Команда, которую создал я

Пошел было к своему столу, но Корзунков остановил меня:

– Подожди.

Он порылся у себя в шкафу, вытащил из него, вернул мне все мои предложения, которые ему для информации передал Протасов. Я хотел демонстративно выбросить их в мусорную корзину. Но потом передумал и отнес в домашний архив. (Наткнувшись через пять лет на эти документы, я порадовался за себя тогдашнего – голова у меня работала в правильном направлении.)

Конечно, Корзунков не мог терпеть меня дальше. Я ему уже не был нужен. Откуда ветер в агентстве дует, он разобрался. Отдел себе подчинил. Заместитель теперь есть свой. Необходим только повод, чтобы избавиться от меня.

Корзунков стал придираться ко мне по мелочам:

– Где ты был с утра? Что-то я тебя не видел…

– Со сроками не успеваешь. Чему тебя только учили…

– Я вижу, ты вообще не любишь работать…

Все это было бы смешно, если бы не было противно. Я понял, что мы окончательно разошлись и он начал меня выживать из отдела. Ищет версию, которая убедит Протасова избавиться от меня. Все во мне закипело. Я не держусь за свое место. Если со мной не хотят работать, то не буду упираться. Поэтому, когда Корзунков в очередной раз придрался:

– Чего это ты так разбрасываешься средствами? Такой большой гонорар пообещал интервьюерам…

Я ответил:

– Во-первых, это совершенно обычная, стандартная ставка гонорара. Об этом знают все специалисты, профессионально работающее на этом рынке…

У Корзункова по обыкновению ничто не дрогнуло в лице. Но в глазах заблистали молнии. Он раскрыл рот. Я его опередил:

– А во-вторых, наверное, мне лучше уйти из этого отдела по собственному желанию…

Молнии мягко притухли. Корзунков лишь буркнул:

– Как хочешь…

Несмотря на уже принятое решение, меня обуревали сомнения. Неужели действительно может быть так, что я один прав, а все вокруг меня не правы. Может, я не прав? Или все-таки прав? That is the question, как говорил Заратустра.

Хотя я верил в себя, мне нужна была хоть какая-нибудь поддержка. Увы, в Москве у меня не было ни одного человека, с кем бы я мог серьезно посоветоваться. Раз за разом перебирал в голове знакомых. Позвонил Ермаку, с которым работал в студенческом кооперативе. Он-то вроде разделял мои взгляды раньше. И сейчас мог бы подсказать, изменился я или нет, правильно ли гляжу на дела. Но Ермак уехал в командировку. Нужно было дождаться, когда вернется. А из меня так и рвались вопросы. Я был как пороховая бочка. В обеденный перерыв, вновь оказавшись за одним столом с секретарем дирекции Катей, спросил ее:

– Катя, скажи: Мамонтов – действительно ничего не понимающий, неуживчивый человек?

Я практически ничего не знал об этой молодой женщине. Но она не раз помогала мне без всякой корысти. И по мелочам, и по более серьезным делам вроде того предупреждения, что на меня жаловались сотрудницы моего отдела. Сейчас я внезапно проникся к ней отчаянным доверием:

– Понимаешь, сам не могу ответить на этот вопрос. А ты, мне кажется, можешь быть справедливой к людям…

Катя очень удивилась:

– Спасибо за довер’ие… Но кто тебе сказал, что ты ничего не понимаешь, неуживчив?

Я ковырял ложкой в супе:

– Так получается…

Катя очень серьезно высказалась:

– Не слушай никого. По-моему, ты совершенно нор’мальный молодой человек. И оставайся, пожалуйста, таким же…

На этом весь наш разговор и закончился. Но я был благодарен Кате за то, что она так серьезно отнеслась ко мне. Сомнения улетучились из моей головы. Я был готов делать новые, может быть, судьбоносные шаги.

А Катя с этого дня как бы взяла надо мной шефство. Теперь мы, если получалось, всегда вместе ходили в буфет на обед. Обсуждали какие-то мелочи из жизни агентства. Видя, что я ничего не понимаю из происходящего вокруг и нервничаю из-за этого, Катя стала объяснять мне подоплеку некоторых событий:

– Пр’отасову нр’авится власть. Вот он Вику уволил – племянницу человека, имеющего хоть и небольшое, но влияние на р’уководство нашего агентства. А своего человека оставил. Себя таким обр’азом еще немного укр’епил.

– Да ну? – искренне удивился я.

Катя улыбнулась, видимо, моей наивности:

– Вот и Козин ему мешал. Он мог пр’етендовать на место Пр’отасова или по кр’айней мер’е на должность его заместителя. Вот Пр’отасов и сделал все возможное, чтобы отделаться от Козина.

– Его же на повышение послали… «поднимать» Уфу, – не понял я.

– Не послали, а услали. Козин – человек уже в возр’асте… Обычно, когда хотят от немолодого человека избавиться, его начинают постоянно отпр’авлять в командир’овки. Если тебе не двадцать пять, то это очень утомительно. Помотавшись, вымотавшись, человек отказывается от всех своих амбиций, только бы его никуда не посылали. Козин в последнее вр’емя умудр’ялся от командир’овок отвер’теться. Но тепер’ь ему пр’идется из Уфы в Москву ездить. Часто…

– Иезуитство…

– Здесь это называется бизнесом…

Я задумался:

– Но неужели кроме Козина никто больше не способен составить Протасову конкуренцию? Может же и со стороны кто-то прийти…

Катя кивнула:

– Вот поэтому и должность начальника службы пр’одаж «экспер’иментально» ликвидир’овали. Ты знаешь.

– Да, но не думал, что это из-за Протасова…

Катя кивнула:

– По его инициативе. Обычная подковер’ная бор’ьба за власть…

Я был ошарашен. Козина убрал. Меня поднял. А потом, видимо, почувствовал, что я не во всем подчиняюсь, чересчур самостоятелен. И вот решил отделаться от меня, загнал в этот «второй исследовательский». Но какой, к черту, я ему конкурент? Нет, этого не может быть.

А Катя продолжала:

– Пр’отасов очень любит власть. Любит быть в избр’анном круге, общаться с сильными мир’а сего. Для этого может пойти на пр’оведение какого-нибудь пр’оекта, даже если агентству это экономически невыгодно. Пример’ов сколько угодно…

Я с большим интересом слушал Катю. Ведь это были не сплетни, которыми обычно обмениваются сотрудники агентства от нечего делать. Нет, Катя подавала мне факты. Пригодится. Между делом она пересказала мне историю «Лидер Интернешнл». Сводила в музей агентства, в который я все никак не мог дойти из-за занятости.

Мы рассматривали призы, награды, фотографии людей их выигравших. И я почувствовал гордость от того, что работаю в «Лидер Интернешнл». Почувствовал вновь, как тогда, когда только-только пришел в агентство и работал референтом на испытательном сроке. Я листал толстую книгу «Почетные работники агентства». Конечно, фамилии Мамонтов в ней не было. Но мне думалось, когда-нибудь будет.

Я слушал Катю, и фигуры Боковой, Корзункова на фоне работавших здесь ранее становились настолько мизерными, что тратить на них свои нервы было просто глупо и смешно. На душе моей снова становилось светло. Я вновь почувствовал в себе уверенность и желание работать.