Колымский котлован. Из записок гидростроителя

— Что же, из актов подстанцию собирать будешь?

— Говорю же, заказчик в курсе, найдет.

— А сроки?

— Сроки уже и так сорваны.

Не пойму, почему бригадир хладнокровен.

— Писал, — спрашиваю, — заказчику?

— Резина с перепиской безразмерная, — уклоняется Димка.

— Славка уже в двух словах рассказывал. Что тут у вас в бригаде произошло?

— Ну, раз рассказывал, что тогда спрашиваешь… Нехорошо. Хотел я, дед, смотаться. Все для них стараешься, а они… Галка собирается приехать — вот и остался.

А произошло вот что.

Заказчик приписал более ста кубов грунта, якобы вынутого из котлованов вручную. Это после того, как Димка обнаружил, что трансформатор похитил сам рудник (или, вернее, установил у себя на производстве, а в актах отразил, будто он на подстанции). А чтобы бригадир не поднимал шума, заказчик компенсировал грунтом зарплату и обещал вернуть трансформатор позднее. Бригадир успокоился. Он так и сказал:

— Можно теперь доить заказчика, пока не найдет трансформатор.

Но парни узнали об этой сделке и подняли шум. Одни поддержали бригадира, другие нет. Вызвали комиссию. Приехали представители только со стороны заказчика. Махнули рукой и решили все оборудование гамузом списать, как пришедшее в негодность. И на основании актов требовать поставку нового.

Председатель комиссии так и сказал:

— Лес рубят — щепки летят.

А Талип, как всегда в таких случаях, сузил глаза:

— Твой карман, дорогой товарищ, надо щупать.

Талипа, конечно, одергивают. Но он уже в раж вошел.

— Пиши, — это он председателю, — пятнадцать пакетов не хватает, один трансформатор ек, пятьсот изоляторов ек… — и пошел…

Председатель, конечно, возмутился:

— Кто вы такой, чтобы указывать?

— Рабочий граждан, имя — Талип. За очковтирательство башка секирить будем.

В конечном счете комиссия написала акты, свернула бумаги, захлопнула тисненые папки и смоталась.

Председатель еще сказал:

— Для них же стараемся! Вот чудаки, честное слово! Списали бы, и делу конец.

И Димка говорит так же. Смотрю в упор на него: неужто не понимает? Просмотрел, что ли, парня.

— Ведь наряды-то дутые, Ланцов.

— Дед, — перебивает Димка, — не только ведь наряды, и форма и план — все в ажуре. Я ведь тебя не подвожу, кому от этого…

Я уже не могу сдержаться…

— Ну, выгоняй или снимай — пойду рубить просеку, — обижается Димка…

— Да ты хоть понял? Талип-то ведь прав!

— А, Талип! «Если совесть нет, человека нет. На чистый вода надо комиссию вытаскивать», — передразнивает Димка Талипа.

Дальше события развертывались так. Талип вернулся из района, еще и народный контроль привез. Целый день группа сличала ведомости с фактурой. Подсчитали все дотошно и уехали. Переполученные деньги бригада вернула.

А через неделю на подстанцию завезли комплектное оборудование до винтика, как и полагается, но без трансформатора. С ним загвоздка получилась. При первой возможности придется ехать на рудник самому.

А надо ли самому? Отправить Димку, пусть натаскивается. Если у него не получится, не отдадут трансформатор, тогда… Опять же, вроде не бригадирское это дело. Но он настойчивый! Ведь однажды ездил Димка «искать правду» и нашел. Это когда «исказили» бульдозер.

Было это глубокой осенью прошлого года. Помню, кухта с лиственниц уже опала и лежала желтыми кружками вокруг лесин на синем снегу. Деревья почернели, а перевал Багровый кипел и дымил белой изморозью. Бригада в это время подтянула буровые станки, передвижные электростанции и как раз подобралась к самому перевалу. Но сколько ребята ни пытались подняться, сколько ни таранили гору — не смогли одолеть даже первый уступ. Применяли даже ворот — так ничего и не получилось. Мешал сплошной валунник. Димка тогда охрип, стараясь перекричать надрывающийся тягач, а потом, сморенный, опустился на камень, будто переломился в пояснице.

Вот и пришлось мне срочно сматываться в район, чтобы выбить для Димки бульдозер. Не просто это далось, но бульдозер заказчик дал, и я его немедля отправил. А когда вернулся в бригаду, поначалу ничего не понял. Димка словно хмельной, без шапки, лицо, шея — бронза, даже волосы выгорели, двух цветов стали, как вода: на мели — одна, на глубине — другая. Полбульдозера раскидано, парни вокруг этой техники с ключами, кувалдами — обложили. Стучат, крутят гайки, на меня ноль внимания, будто не замечают.

— Почему не работает бульдозер? Ремонтом, что ли, занялись? И что вообще происходит, можешь объяснить толком, Ланцов?

В ответ улыбочка, мнется.

Подхожу к ребятам. Талип сразу:

— Кавалда, дед, надо. Лошадь ковать.

— Сам ты кавалда, — начинаю сердиться. — Чем занимаетесь?

— Лошадиным силам овес даем, добавляем мощь, сил не хватает, — не моргнув глазом, выпаливает Талип.

Димка тянет меня за рукав:

— Погоди, дед!

— Брось, Ланцов, эти шуточки, — говорю, — выкладывай все начистоту.

Но Димка оттесняет меня в сторонку.

— Понимаешь, дед, — понижает он голос до шепота, — такое дело, ты только выслушай, дед, — и тащит меня в палатку.

Палатка тут же рядом, в распадке, с подветренной стороны горы. Заходим. Повар гремит посудой, расставляет на стол чашки в два ряда: чашка — ложка, чашка — ложка…

Димка отодвигает своей ручищей чашки и сразу освобождает половину стола. Достает из-под нар ящик, ставит на лавку. Из ящика вынимает увесистую папку и хлопает ею по столу. Сам садится на лавку верхом. И смотрит на меня как-то вызывающе.

— У ребят возникла мечта, — говорит наконец Димка. — Только ты, дед, серьезно, понимаешь — мечта. Не задумка, а мечта — улавливаешь.

— Что-то ты, парень, крутишь.

— Слушай, слушай. Бульдозер — сам по себе штука необходимая, но мощи в нем не хватает, чтобы тянуть за собой дизельные станки. Сунулись мы на перевал — попробуй-ка на таком уклоне вписаться двойной тягой, все тросы оборвали, а толку — «положение вне игры»: если тягач зацепился — бульдозер юзит, сдергивает тягач. Вот и выходит — нет дальше хода. Вот тут и является мечта.