КОМ 2
Шрифт:
— ЛОЖИСЬ!
Я разом упал за доску, решив, что Андрей что-то увидел. Как оказалось, не увидел, а знал. Внизу завыло, зашелестело, и температура разом упала градусов на сорок-пятьдесят. Ни хрена ж себе! Это кто так чем кого?
— Вот же Д-д-дарья-мороженщица… — Демидов, стуча зубами, организовал вокруг нас согревающий барьер. Я сквозь вой бури разобрал только, потому как мы плечо к плечу за баррикадку упали.
— Хочешь сказать, это она одна? — перекрикивая свист и чирканье по доске ледышек, спросил я.
— Она! — проорал Демидов. — Страшной силы магиня, только вот с ёмкостью у ней
— Сильно! Думаешь, из супротивников-то ещё кто «живой» остался?
— Должны. Полагать надо, там тоже не мальчики для битья собрались.
Я осторожно выглянул из-за доски. Мальчиков «не для битья», которые полезли к Морозовой, разметало от стоящей в снежном вихре девушки. Снежная королева, блин! И у шестерых амулеты алым горят! Но вот, кажется, вихрь потерял устойчивость, Морозова словно качнулась в гигантской снежной качели, и раздался взрыв. Температура упала ещё градусов на 20. Вот прям как у нас в Иркутске, в феврале месяце — минус сорок, а может и пятьдесят, не иначе. На первом этаже прям сполохами замелькало красное. Там, вообще, условно живые-то есть? А морозные Морозовские эффекты ещё не закончились. Вихрь сбился с точки привязки и принялся свободно гулять по ангару. Судя по воплям внизу, это никому не понравилось. Окончательно он стих, ударившись в «нашу» лестницу. Скрипнул слегка проволоченный по ступенькам стол. И всё утихло. Мы тихонько, как мыши, сидели укрывшись за доской. Минут пять внизу было всё тихо. Потом кто-то матюгнулся и осипший голос произнёс:
— Дашка точно всё?
— Ага, у неё амулет красный.
— Слава тебе Гос-споди!
— Вы, господа недоросли, почему щиты от температуры не поставили?
— Ну так тут же не только Морозова! Тут и другие могли…
— Экстерн всё?
— Кажись да…
На этих словах с криком: «С-суки-и-и-и!» — Демидов метнул вниз бомбу и лихорадочно принялся стрелять. Вот только верёвку-то он не дёрнул! Бомба бесполезно плюхнулась посреди зала, а ледяной шип завершил красивое выступление Андрюхи.
— Вот теперь всё! — донеслось снизу. — Псих какой-то!
И как меня на этих словах злоба взяла. Прям как в том трансваальском вагоне. Аж до красного в глазах. Не высовываясь из-за доски, я перекинул вниз две своих бомбы и выдернул «кольт». Маны оставалось только на щит, так что обойдёмся огнестрелом.
Внизу глухо бумкнуло два раза, а потом, когда я уже собирался стрелять, рвануло ещё раз. Видимо, демидовская сдетонировала. Ну, мне же легче. Опять тишина.
— Проверить второй этаж!
С-сука, знать не всех зацепило.
— Лестница перекрыта!
— Ко второму входу!
Блин горелый, тут ещё вход есть? Ползком перебрался в комнату с «ценным грузом». Теперь за угол и ти-ихонечко выглянуть. Через стол пытались перелезть трое. Пришлось их угостить выстрелами. Маты. Значит попал. Но пока красным не мигает, а это плохо. В ответ прилетело несколько огоньков, но как-то неубедительно. Мимо и слабо. Перезарядился,
а то кончатся не ко времени, и достал саблю. Комнатка маленькая, может, кого успею рубануть. Пока мысли суматошные гонял, прям через перила снизу на галерею запрыгнула фигура в чёрном. Не чинясь, встретил её тремя выстрелами, да ещё и саблей напоследок рубанул.— Сука!
Прыгун сполз у нашей с Демидовым бывшей позиции. Что приятно, амулет красным сияет. Прям рождественская гирлянда, ага!
С криком:
— Командир! — кандидат на премию вылетел прямо на лезвие сабли и стёк на пол. Оно, конечно, смягчение, все дела, но ежели вы на кусок стали брюхом напарываетесь — приятного мало. Высадил оставшиеся патроны в обойме в тех, кто на лестнице копошился. Но не попал. Словил пару ответных попаданий в щит и понял, что я всё — по энергии практически пустой.
— Ты живой там? — неожиданно прокричал знакомый голос.
— Сокол, ты давай, сам проверь, я ж тебя как родного встречу! — ах ты ж, пень горелый, для кольта-то обойма последняя. Есть ещё в сапоге малыш, но то… такое.
— Давай ты нам ящик отдашь, и все рады будут, а?
— А, может, он тут где-то, внизу? — вполголоса спросил кто-то.
Ну-ну, пусть поищут, ага.
В ответ шикнули и зашептались.
Шушуканье на лестнице. Чуть поскрипывание справа. Крадутся, аспиды.
Рывком высунулся у пола и почти в упор расстрелял двоих. Всё. Патроны у кольта — ёк. Тихонько достал браунинг. Ну, чего? Шесть мелкашек и сабля с ножом.
Внезапно раздался мерзкий звонок.
— Да ну на… — это от лестницы. И в ответ в полный голос:
— Да не может быть, а?!
— Вот ты везучий, Коршун! — а это уже голос Ивана. — Вылезай, конец зачёту. Продержались вы по времени.
БЫВАЕТ ИШШО ИНДЕЙСКАЯ ХИТРОСТЬ…
Ага, щас! Подождём. А то знаем мы эти военные хитрости. Мало чего он тут говорит… пусть учителя-наставники конец урока объявят.
Но спустя ни пять, ни десять минут в атаку на «ценное имущество» никто не пошёл. Это несколько обнадёживало, тем более, что маны на простенький щит уже успело набежать. Значит, сразу не помру. А в бою это, знаете…
По итогу сидел в комнатушке, пока ко мне Демидов не подошёл. Чуть не пристрелил его на нерве.
— Ты чего тут сидишь? Наши уже давно внизу собрались. Тебя да Морозову ждут. Чего-то её откачать не могут. Перенапряглась опять.
Я встал с пола, отряхнул колени и локти.
— Я смотрю, ты с ней близёхонько знаком. Мож, поцелуешь, как в той сказке, она и очнётся?
— Всё тебе смешочки. А ты вообще в курсе, что мы впервые за пятнадцать лет победили?
— Кто это «мы»?
— Экстерны.
— Победили мы с тобой, да вон та валяющаяся в отключке Морозова. Остальные, так, погулять вышли.
Демидов заметно сконфузился.
— Ну моего-то участия с гулькин х… — он осёкся но поправился, — нос.
— А не скажи! Они как твою невзведённую бонбу, увидели, так от моих и не шарахнулись. С предсказуемым результатом. Разом почти все оставшиеся и полегли. Значит, говоришь, всё? Конец уроку?
— Ну конечно, стан с убитых спал, значит всё. Не волнуйся.
— Да я и не волнуюсь. Я, брат — опасаюсь. Это две большие разницы!