Колыбельная для вампиров
Шрифт:
Палевский нахмурился. Он неохотно перешёл к разгару трагических событий.
… Вот он стоит в своей лаборатории и страшно злится, что восстание начали, не поставив его в известность. Михаэль пытается разобраться в обстановке, зондируя ментальную сферу над базой, но все настольно хаотично изменяется, что ему никак не составить четкой картины…
— Михаэль! Помоги! Без тебя не замкнуть защитный купол над базой!.. Поспеши, пока не поздно, иначе он падет под ударами Старейшего! — прорвались сквозь хаос ноосферы отчаянные голоса друзей.
Н тут же перебивая их, в его голове раздался властный телепатический призыв. Голос жены звучит совершенно спокойно и буднично:
— Брось их,
Заколебавшись, Михаэль подспудно удивился словам Эльжбеты. Он не понимал, как они вдвоем смогут заблокировать Старейшего, но затем гонимый внезапной тревогой, помчался к ней на пределе возможностей. Ворвавшись в полутемный зал операторской, он с изумлением посмотрел на жену в окружении большой группы молодых вампиров. Они не сводили с неё преданных глаз, и это зрелище вызвало в душе неприятный осадок.
«Когда же Эльжбета в обход меня настолько успела приручить молодняк? — с удивлением подумал он.
Но на этом неприятные открытия не закончились. Михаэль вдруг ощутил, что от неё идет неимоверно сильный ментальный сигнал и его мощь вызвала дополнительный шок. Ведь жена никогда не демонстрировала свои выдающиеся возможности в этой области. Более того, поддерживала в нём убеждение, что очень слаба ментально. Пока он находился в душевном ступоре, — всегда неимоверно раздражает открытие, что любимый человек что-то скрывал от тебя на протяжении многих лет, — Эльжбета объединилась со своей группой и, набрав дополнительную мощь, нанесла сумасшедший удар по ноосфере Земли.
Перед глазами присутствующих полыхнула ослепительная вспышка. Полуразумная ноосфера Земли неслышно завопила от боли, неся людям волны своей неосознанной ярости.
«Идиотка! — обреченно резюмировал Михаэль действия жены и еле успел выставить ментальный щит. А вот молодые вампиры в группе не успели, или не сообразили сделать то же самое и, хватанув максимальную дозу ответного удара ноосферы, попадали замертво. На ногах остались только он и Эльжбета. Напряженно застыв, они издалека мерились оценивающими взглядами, и что-то никто из них не спешил навстречу друг другу.
«Господи, что же такое творится! Неужели любимая женщина видит во мне врага?»
С его точки зрения сложилась настолько такая чудовищная ситуация, что Михаэль с упрямством достойным лучшего применения, не хотел верить своей интуиции. «Может, Эльжи слегка сбрендила и не отдает отчета в своих действиях? — с внезапно вспыхнувшей надеждой подумал он, и вопреки здравому смыслу двинулся навстречу жене. Но что-то в её облике остановило его на полпути — в синих глазах полыхало выражение мрачного триумфа, а божественно-прекрасный лик изуродовало ранее невиданное им выражение жестокости. Вдруг Михаэль понял, что его королева концентрируется для смертельного удара, и обреченно поник, не понимая, как возможно такое предательство. И только его бедное сердце, обливаясь кровью, кричало от невыносимой боли…
Неожиданно в зале появилось новое действующее лицо, разом изменившее расстановку сил. Забыв обо всем, Михаэль с растущим ужасом увидел, как почти невидимый гибкий силуэт с невероятной скоростью скользит к Эльжбете, а затем темная высокая фигура, материализовавшаяся рядом с ней, одним неуловимым движением сворачивает ей шею и исчезает. Как в замедленном кадре его королева медленно оседает.
Не верящим взглядом Михаэль глядит на жену, лежащую на полу прекрасной, но сломанной
куклой и вместе с исчезающей надеждой на чудо, пустеет его душа. Уже нет смысла надеяться, что с помощью лжи можно поправить их вдруг ставшие такими непростыми отношения… Рвущая боль от невосполнимой потери настолько велика, что недавнее предательство любимой забыто и под высоким сводом здания, дробясь и множась многочисленным эхом, зазвенел отчаянный крик, полный боли.На какое-то мгновение Михаэль потерял ментальный контроль, и ноосфера не упустила своего шанса. По-прежнему пребывая в ярости, она нанесла мощнейший удар. Ослепительная вспышка, и он провалился в бездонный колодец беспамятства…
Боль в сердце и сейчас прихватила Палевского. Достав сигареты, он нервно затянулся, пытаясь хоть как-то пригасить остроту воспоминаний, но они по-прежнему крепко держали его в своем безжалостном плену.
Бои в небесах. Сатана как всегда низвержен, а провинившемуся архангелу грозят пальцем — нечего у блудниц идти на поводу!
Очнувшийся от забытья Михаэль лежал с закрытыми глазами, понемногу приходя в себя. Неожиданно в его памяти вспыхнула страшная картина.
Гордое спокойствие лица, на котором навечно застыла гримаса горечи. Неподвижность и неудобство позы, столь несвойственные Эльжбете при жизни с ее летящей грацией движений.
Боль потери с размаху ударила его в сердце, и Михаэль застонал. Больше нет сказочно прекрасной королевы, для которой он жил и для которой создавал новый мир. И уже ничего нельзя исправить. Умом Михаэль понимал, что она предательница, но сердце не хотело этому верить, — ведь оно подлое любит, невзирая ни на что. «Да и мало ли что случилось! — засомневался он. — А вдруг, у Эльжи замкнуло в мозгах на фоне перенапряжения сил, вызвав временное помешательство… — и печально. — Это уже было. Неубедительно. А вдруг…»
Прекрасно понимая, что все его оправдания притянуты за уши, Михаэль упрямо не оставлял своих поисков. «Почему? — задался он горьким вопросом и прямо сознался: — Да потому что иначе нельзя. Потому что, с такой болью в сердце лучше смерть, чем жизнь».
Из-под век покатились слезы, — реквием по еще не ушедшей любви… Постыдная слабость.
Пустота затопила не только сердце, но и душу… Слепящая ярость.
«Хватит!» Михаэль распахнул глаза. Рядом с его кроватью сидел красивый молодой человек в белом комбинезоне. Несмотря на мимолётность случившегося на базе, он узнал его, и ненависть к убийце вылилась в спонтанный ментальный удар. Посыл получился слишком слабеньким, сказались последствия удара ноосферы. Юноша слабо улыбнулся его детской попытке мести.
— Как самочувствие? — спросил он спокойным голосом, и вдруг Михаэлю стало неловко. Во взгляде темных глаз сквозило сочувствие и неприкрытая тревога, и только воспоминание о мертвой Эльжбете стерло мимолетную вспышку слабости. Он буркнул сквозь зубы:
— Где я?
— На Старой базе, — ответил ему мягкий и чем-то очень знакомый голос.
Гибким движением юноша поднялся из кресла и подошел к незнакомым приборам. Считав их показания, он повернулся и сказал с легкой насмешкой:
— Не считая закономерной слабости, Вы, пан Михаэль, совершенно здоровы.
Опустившись в кресло, он бросил на гостя совсем другой взгляд. На красивом волевом лице не осталось и намека на сочувствие, зато с избытком было непреклонной воли и жестокости.
— Ну, что прикажешь делать? В популярной фразе «казнить нельзя помиловать», где будем ставить запятую?
— Понятия не имею, если это вопрос.
— Правильно понимаешь, он из разряда риторических. Ведь ты у нас числишься официальным руководителем вашего дурацкого восстания и по-любому должен быть наказан.