Колыбельные пьесы для чтения

Гардеробщица: Вот я и говорю, что моча из головы не вся ещё вылилась… Что ты нам сны свои дурацкие пересказываешь? О Мумии размечтался?

Завхоз: Ну, будет, будет вам. Опять начинаете. Готовьтесь, сейчас школьники придут. Слышите?

Звонкие вопли, весёлые голоса.

Сцена 2

Там же. Охранник Василич. (Обращается к вошедшему мужчине средних лет): — Вы куда?

Мужчина: – Скажите, школьники уже вошли? Идет экскурсия?

Василич: – Да.

Мужчина: – Давно?

Василич: – Да уж минут двадцать.

Мужчина: – О, тогда я подожду внучку, посижу здесь, на диване.

Василич: – Сидите, ждите.

Входит полная женщина, пожилая, с сумкой на колесиках.

Василич: – Вы в музей?

Женщина: – Да.

Василич: – Вот касса. Пройдите.

Женщина осматривается, не спеша проходит к кассе. Покупает билет.

Женщина: – А сумку сдать куда?

Василич: – Да в гардероб.

Гардероб

Гардеробщица: – Я не могу поставить вашу сумку. Я уже падала здесь, за один такой багаж зацепившись. Это негабаритный предмет.

Женщина: – Это не предмет, а сумка на колёсиках. А куда мне её поставить?

Гардеробщица: – А у охранника.

Василич: – У меня нельзя. Меня проверить могут. Спросят: что за сумка? Что в сумке? А откуда я знаю что! Может быть, бомба там.

Женщина: – Нет у меня бомбы там. У меня там куртка.

Мужчина: – Правильно. После недавнего взрыва положено проверять.

Женщина: – Ещё один выискался! Бдительный. Проверяльщик! Чего не сидится?

Мужчина: – Хочу выйти из этого сейфа в целости и сохранности. И внучку увести.

Василич: – Не похоже, что одна куртка. Вы её так ворочаете, что можно подумать, что там бомба. Да не одна. Может, бомбы ваши в куртку завёрнуты.

Женщина: – Я могу показать…

Василич: – Я не имею права досматривать ваши вещи.

Женщина: – Но я-то имею право показывать их кому угодно. Я даже себя могу показать, если захочу. (Начинает расстёгивать кофту).

Гардеробщица: – Покажите, он обрадуется.

Василич: – Не надо. Здесь не публичный дом.

Женщина: – Как это не публичный, если вы публично оскорбляете меня своим недоверием. (Начинает расстёгивать рубашку на животе) Вот глядите. Нету на мне пояса смертницы. И вот здесь тоже нету. (Хлопает себя по бёдрам) Здесь у меня собственное добро. И здесь. Дальше показывать?

Василич: – (миролюбиво). Ладно, дальше не надо. Ставьте сумку вашу около загородки, в уголок. Пусть стоит пока.

Мужчина: – Она телом вас отвлекает. А сумка? Тяжелая и подозрительная.

Женщина: – У меня там не бомба, а картошка. С рынка я иду. Хожу всё время мимо, а что за музей у вас не знаю. Решила проинспектировать. Наверняка гадость какая-нибудь есть, Матильду вашу на вынос! Ведь недаром боитесь, что взорвать могут.

Василич: – Не ругайтесь, пожалуйста. Мы ведь люди маленькие. Что там выставлено от нас не зависит. Есть там органы кое-какие напоказ, но, говорят, выставлены на обозрение, чтобы наглядно болезни показать, предостеречь население. Вот школьники сейчас рассматривают, учатся гигиене.

Женщина: – (Смотрит подозрительно, качает головой). Видно, правильно я подозревала. Всё. Пошла глядеть. А вы тут приглядите за сумкой. (Пристально и презрительно оглядывает ждущего мужчину Уходит. Потом выглядывает из дверей.) Где тут начала осмотра?

Василич: – Не в эту, в ту дверь.

Ж. Вот. Придираетесь к человеку, вместо того, чтобы сразу подсказать. Музейщики…

После паузы.

О. По-моему у неё с головой что-то.

Г. А ты хочешь, чтобы у неё с другим местом было что-то не так? Смеётся. Ты бы не об этом думал, а о том, что надо вот этот подлокотник у дивана закрепить. Скажи, вон, Завхозу Петровичу, как раз он идёт.

Из дверей выходит очень пожилой человек, Завхоз Петрович.

Завхоз Петрович: – Ну, что? Готовы на подвиг? Я как на фронте в своё время всех мобилизую, при прорыве врага к штабу. Всем писарям, телефонистам взять оружие, идти оборонять штаб! Стулья скоро привезут. Надо машину разгружать.

Гардеробщица: – А куда стулья-то? Везде, вроде, есть.

Завхоз: – Как везде? Забыла? Со второго-то отдали, деревянные, увезли на прошлой неделе. Теперь привезут железные.

Гардеробщ0ица: – Ну-у? Красивые ведь стулья были. Старинные. И крепкие.

Завхоз: – Да, красивые. Потому и увезли, что красивые и крепкие. Срок им вышел, говорят. Но это не наше дело. На царское теперь спрос особый… Говорят, принц какой-то подрастает. Скоро водружать начнут. Трон и стулья уже приготовлены.

Гардеробщица: – Я не могу. Я на посту. Вон, школьники скоро выйдут. (Доносятся звонкие голоса.)

Василич: – Вот ты отлыниваешь, а сама спинку дивана сломала. Гляди, Петрович, спинка требует ремонта. Валентина посидела тут и сломала.

Гардеробщица: – Ты что, с ума сошёл? Не ломала я, а показала, что отремонтировать надо. И не спинку, а подлокотник.

Василич: – Там отлынивает, тут не сознаётся… Ты ещё тот кадр, Валентина!

Гардеробщица: – Смотри у меня, часовой, дошутишься. Подвешу тебя на вешалку, вместо номерка, а номерок жене твоей отдам с запиской, как теперь говорят – с компроматом. Пусть разбирается с твоими фокусами.

Василич: – Ну, что ты, Валентина Феофановна, взъелась на меня. Уж и пошутить нельзя. Ведь у каждого есть свой компромат…

Фыркнув, Валентина уходит на рабочее место.

Возвращается. Помедлив.

Гардеробщица. Слушай, Василич… Растолкуй-ка мне лучше: к чему мумия снится? Ведь мне тоже приснилась. Уже два раза. Снится, и никак не уходит. И всё силится сказать что-то. А потом заплакала.

Василич. Это твой компромат пришёл о себе напомнить.