Ком

— …не знаю. Но что я знаю совершенно точно, так это то, что в момент атаки у Кузьмича проснулась природ… — и в этот момент голос снова перешел в невнятное бормотание, а затем окончательно затих. Похоже, говоривший вышел из комнаты.

Андрей откинулся на подушку. Итак, подытожим. Во-первых, он жив, хотя приложил его этот урод Толстый, похоже, очень неслабо. Ну, судя по тому, что он здесь валяется уже несколько дней. Во-вторых, его рефлекторная попытка поставить защиту оказалась замеченной, но была принята всеми… — ну ладно, не всеми, кто его знает насчет всех-то, но, похоже, большинством тех, кто находился в этот момент в баре, — как вызванное экстремальной ситуацией самопроизвольное пробуждение природной чувствительности к хасса. И это было хорошо. Плохо было то, что Андрей даже не мог себе представить, какие повреждения нанесла его физическому и энергетическому телам атака Кумлы. Возможно, дело совсем плохо, и ему срочно требуется высокоуровневое лечение, которое может обеспечить клиника типа той, что у профессора Бандоделли. А в способности доктора Кейлеси не то что обеспечить такое лечение, но и даже просто диагностировать подобную степень повреждений Андрей очень сомневался. Ну не было у доктора ни необходимого для этого медицинского оборудования, ни должного уровня профессионализма. Иначе бы он не торчал в этом глухом поселении первого горизонта, где почти полностью отсутствовала хоть какая-нибудь практика, а единственным доходом врача является, довольно скудное жалование, положенное ему Советом поселения… И с этим надо было что-то делать. Причем, срочно. Ибо, если дело обстоит именно так, как он опасается, — каждый день промедления лишь усугубляет ситуацию.

Андрей задумался… Итак, что предпринять? Лучшим вариантом была бы возможность точно диагностировать, как действительно обстоит дело, но сделать это в ближайшее время не представляется возможным. А что возможно? Бродник вздохнул. Да ничего, в общем-то. Хотя… Может, не ждать, а шарахнуть по организму «лечилкой» максимально доступного ему уровня? Хуже уж точно не будет — это ж не таблетки. Да, пожалуй, это лучшее из доступных ему в данный момент решений. Значит, решено… Андрей устроился поудобнее и, для начала, активировал линк: если уж действовать, то с максимальной эффективностью, а в этом созданные линком в его организме нанофабрики должны были очень заметно помочь. Полностью с порядком их функционирования Андрей пока не разобрался, не до того было (а, скорее, просто протупил), но он предполагал, что их работа под управлением активированного линка будет более эффективной, чем без него. Ну а пока активировался линк, он задумался над, тем, какой уровень «лечилки» запустить. Полностью отработанной у него была форма второго уровня. Третий уровень был отработан только частично, ну а четвертый… четвертый был откровенно сырым. Над его оптимизацией еще предстояло работать и работать, но… эффективность формы четвертого уровня, даже в неоптимизированном варианте, не шла ни в какое сравнение даже с полуоптимизированным третьим. Так что… раздумывать было нечего. Четверка — и никаких иных гвоздей. Единственное, что могло поставить крест на этом варианте, это невозможность пропустить через себя достаточный для активации этой формы поток хасса. Теоретически, до этого происшествия Андрей был способен пропустить через себя необходимый объем хасса, хотя делал это всего пару раз, еще в клинике профессора и под его наблюдением. Однако это был почти потолок его способностей. То есть требуемый для этой формы объем хасса всего на пять-семь процентов не достигал максимального объема хасса, на которое Андрей был вообще способен. В тот момент. А как с этим обстоит дело сейчас — можно было только гадать. После того как землянин покинул клинику Бандоделли, у него начался период падения возможностей оперирования хасса. И хотя по его ощущениям, он к настоящему моменту практически восстановил свой уровень, на максимальный объем оперирования Андрей с тех пор не проверялся. Не было необходимости. Да и кто мог сказать, как на нем отразилась атака этого урода? А ну как она повредила какие-нибудь каналы? Но, с другой стороны, почему бы ему сейчас это не проверить? Кто помешает-то? В случае, если форма не пойдет, он просто сбросит объем хасса по сенпоненте. Уж что-что, а сенпонизировать объемы сырой хасса Тишлин его научила отлично. Хотя… они с ней работали с куда меньшими объемами, причем на пару-тройку порядков меньшими…

Короче, ситуация сложилась точно по пословице — и хочется, и колется. Андрей помучился с решением еще несколько минут, а потом решил — какого беса? Риск — благородное дело. Так что, устроившись поудобнее, он закрыл глаза и начал осторожно создавать форму. Закончив, пару мгновений тревожно вглядывался в нее «острым взглядом», а потом глубоко вздохнул и начал наполнять ее сформированной хасса. Первые пару дирсов все шло отлично, а вот потом он почувствовал, что что-то идет не так. Скорость заполнения формы заметно возросла, а вот его состояние… ему стало как-то неуютно. В груди, где-то в районе солнечного сплетения, появилось и начало нарастать какое-то сосущее ощущение. А в следующий момент до него дошло, что он… что он кретин, дебил, идиот, полный и абсолютный! Вот ведь черт, надо ж было подумать головой, прежде чем совершать такие дебильные поступки! Ну хоть чуть-чуть, слегка, хотя бы попробовать… Если он решил задействовать одновременно и нанофабрики, и «лечилку» четвертого уровня, можно было понять, что и расход хасса так же окажется несколько увеличен. Иначе откуда наноботы возмут энергию на свою работу в период воздействия формы? Ну не химическим же путем они ее добудут? Ибо тут требуется прорва энергии в очень ограниченное время. Никакие химические процессы это не потянут. А у него резерв и на пике всего на пять-семь процентов превышал объем, необходимый для активации этой формы. Черт, черт, черт, что же будет… Но узнать это ему было не суждено. Потому что сосущее ощущение очень быстро переросло в боль, потом в адскую боль, и Андрей, не выдержав, заорал и потерял сознание.

* * *

Первое, что он увидел, когда очнулся в следующий раз, было лицо доктора Кейлеси… хм, вернее, не совсем лицо. Потому что в тот момент, когда Андрей открыл глаза, врач поселения, сидевший рядом с кроватью, на которой лежал землянин, как раз наклонился к тому аппарату, который стоял на полу рядом с кроватью. Так что он даже не сразу понял, что это такое торчит перед глазами. Ну, до тех пор, пока тощие ягодицы доктора на напряглись и не выдали… хм, идентифицирующий звук. А нечего было, согнувшись, так напрягаться.

— Кхе…

Доктор Кейлеси резко выпрямился и повернулся к пациенту. Его лицо было багровым, наверное, кровь прилила — это бывает, когда долго находишься в согнутом состоянии.

— Очнулся? Ну, наконец-то… — смущенно пробормотал он.

— Скхолько… — прохрипел Андрей пересохшей глоткой.

— Сколько ты у меня здесь лежишь? — доктор покачал головой. — Второй саус заканчивается.

— Сколькхо?!! — изумился землянин. Он же… тогда же доктор говорил четвертый день… пошел…

— А что ты думаешь? — сварливо отозвался врач. — Этот тупой «тройка» вломил по тебе «пробоем». Слава богу, что ты так внезапно инициировался. Если бы не это — ты бы был уже трупом. А так — судя по всему, сумел как-то заслониться сырой хасса, и она слегка ослабила атаку.

Ха, сырой… да это был полноценный щит-тройка! Правда то, что форма успела полностью развернуться и напитаться хасса, землянин гарантировать не мог, но за то, что это был щит, а не просто сырая хасса, — головой бы поручился.

— Но и радоваться тут тоже нечему, — вздохнул Кейлеси. — Увы, должен тебя огорчить: твоя инициация более ничего не значит. «Пробой» — очень скверная штука. Он полностью подавляет естественную чувствительность к хасса. Так что тебе, совершенно точно, не остаться «чистокожим». Да и узоры могут не помочь.

— Хыаакх? — напрягся Андрей. Да нет, этого не могло быть. Он же… у него же…

— Ты, вероятно, пить хочешь? — отреагировал, наконец-то, Кейлеси на его хрипы. — Сейчас.

Он поднялся и вышел из помещения, оставив Андрея в легком опупении. Если он правильно понял, то после «пробоя» естественная чувствительность к хасса у него должна совершенно исчезнуть. Но этого не произошло. Он же запустил четверый уровень «лечилки». Четвертый! И это совершенно точно, потому что, если бы форма не запустилось, тут так бы рвануло, что от медицинского пункта ничего бы не осталось — сенпонизировать поток хасса, находясь без сознания, совершенно невозможно. А он очухался, пребывая все на той же койке, что и в прошлый раз. Так что ему точно доступен четвертый уровень оперирования хасса. Нет, доктор что-то путает.

— Вот, хлебни, кеоль, еще горячий. Из таверны.

— Хспаксибо… — прохрипел Андрей, приникая к кружке.

Напившись, он почувствовал себя лучше и потому решил сразу же, насколько получится, прояснить ситуацию. Тем более, что он ничего не слышал о форме под названием «пробой».

Из дальнейшего разговора выяснилось, что этот самый поганый «пробой» — штука действительно очень мерзкая. И, на самом деле, в восьми случаях из десяти у попавшего под «пробой» бродника напрочь выжигает каналы. Вот только происходит это не всегда и везде, а только в том случае, когда «пробоем» более высокого уровня бьют по низкоуровневому противнику. В противном случае боевая эффективность этой формы резко падает. Это вообще была не слишком эффективная боевая форма, но очень подлая. Поскольку, будучи правильно примененной, превращала любого обитателя Кома в абсолютного калеку, которому хасса становился совершенно недоступен, ни в каком виде, вследствие чего практически исчезал шанс хоть как-то выбраться за пределы поселений. И потому его долей, после этого, естественно, становилась нищета и гибель. Знал, сука, чем ударить…

Но, так как Андрей в момент атаки являлся не «нулевиком», либо только-только пробудившимся «чистокожим», а, наоборот, по уровню способностей к оперированию хасса даже превосходил атаковавшего его подонка, нанесенный ущерб, скорее всего, был минимальным. Недаром землянин первый раз очнулся уже через несколько ски после поражения. Хотя доктор этого не засек и поэтому до сих пор пребывал в плену иллюзий, что клиническая картина поражения полностью соответствует описаниям, сходным с теми же, которыми обманулся и Кумла. Единственное, что выбивалось из вполне понятной ему картины — это гигантский расход картриджей у старенькой медицинской станции, к которой Андрей был подключен все это время. Та поглощала картриджи с невероятной прожорливостью, как будто к ней был подключен не один пациент, а, как минимум, десяток. Поразмыслив, Андрей отнес этот факт к результатам воздействия «лечилки», усиленным деятельностью наноботов. Ну а доктор продолжал теряться в догадках. Впрочем, особенно он от этого не страдал. Картриджей у него за долгие блои ничегонеделания накопилось много, так что он был даже рад слегка разгрузить кладовку. А пытливым умом Кейлеси не обладал отродясь. Иначе бы не торчал тут, на первом горизонте…

* * *

В медицинском пункте поселения Андрей провёл еще два дня. Доктор Кейлеси сделал ему полную диагностику, слегка поудивлялся тому, что у пациента все-таки сохранилась природная чувствительность к хасса, и резюмировал, что бродник Кузьмич, к его удивлению, полностью, прямо-таки неприлично здоров. Впрочем, когда пациент уверил, что эти небольшие проявления способностей, которые он продемонстрировал, даются ему очень большим напряжением, врач успокоился и порадовался, что не успел обнародовать свой диагноз насчет полного исчезновения у пациента природных способностей к оперированию хасса, поделившись им только с пациентом. Ну а при выписке, наоборот, заявил, что спонтанная инициация способностей к оперированию хасса прошла очень удачно. Так что пациент имеет немалый потенциал, развитие которого, все же, сначала будет несколько затруднено, зато потом, при удаче и приложенных усилиях… Короче, выдал очень распространенный в среде множества экспертов в совершенно различных областях человеческой деятельности — от медицины до экономики — коктейльный набор типа: «то ли то, то ли это, то ли будет, то ли нет». Но Андрей на него не обижался: поприветствовать местную знаменитость к медпункту собралась небольшая толпа, так что пусть мужик получит свои пять минут бенефиса на публике. За последние два дня, которые он провел в медицинском пункте поселения в полном сознании, Андрей понял, что Кейлеси очень не хватало в первую очередь самоуважения. Доктор уже давно сам признал себя неудачником и сам же поставил на себе крест. Вот потихонечку и спивался. А тут возник шанс показать, что он еще не совсем ничтожество и кое-что смыслит в своем деле. Да еще и, так сказать, «на миру», где, как утверждает русская пословица, и смерть красна. Так что пусть…

Первым, с кем Андрей пообщался после того, как покинул медицинский пункт, был Руб Кинжальник.

— Мы выставили ему претензию, — сурово сказал ему Руб, когда землянин зашел к нему в лавку. — На десять тысяч кредов.

Андрей усмехнулся. А чего еще было ожидать? Толстый Кумла — «тройка», да еще лидер весьма неслабой даже по меркам пятого горизонта команды. Да ему все бродники Тасмигурца вместе взятые на один зуб. Так что никаких серьезных санкций поселение к нему применить не могло. Хотя сам факт атаки на бродника внутри поселения с использованием хасса по всем писаным и неписаным законам был просто вопиющим. Поэтому Толстый и его команда покинули Тасмигурц совершенно спокойно, но им вдогон, в Стоклберг, ушла информация о произошедшем. Вследствие чего, можно было не сомневаться, что претензия поселения Тасмигурц будет удовлетворена. Рано или поздно. Нарушение законов поселений в Коме всегда наказывалось. Это была политика всех без исключения Советов поселений. Законы поселения на территории поселения — святы… Иначе бы в Коме воцарился полный хаос. И бродникам, кем бы они ни были, приходилось с этим считаться. Ибо любая команда бродников всегда базировалась на какое-то поселение. Выжить в Коме без этого было невозможно. И ссориться с Советом поселения ни одна команда бродников не могла себе позволить. Так что, если Толстый Кумла, после того как покинул Тасмигурц, отправился обратно в Стоклберг, скоро можно ожидать поступления денег. А если куда еще… все равно ему придется заплатить. Десять тысяч, либо чуть меньше, если Совет того поселения, в котором решит обосноваться команда Кумлы, решит, что претензия слишком велика, но он заплатит. Вот только если бы Андрей действительно был тем самым «нулевиком», которым считал его этот урод, ему бы эти деньги не особенно помогли. Сумма претензии после выплаты оной должна быть разделена между самим поселением, законы которого нарушили, и непосредственным пострадавшим. Так что даже если бы он получил бы максимальные пятьдесят процентов, что, при планируемом развитии событий, был далеко не факт (ибо после потери способностей к оперированию хасса Андрей мгновенно перешел бы из разряда местной звезды и знаменитости в категорию нищих неудачников), лучшим вариантом дальнейшего существования для него стала бы судьба мелкого лавочника в нищем поселении первого горизонта. На большее пяти тысяч просто не хватило бы. Впрочем, судьба нищего калеки без этих пяти тысяч была бы куда горше…