Колыбель

Подпись:

«Человек Дарвина»

Дмитрий Е. Аринин

– Тебе не кажется, что то, как ты относишься к людям, это жестоко? И зачем столько антирелигиозной пропаганды? Ты говоришь, что мир не может долго держаться на лжи, а сам лжешь! – сказала Люция.

– Почему я лгу?! Я говорю правду. Жестокость?! В чем жестокость? Религия?! Зачем она нужна? Планета Земля погрязла во лжи, жестокости, религии и правительстве. Причем, лож с жестокостью, исходили именно от этих двух структур. Началась война между ними, которая превратилась в политическое шоу. Разница между правительством и религией только в одном – правительство обещает прекрасную жизнь, до смерти, а религия обещает прекрасную жизнь, после смерти. Я не хочу повторять их ошибки. На планете Земля большинство людей было глупыми, и большинство верили в библейского Бога; так вот вам не кажется, что это были одни и те же люди??? Если ты веришь в Бога внутренне, я это пойму, но если ты оповещаешь об этом других, то живи молча, а лучше сдохни, так как такая вера лицемерна по отношению к Богу, в которого ты веришь. На место любви к Богу, нужно поставить – любовь к человеку, а на место веры в Бога, нужно поставить – веру в себя. Я не признаю религию как веру в Бога. Я не атеист, но и не признаю Бога как отдельное существо. Для меня слова – Бог и Дьявол, это синонимы слов – добро и зло. Вы должны познать Бога и Дьявола в себе, для того чтобы познать себя, и только так вы узнаете кого же в вас больше. Сама по себе вера в добро – хороша, главное чтобы не до фанатизма. Не остановиться вовремя – истинный первородный грех. И это главный недостаток людей, они не знаю, когда нужно сказать хватит, поэтому начинают верить не только в Бога, а еще и в предсказания, гадания, приметы, гороскопы, сглазы, но и, конечно же, в Фэн-шуй, куда без него. Я убил всех здешних людей и создал заново, ведь умершие есть те, кто потерял память, разве это меня сделало Богом? Нет! Благодаря моему руководству, здесь не знают классовых и кастовых различий, потому что роскошь для одних, становится необходимостью для других. Они стали миролюбивыми, дисциплинированными и отважными. Я построил твердую и надежную опору несгибаемой идеологии, и не позволю чужой идеологии овладеть их умами. Рабы мне благодарны, так как благодарность заключается в том, чтобы стоять вместе со мной, чтобы не случилось, и в хорошие и в плохие времена. И они стоят!

– Ты создал рабов и пользуешься ими как хочешь. Единственное счастье раба – мечта о свободе, но ты и этого их лишил. Ты черствый, бездушный, настоящий садист! – сказала Люция.

– Мне нужны люди, только для того, чтобы ими пользоваться? А НА КОЙ ТОГДА ХУЙ НУЖНЫ ЛЮДИ?! Свобода? А что для вас означает свобода? Моя свобода выражена в лозунге:

Смелость – это свобода.

Свобода – это право сказать, что Бог – мертв.

Богохульство – это религиозное название смелости.

– Я не пойму во что ты веришь? Для тебя, есть Бог, может он умер, или его вовсе нет? – сказала Люция.

– Дело не в том, во что верю я, а в том, во что верят другие. Если хочешь выжить в нашей жизни, нужно быть хамелеоном, чтобы сливаться с окружающей средой, которая, заметьте, меняется с колоссальной скоростью, а успеть сменить окрас не так легко, но и не так трудно, как выбрать правильный цвет. На самом деле нет никакой разницы – есть ли Бог, нет ли его, или он умер. Ничто не изменится, никогда. Наверное, людей всё-таки кто-то создал, но раз он не проявляет себя, то он любо умер, либо боится умереть, так как возможное убийство возможно его сына, говорит о том, что Бог для людей явно не авторитет. Я не удивлюсь, если люди его давно уже убили, и может быть по этому, он не проявляет себя, как и не удивлюсь тому, что люди сами себя создали. Если кто-то способен уничтожить себя, то почему он не может быть способен создать себя? Я побудил в рабах наиболее важное составляющее стремление к самопожертвованию. Рабы не должны быть мягкотелыми, поэтому я их закаляю с ранних лет. Вера? Я не верю в то, что в не человека существует что-то, что способно порождать зло. Ведь человек – это абсолютное, сто процентное зло, как можно, будучи в здравом уме сотворить его? Почему в это должны верить другие? Одна вера! Один Император! Да и сам Бог, если верить библии, осознал, что создал абсолютное зло в лице человека, так как сразу после сотворения мужчины и женщины, сказал им «Ебитесь как хотите!», а «Плодитесь и размножайтесь», это уже цензура. Вполне возможно, что Бог осознанно создал чистое зло, но только для чего? Думаете, Иисус существовал на самом деле? Тогда почему нет ни одного доказательства этому? Почему древние греки существовавшие пять веков до Иисуса оставили после себя текстовое доказательство их существования, а он ничего не оставил? Сочинив Христа, его нужно было уничтожить, для внешнего правдоподобия, чтобы объяснить отсутствие следов в дальнейшие времена, то есть, картина гибели Христа диктуется целиком внутренними задачами текста. Если желаете добиться успеха, то обещайте всё и не выполняйте ничего. Зачем столько ненужных, беспокоивших людей вопросов «Если Всевышний добр, то откуда зло в мире?», «Если душа – это часть Всевышнего который безгрешен, то, как же люди, обладатели души могут грешить?». Или знаменитое «Может быть, божество хочет, но не может предотвратить зло? Значит оно не всемогуще. Если же оно может это сделать, но не хочет, значит, оно не доброжелательно. Если же оно и хочет и может, то откуда же берется зло?» Зачем нужны благопристойные прихожане со злобными, кислыми, мерзкими и всегда недовольными лицами? Да и не лицами вовсе, а мордами, рожами, харями. Заповедь «Не убий» мы претворяем в жизнь, просто казня убийц, в то время как церковь, когда обладала исполнительной властью, мучила их до смерти и подвергала зверским пыткам. Всё, повторяется до бесконечности, и на самом деле под солнцем не случается ничего нового. Человек рождается – человек умирает, солнце всходит – солнце заходит, это циклические процессы. Но это повторение, и предает событиям реальность. От этого не уйти, ибо идти не куда, так как всё сводится к бою.

Признаюсь в том, что Корсиканец, как оратор силен. Слова и интонация в сопровождение жестов рук, заставили задуматься меня, Люцию и возможно Божеста, так как Божест всегда о чем-то думает. Неудивительно, что с таким-то талантом Корсиканец возглавил эту планету. Но как бы сильны мыслями не были его слова, задача наша оставалась не решенной. Что же здесь Джиньянк? Я давно заметил, что Корсиканец всегда держит возле себя книгу, которую буквально не выпускал из рук.

– Что за книга всегда с вами? – сказал я.

– Поверьте, этой книге нет цены «Страдания юного Вертера» Иоганна Гёте. Я ее забрал с собой с планеты Земля. Она близка моему сердцу и моей молодости. Книга рождает во мне ностальгию по первой любви. Я понял истинную цену счастья – человек по-настоящему счастлив только тогда, когда кто-то рядом с ним по-настоящему несчастен.

Вы можете влюбиться много раз,

Но первая любовь, никогда не покидает вас.

Глава 13.

История Корсиканца.

«Скорбь»

Я не забуду миг прекрасный, когда любовью Сладострастной, я окрылен был навсегда. Рациональность не покинула меня, когда два Ангельских крыла, стала носить моя спина. Душа стремилась вверх, покинуть тело, быть Выше всех, чтоб к ангелам в Раю воззвать. Собрать, построить и во главе их хора встать. В Раю раздалась песня хора, в сопровождение Малинового звона, что с куполов злотых доносится до всех. Пусть на Земле, в Раю, в Аду узнают все про ту, которой Луну в подарок поднесу и дам понять, что я её люблю. Лепестками роз осыпать, в шелковой постели нежно ласкать И на руках носить всегда, и говорить люблю тебя! Вот, что тогда душа и сердце ощущали у меня. Любовь пришла же не одна, с ней за руку пришла Беда, схватив в объятия меня, сказала: «Я не отпущу тебя!» Неопытен был, невинен был, до этого никого я не любил, И к девушкам подход не знал, а в разговорах всегда молчал. В их обществе нервничал я, от страха же трясло меня, И пот волнения тек по лицу, но от чего я не пойму. И почему то, что легко, нам кажется, что тяжело. В небе светила полная луна, когда впервые её увидел я, И звезды падали к ногам, выделяя из прочих дам. Походкой важной шла она, и шла одна, но вверх Поднятая голова, дает понять, что не чета. Не мечтай с ней заговорить, не думай даже подходить, а лишь Лицезреть дозволено тебе: воплощение Прекрасной Елены идущей при луне. Её взглядом вслед я проводил. Не сплю я ночь, не сплю вторую, не сплю неделю и другую. И вот месяц уже без сна, лежу, грущу: «О кто она?» Места себе не нахожу, судьбу браню за то, что С девушкой свела, но создали её, ах жаль… увы… не для меня. В глубине сердца моего, любовь плачет, ей тяжело, и от боли Клыки с когтями, в ход пуская, рвется наружу, путь чрез грудь прорывая. Так понял я, что действовать пора. От горести, в надежде, пошел искать туда, где прежде Облик Елены мной был запечатлен. Остановился. Я поражен; По той дороге, что тогда, провела её вблизи меня, она вновь шла Важности полна, смотря на всех надменно из-подо лба. С каждым шагом подходя, отчетливее делались её глаза, и вот уже Напротив моих; она ненадолго заглядывает в них. Замер я. Сердце забилось не спеша и шепчет: «Как ты хороша!» Момент настал, и я себя не удержал, догнал её и обернув Поцеловал, «Клянусь, люблю!», колено преклонив, «Станьте женою мне!», сказал. «Позвольте юноша сказать, как вы посмели опоздать На пару лет, и с поцелуем, и с любовью, и с предложеньем стать женою?» На руку мой взгляд упал, которую в своей руке держал; На ней обручальное кольцо, сидело крепко уже давно. Я вновь осознал что тяжело, то, что нам кажется легко. Я ушел раненый горем, со слезами на лице. Этот мир я ненавижу, нет в нем места больше мне. Весь ужас заключался в том, что жить я не хотел, любовью огорчен. Но, и умирать я тоже не желал, так полностью опустошенным стал. Не знаю, сколько я не спал и сколько спать не буду; Меня мой разум покидал, и червь боли сердце обгладывал. Вот, что теперь душа и сердце ощущали у меня. Душа моя спустилась в Ад, все муки страшные пройдя, Речь Дьявола обратила на себя: «Кто сумел причинить боль сильней, чем я?!» В ночи бессонной, со мной Дьявол заговорил: «Откройся мне! Впусти меня! Доверься мне! Я счастье подарю тебе!» Два белых ангельских крыла, цвет пепельный приняли, А сердце пламенем объяло, молнии метало и любовь догорала. Отправились мы к будущей жене, не позабыв и о кнуте. «Дадут роскошный маскарадный бал», глашатай на улице кричал. «Но на него, тот попадет, кто контроль лица неузнанным пройдет». Принял я Дьявола лицо, пять часов в очереди – легко! Куколку принял, и допоздна, в танце выходила боль моя. Дьявол воскликнул: «Что за вздор?! Какой позор! Какой позор! Для чего тебя вчера, маска моя сюда привела?» Я оклемался, отошел, и искать любимую пошел. Волшебный сад за домом цвёл, любимою я в нем нашел, Она лежала на цветах, стон наслаждения на её устах. Должно быть, муж её имел, я в ярости на них смотрел. От этих стонов что она, в мой адрес не направит никогда; Последнюю надежду потерял, и Дьявол, покинув меня сказал: «Даже Сатана – брат мой, по гневу и жестокости не сравнится с тобой!» Врата Ада закрылись для меня. Да, черт с тобой! Владыка Ада! Обойдусь и без тебя! Коль внутренне слаб, оказался, ты бы убил во мне себя. Любовь моя же не прошла, к той, что в саду имел не я; Дождался в комнату когда, с мужем спать пошла она. Свет погас, мой час настал, внутри себя я ликовал. Дверь открыл, вошел, закрыл, увидел ту, которую любил. Вдох. Выдох. Топор схватил и лезвием кромешную тьму рубил. Муж мёртв, а любовь моя, пробудилась ото сна. «Кто здесь? О нет, не надо! Умоляю сжалься! Пощади! Твои глаза! Твой взгляд! Я вспоминаю! Но ты же клялся мне в любви?!» Топор на грудь её упал, и сердце я с собой забрал, А бездыханного тела взгляд, направлен на двух забившихся в угол ребят. Освещала детям луна, творенье рук чистого зла.

Глава 14.

Я проснулся от того, что меня будит охрана.

– Вставай! Ты арестован!

– Арестован? За что?! Люция! Божест!

Их не было в комнате.

– Где люди, что пришли со мной? – сказал я.

Охрана ничего не ответила. Меня повели по знакомому коридору, который вел к Корсиканцу. В комнате находились: Корсиканец, Люция и Божест.

– Вы свободны, – сказал Корсиканец охране и она ушла.

– Что происходит? Почему меня арестовали? Вы тоже арестованы? – сказал я.

– Нет, – сказала Люция. – Мы же не убийцы в отличие от тебя.

– Убийцы? О чем вы? – сказал я.

– Понимаете, сударь. Люция рассказа мне о том, что вы намеренны меня убить, – сказал Корсиканец.

– Убить? Вас? Люция, что происходит?! – сказал я.

– Тебе приснился сон, в котором ты отрубаешь голову императору Корсиканцу, а я как «Толковательница сновидений», обязана доложить об этом. Меня обязывает к этому «Трудовой договор» заключенный со мною.

– Ты приговариваешься к смертной казни через сожжение на костре! – сказал Корсиканец.

– Да что здесь происходит?! Какое сожжение на костре?! Зачем ты это делаешь Люция? Мне не снилось ничего подобного.

– Охрана! Приготовьте мистера Колыбель к смертной казни, – сказал Корсиканец.

Мне на руки надели наручники и начали уводить. Я закричал:

– Вот так значит, да?! Воспользовались моим доверием, узнали, что хотели и всё, решили избавиться. Чтобы вы сдохли! Все! Даже, если вы бессмертны.

Меня заперли одного в камере. Возле двери дежурят два охранника. Возможности сбежать нет. Пока нет. К двери подходит третий охранник:

– Открыть!

Один из охранников открывает дверь.

– На выход! – сказал третий охранник.

– Куда на этот раз? – сказал я.

– На смерть, – сказал он.

Возможности сбежать, уже нет.

Меня повел конвой из двадцати одного человека, двадцать окружили меня, а один шел впереди, держа зажженный факел в руках. Ворота открылись. Корсиканец все-таки прав в том, что под солнцем ничего нового не происходит. Снова площадь перед замком, снова люди на площади, снова Корсиканец на балконе. Из нового, деревянный столб в центре площади и дрова вокруг него. Скоро начнет темнеть, и стоит заметить, какой бы ужасающей не казалась данная ситуация, но на фоне заката, мое горящее, визжащее и извивающееся тело, будет достойно холста.