Колыбельная виски

Выглядываю поверх журнала, наблюдая, как Меридит теребит волосы Марты.

— О да, — отвечает Дейзи, и я слышу улыбку в ее голосе.

— Гадкий мальчишка, — говорит Марта. — Он скупает у нас все презервативы.

— Мы знаем, Марта, — говорит Меридит, похлопывая ее по плечу. — Ну, ты выложила неопределенный пост об этом. Я проверила его профиль — ничего. Ну же, выкладывай уже.

— Ладно, а как тебе это? Брайс Тейлор увидел одно из моих видео с поющим Ноем и связался с ним. Он сейчас в Нэшвилле, записывается вместе с ним.

Меридит перестает теребить пышные волосы Марты. Ее глаза расширились.

— Ты что, издеваешься?

— Какого... хрена… — бормочет Мэг, смотря на меня.

Почему она об этом знает? Почему он ничего не сказал мне?

— Это так волнующе, — задыхается от восторга Дейзи. — Я так горжусь им, он точно этого заслуживает.

— У него действительно замечательный голос.

Смотрю на Дейзи, она вся так и светится от счастья.

— И подумать только, мне пел Ной Грейсон. Это так удивительно.

Остальная часть разговора отходит на задний план. По какой-то причине, мысль о том, что он поет для Дейзи так же, как пел для меня, вызывала у меня тошноту. Когда ты понимаешь, что то, чем ты дорожишь, абсолютно бесполезно — это словно пощечина.

Желудок скручивает в узел. Ставлю флакончик лака на стол, поднимаюсь и выхожу из салона. Я уже на полпути через парковку, когда за спиной звенит колокольчик, и слышится крик Мэг.

— Эй! — Я продолжаю идти. — Что ты делаешь? — Подруга хватает меня за руку, и я резко оборачиваюсь.

— Я просто хочу домой.

— Ханна, ты не можешь позволить Дейзи добраться до тебя, она... она...

— Она такая же, как я, тупая девчонка, которая думает, что она что-то значит для парня. — Дергаю плечом. — Я просто... Я устала, Мэг. Я зла, и да, мне больно, но на самом деле я просто устала.

Я тяжело вздыхаю.

Мэг обнимает меня, и я позволяю ей это, неподвижно стою и смотрю через улицу на людей, которые входят и выходят из аптеки.

— Дай ему время, — говорит она.

— Это не так уж важно, — лгу я. — Просто реально раздражает.

Подруга приподнимает бровь, глядя на меня.

— Он лишил тебя невинности.

— Ладно, я с ним переспала. Важное событие. В конце концов, я бы переспала с кем-нибудь, верно? С таким же успехом это мог быть и он. — Направляюсь к машине. — Он даже не знал.

Замки щелкают, и я открываю дверь.

— Что? Ты что, издеваешься? Ты ему не сказала? — Мэг стоит в нескольких футах позади машины с открытым от шока ртом.

— Нет.

— Господи, Ханна. О таких вещах нужно говорить, понимаешь?

— Как будто это имело какое-то значение.

Мэг подходит к пассажирскому сиденью и садится в машину. Завожу двигатель и задним ходом выезжаю с места.

— Я не хочу об этом говорить, ладно?

— Ладно.

Когда вхожу в дом, в гостиной мама, папа и Бо смотрят какое-то кулинарное шоу.

— Покажи мне свои ногти, — просит мама.

— Я не сделала.

— Что? Почему?

— У Джуди было слишком много людей.

Мама с подозрением прищуривается.

— Пойду приму душ, — говорю я, направляясь прямо к лестнице.

Когда добираюсь до верха, воспоминание о Ное, несущем меня в мою комнату, вспыхивает в моей голове. Замираю, вцепившись в перила, и глубоко вздыхаю, прежде чем отогнать от себя мысли о нем. У меня есть более важные вещи для беспокойства. Я не могу тратить свою энергию на кого-то, кто не будет тратить свою на меня. Хватаю одежду из своей комнаты, а когда выхожу в коридор, мама уже поднимается по ступенькам. Она смотрит на меня через перила и качает головой.

— Пойдем, милая, — говорит она, добравшись до верха лестницы. Я следую за ней в ее комнату, и она закрывает дверь. — Итак, что происходит?

Я отрицательно покачал головой.

— Думаю, я ошиблась.

— О, дорогая, мы все ошибаемся, — говорит мама, грустно улыбаясь, прежде чем взять меня за руку. — Ханна, посмотри на меня. — Она нежно приподнимает мой подбородок. — Я не дура. Я знаю, что мое время почти вышло, но знаешь, что? Самое лучшее в моей жизни — быть матерью. Так что, пожалуйста, ублажи мне еще немного и позволь мне быть твоей матерью. Не отгораживайся от меня.

Я сглатываю, глаза наполняются слезами.

— И не чувствуй себя виноватой за то, что живешь вне этой... этой печали, ладно? Я знаю тебя, Ханна Мари. Ты ведь чувствуешь себя виноватой, да?

Я уставилась в пол, все еще борясь со слезами.

Она подводит меня к кровати и садится, похлопав по месту рядом с собой.

— Этот мальчик сделал тебе больно?

— Я просто неправильно его поняла, хотя это не имеет значения. Ничего страшного.

Она медленно кивает.

— Ханна, тебе нужно запомнить на всю жизнь, что самая красивая ложь может слететь с чьих-то губ, как мед. Лгать ртом не требует больших усилий, лгать сердцем... требует многих. Ты можешь сказать, что ненавидишь кого-то, но это ничего не значит, если твое сердце тоскует по нему.

Но он никогда не лгал. Он сказал, что я что-то значу для него, и я уверена, что так оно и было. Я была лжецом — я лгала самой себе.

— Он не тот парень, который мне нужен.

— Может, и нет.…

Мама убирает мои волосы за ухо, прежде чем положить мою голову себе на плечо.

— Знаешь, когда ты была маленькой, это было самое лучшее чувство. — Она гладит меня по плечу. — Ты сидишь вот так, с головой на моей груди, и утыкаешься носом. Это самое лучшее чувство в мире, и неважно, сколько тебе лет, оно всегда будет таким.

Закрываю глаза, пытаясь запечатлеть этот момент в своем сознании, запечатлеть его в том месте, где он будет в безопасности навсегда, чтобы, когда я скучала по ней, могла вспомнить, каково это — быть с ней рядом.

— Зачем заставлять кого-то чувствовать, что ты значишь для него больше, чем есть на самом деле? — спрашиваю я.

— Ты не знаешь, что он чувствует, Ханна. Ты не можешь знать. Он просто молод. Ты молода. Иногда мы встречаем нужного человека в неподходящее время, но это не значит, что то, что вы чувствовали, не было реальным.