и не собираюсь это менять. Я высококлассный профессионал, и, в отличие от большинства моих коллег по интересам, которые неосознанно или даже сознательно стремятся к тому, чтобы быть пойманными, я работаю таким образом, чтобы не оставить после себя ни одной обличающей меня улики. Да, о таких, как я, никогда не снимут фильм или фоторепортаж, и вокруг моих достижений никогда не будет шуметь пресса. Но кто вам сказал, что моя основная цель состоит именно в том, чтобы прославиться?

Несмотря на то, что меня так и подмывает осуществить все самому, я связываюсь с надежными людьми и договариваюсь о передаче им денег и информации в череде условленных мест, которые мы дополнительно уточняем. Я знаю современные расценки, и провернуть это дело будет мне стоить ни много ни мало один миллион долларов наличными. Дома отца охраняются не хуже, чем знаменитое здание хранилища золотого запаса вблизи базы Форт Нокс 24 . Хотя, как по мне, отцу лучше бы самому находиться под усиленной охраной где-нибудь во Флоренс Супермакс 25 . Хорошо, что такую сумму мне даже не придется снимать с банковского счета (это вызвало бы массу подозрений, когда меня начали бы проверять) — такая сумма у меня есть в доме, часть в сейфе, другие части — в тайниках.

24

Депозитарий драгоценных металлов США. Считается одним из самых надежных хранилищ в мире.

25

Исправительная тюрьма максимально строгого режима, находится в США, штат Колорадо.

Я передаю половину суммы в качестве предоплаты, а также всю необходимую детальную информацию о доме и код для отключения сигнализации, оставив все это в оговоренном месте. Благо, я вхож в этот дом, и я долго собирал информацию по крупицам, зная, с кем имею дело, поэтому все данные у меня имеются.

Профессионалы делают свое дело чисто. Пока они занимаются своей работой, я провожу вечер и всю ночь в одном из самых дорогих яхт-клубов Бостона, где в ожидании двух звонков брожу от компании к компании с неизменным стаканом виски, и где меня видят по меньшей мере пятьдесят свидетелей.

Когда дело сделано, я получаю звонок от «работников» на незарегистрированный телефон, вынимаю из него сим-карту, щелчком пальцев отправляю ее (паф!) в недолгий полет, но все же подальше от палубы и роняю телефон в воду (adieu, papa26), а через полчаса меня, как ближайшего родственника, полиция информирует о случившемся.

Я наконец-то чувствую… облегчение. Дело сделано, и теперь ей ничего не угрожает. Кроме меня. Теперь остается только избавить ее от себя. Но как мне это сделать? Как мне жить дальше?

Следующие дни проходят как в тумане, потому что я чересчур активно налегаю на виски. Я решил вычеркнуть из своей жизни этого родственника как можно быстрее, поэтому, как только экспертиза ДНК подтверждает личность моего отца, я поручаю своей ассистентке организацию похорон, а также поминок, которые пройдут в одном из домов моего отца, расположенном поблизости от пляжа Минот. Мне звонят с соболезнованиями так много людей — очевидно, это те, кого в свое время не успел прикончить мой папаша. Ради поддержания на своей работе репутации горюющего сына я высылаю несколько автомобилей, чтобы они забрали из университета моих коллег, а также несколько аспирантов и постдокторантов. У меня совсем вылетает из головы, что мой светловолосый ангел тоже принадлежит к разряду моих коллег. И когда я вижу ее силуэт в двери сигарной комнаты в доме моего отца, я чуть не давлюсь своим проклятым виски, который употребляю уже который день. Я еле сдерживаюсь, чтобы не задать ей вопрос: «что ты здесь забыла?», но до меня доходит, что я их всех сам сюда позвал. Ее милые признания в том, что она мой друг и хочет мне помочь, умиляют меня. Моя отважная, наивная девочка, мне нужно от тебя совсем другое. Уже по привычке я останавливаюсь и удерживаю свои желания в узде. Я просто не могу по-другому. Я прекрасно осознаю, что она не заслуживает такой жизни: мой страшный, неуравновешенный зверь не дремлет и в любой момент может вырваться наружу и обидеть ее. Я знаю, что никогда не причиню ей физического вреда, но подозреваю, что могу изранить ее нежное сердце, а она заслуживает намного большего, чем жизнь со свирепым, мерзким чудовищем, коим я и являюсь. Я распоряжаюсь, чтобы один из моих шоферов отвез ее к ней домой, подальше от меня. По ее глазам я вижу, что причинил ей боль, когда потребовал от нее съехать из моего дома. Не волнуйся, моя малышка, себе я сделал этим в сто раз больнее. Но я тебя и пальцем не трону, без меня тебе будет намного лучше. И я хоть один раз в своей жизни совершаю абсолютно бескорыстный поступок.

Остаток вечера я провожу в раздумьях о том, что же мне делать. Я понимаю, что не могу работать с ней вместе в одном коллективе — она доведет меня до самоубийства. Мне необходимо уехать, переехать в другое место, в такое место, где я не причиню ей вреда и там, где ее женские чары будут против меня бессильны. Насчет последнего я очень сомневаюсь. Существует ли такое место вообще?

Я не сплю целую ночь и гадаю, каким образом оказался в собственноручно созданном капкане. Я усмехаюсь, когда осознаю, что заслуживаю абсолютно все страдания, которые выпали на мою долю. Сегодня же на работе я сделаю объявление о своем решении уйти из Гарварда. Я объясню, что мое решение связано со смертью моего горячо любимого отца. Надеюсь, этого им будет достаточно.

Когда раздаётся звонок в мою дверь, я думаю, что это пришла Анна, которая, видимо, забыла свой ключ, еще и пришла пораньше. Не ожидая подвоха, я открываю дверь и вижу на пороге светловолосую причину всех моих терзаний. Волосы девушки собраны в узел, на ней белое платье с глубоким вырезом, которое ей очень идет. Платье плотно облегает ее стройные бедра, и я отворачиваюсь от нее, делая любые жалкие попытки отвлечься. Я приглашаю ее зайти на кофе, главным образом для того, чтобы в последний раз насладиться ее присутствием в своем доме. Я ощущаю себя Джеймсом МакФерсоном 27 , и мне только и остается, что сыграть на скрипке и станцевать на эшафоте. Я беру себя в руки и надеваю маску безразличия: мне нужно выдержать этот раунд, а дальше будет легче, уверяю я себя уже в который раз.

27

Бастард лорда МакФерсона, занимался грабежами на торговых путях Шотландии. В 1700 году был пойман, осуждён и повешен. Прямо накануне казни МакФерсон сочинил песню о своей казни. Поднявшись на эшафот, он спел придуманную песню, аккомпанируя себе на скрипке.