Колючка
Шрифт:
"Правильную".
Да не назвала бы я себя правильной. Всё, что я хотела - и так успела попробовать. Станица - не другая планета, там тоже хватает "соблазнов". Возможно, их даже больше, так как развлечений в небольшом посёлке не так много.
Как и перспектив.
Но если я не курю, это не значит, что не пробовала. Пробовала, но не зашло. Прикола ходить и вонять пепельницей я точно не оценила. Потом ведь и руки, и одежда, и волосы - всё насквозь пропитано этой гадостью.
Нет уж. Лучше пусть от меня духами пахнет.
Не подходя, машу им
Стекло со стороны пассажирского опускается, являя миру взъерошенного Даню.
– Наконец-то. Я тут уже раза три уснул, пока тебя ждал.
– А зачем ждать?
– А вдруг украдут? Заползай, - подтягиваясь, открывают изнутри дверцу.
– А ты сиди. Сидеть, я сказал, - сердито дают щелбан по мокрому носу, высунувшемуся с заднего сидения.
Офигеть. Сопровождение в полном составе.
– Его-то ты зачем притащил?
– В смысле, зачем? Чтоб скучно не было. Была б псинка поумнее, мы бы в картишки перекинулись. А так только драть сидушку и способен, да, чудище?
Мир перевернулся или что? Я как-то упустила момент, когда с ворчаний: "вышвырни его обратно на улицу", он вдруг успел так подружиться с доберманом…
Но это же, наверное, хорошо, да?
Забираюсь в громоздкую машину, захлопывая дверцу и мельком замечая брошенные в нашу стороны любопытные переглядки.
– Ну всё, новая порция шушуканий обеспечена, - замечаю я.
Проследив траекторию моего взгляда, водитель криво усмехается.
– Что, все косточки уже перемыли мне?
– Практически.
– И как оно, интересное что-нибудь узнала?
О, да…
– Узнала.
– Разочаровалась?
– Озадачилась.
– Представляю. Но не всему стоит верить. Я тоже думал, что ты обычная тихоня, а на деле видишь, как оказалось.
– Не тихоня?
– Точно не тихоня. Тихони столько головной боли не доставляют. Пристегнись.
Пристёгиваюсь. И Хаммер срывается с места, оставляя бар позади.
– Зачем ты приехал?
– Я уже ответил.
– И что, каждый день теперь будешь меня караулить?
– Каждое утро. И не караулить, а обеспечивать безопасное передвижение до дома.
– Не слишком, не?
– Ну ты же вмешиваешься в мою работу. Почему мне нельзя?
– Так это месть?
– Это забота, Санёк. Забота. И матери набери, а то она с вечера до тебя не может дозвониться. Я сказал, конечно, что ты спишь, но прикинь какая была бы неловкость, не совпади наши показания?
Ой. А в телефон-то я ещё не заглядывала. Он как на беззвучном в рюкзаке валяется, так и валяется.
– Спасибо. За то, что прикрыл.
– Лучше так, чем обе наших жопы будут пылать, вскройся твоя работка.
– У нас вакансия скоро должна освободиться официанткой в кафе. Если получится, возьму ещё допсмены после колледжа по будням.
– А жить когда собираешься?
– Когда съеду.
– Знаешь, Сань. Твоё стремление к самостоятельности,
конечно, похвально, но у меня есть идея лучше. Давай я тебе буду платить? Только сваливай из этого гадюшника.– Будешь платить за то, чтоб я не работала? Это сильно.
– Не, если прям очень хочется быть при делах, найди что-нибудь поспокойнее. Устройся… ммм, библиотекарем там.
Библиотекарем. Прекрасно. Долго думал?
– И облегчить тебе муки совести? Да ни за что.
– То есть, это дело принципа?
– Отчасти, - туманно отзываюсь.
В конце концов, где ещё найти такие дозы компромата на него? Сам-то Шмелёв ведь не торопится посвящать меня в свои секреты, а тут так удачно звёзды сошлись.
К тому же, не станем лукавить, работа мне моя действительно нравится. И чаевые, которые собираются за ночь, тоже радуют. Благодаря им, вон, и в ветеринарку собакевича сводила, и туфли купила. Ещё и осталось. А сегодня новые заработала.
Понятно, что гоу-гоу я поработаю недолго, хотя у нас есть девочки, которые уже по несколько лет тут сидят и вообще не собираются уходить, но почему бы не воспользоваться возможностью, если такая есть?
– Замечательно, - тяжёло вздыхают, включая поворотники и, оспозаяя позади набережную с пальмами, сворачивают в глубину города.
– Я с тобой либо поседею раньше срока, либо нервный тик заработаю.
Оставляю замечание без комментария. Вместо этого невольно меняю тему призывным урчанием желудка. Слишком громким, чтобы его нельзя было не услышать в тишине салона.
– Есть хочешь?
– понимающе хмыкают.
– До дома терпит?
– Дома ничего нет. Днём буду говорить.
– Понял. Значит, ща что-нибудь купим.
В качестве "что-нибудь" выбирается самый беспроигрышный вариант, и к дому мы подъезжаем с полным пакетом фаст-фуда. Которые приходится в прямом смысле отвоёвывать у добермана, так как запах жаренной котлеты ему тоже приглянулся.
Пока носимся по квартире, отбирая сворованный бургер, как-то совершенно незапланированно оказываемся в комнате Дани, да там, по телек, и решаем позавтракать.
Всё бы ничего, но последнее, что я помню - как, объевшая до состояния шарика, облокачиваюсь на подушку, чтобы передохнуть, моргаю и…
И всё. Просыпаюсь только ближе к обеду под тот же фонящий телек. Под одеялом, лёжа на руке дрыхнущего без задних ног Дани и уткнувшись носом в его ключицу.
Ой.
***
Ммм… Как это… очаровательно.
Меня, правда, смущает небольшая деталь: как мы перетекли-то в эту позу? Засыпала я точно на другом конце кровати.
Лежу, боясь шелохнуться, и исподлобья разглядываю встопорщенные волосы и расслабленные черты. Ямочка на подбородке, пухлые губы, скулы, длинные светлые ресницы…
Ёлки-палки, почему у парней они всегда длинные!? Почему нам приходится добиваться той же длины с помощью туши, а им для этого вообще прикладывать усилий не надо!? Где справедливость?