Команда скелетов (сборник рассказов)

«Я знаю эту историю, потому что сам пережил все это», – сказал редактор журнала. «Мне тоже повезло. Чертовски повезло. Интересная штука с теми, кто пытается застрелиться выстрелом в голову. Вам кажется, что это сработает наверняка, лучше, чем травиться таблетками и резать вены. Но на самом деле это не так. Никогда не знаешь, что с тобой случится, если выстрелить себе в голову. Пуля может срикошетить от черепа и убить кого-нибудь другого. А может просто скользнуть по черепу, не причинив почти никакого вреда. А может и застрять в мозгу, не убив вас, но лишив зрения. Один парень выстрелил себе в лоб из тридцать восьмого калибра и очнулся в госпитале. Другой выстрелил в лоб из двадцать второго, и очнулся в аду… если он, конечно, существует. Мне лично кажется, что он расположен где-то здесь, на земле. Возможно, в Нью-Джерси». Жена писателя засмеялась несколько резко. «Единственный надежный метод самоубийства заключается в том, чтобы шагнуть в пропасть с очень высокого здания. Только окончательно решившиеся люди выбирают его. Слишком много хлопот, не так ли?»

«Я хочу сказать вот что: когда в твой мозг попадает блуждающая пуля, ты не знаешь, что с тобой произойдет. Я лично съехал с моста и очнулся на замусоренной набережной. Водитель грузовика бил меня по спине и делал мне искусственное дыхание с такой энергией, словно у него было только двадцать четыре часа для того, чтобы набрать хорошую спортивную форму, и он принял меня за тренажер для гребли. Для Рэга пуля оказалась смертельной. Он… Впрочем, я уже рассказываю вам историю, даже не спросив о том, желаете ли вы ее слушать».

В сгущающихся сумерках он посмотрел на них вопросительно. Агент и его жена неуверенно переглянулись, и жена писателя уже собиралась было сказать, что у них уже достаточно было разговоров на мрачные темы, но в этот момент ее муж сказал: «Мне хотелось бы услышать эту историю. Если у вас только нет каких-нибудь личных поводов молчать обо всем этом».

«Я никогда не рассказывал ее», – сказал редактор, -«но не по личным поводам. Может быть, мне просто не попадались подходящие слушатели». «Тогда рассказывайте», – сказал писатель. «Пол…» Жена положила руку ему на плечо. «Не кажется ли тебе, что…» «Не сейчас, Мэг». Редактор начал: «Рассказ пришел к нам самотеком, а в то время „Логан“ уже не печатал рукописи без чьих-нибудь рекомендаций. Когда такие рукописи поступали, девушка просто запечатывала их в конверт и отправляла обратно со вложенным бланком: „В связи с возрастающими затратами и возрастающей неспособностью штата редакции справиться со все возрастающим потоком рукописей, „Логан“ больше не рассматривает рукописи без рекомендаций. Желаем вам напечататься где-нибудь в другом месте“. Прекрасный образец бюрократической графомании, не правда ли? Не так-то легко использовать слово „возрастающий“ три раза в одном предложении, но им удалось это сделать».

«А если не был вложен конверт для ответа», – спросил писатель, – «рукопись выбрасывали в корзину для бумаг? Так?»

«Совершенно точно. Без всяких сантиментов». Странное выражение напряженности промелькнуло на лице писателя. Это было выражение лица человека, который попал в логово к тиграм, где уже с дюжину более сильных и храбрых людей были разорваны на клочки. Пока еще этот человек не заметил ни одного тигра, но он чувствует, что они где-то рядом и клыки их по-прежнему остры.

«Как бы то ни было», – сказал редактор, доставая свой портсигар, – «рассказ поступил к нам, и девушка из почтового отдела уже прикрепила формальный отказ к первой странице рукописи и собиралась запечатать ее в конверт, но взглянула мельком на фамилию автора. Что ж, она читала „Антиподов“. В то время их все прочли, или еще читали, или стояли в библиотеке в очереди на эту книжку, или перерывали в магазинчиках груды изданий в мягкой обложке».

Жена писателя, заметившая мгновенную напряженность на лице мужа, взяла его за руку. Он улыбнулся ей. Редактор щелкнул своей ронсоновской золотой зажигалкой, чтобы поджечь сигарету, и в сгустившихся сумерках все они могли заметить, каким постаревшим выглядело его лицо – обвисшие мешки под глазами, обрюзгшие щеки, старческий подбородок, выступающий вперед как нос корабля. Этот корабль, – подумал писатель, – называется старость. Никто особенно не желает на нем путешествовать, но каюты всегда переполнены. Да и трюм тоже, если уж на то пошло.

Огонек зажигалки потух, и редактор сосредоточенно затянулся.

«Девушка из почтового отдела, прочитавшая этот рассказ и передавшая его по цепочке вместо того, чтобы выбросить, сейчас служит одним из главных редакторов у „Путнама и Сыновьев“. Имя ее не имеет значения, имеет значение, что на огромном графике жизни ее вектор пересекся с вектором Рэга Торпа в почтовом отделе журнала „Логан“. Ее вектор шел вверх, его – вниз. Она послала рассказ своему начальнику, а он переслал его мне. Я прочитал его, и мне он очень понравился. Он был довольно длинным, но я отметил места, где можно было безболезненно сократить слов пятьсот. Этого было вполне достаточно».

«О 1000 чем он был?» – спросил писатель. «Не стоит даже спрашивать», – сказал редактор. «Тема рассказа прекрасно вписывается в контекст сегодняшнего разговора». «О том, как сходят с ума?»

«Да, разумеется. Чему обычно учат в колледже начинающих писателей? Писать о том, что хорошо знаешь. Рэг Торп знал о том, как сходят с ума, потому что сам сходил с ума в то время. Возможно, рассказ понравился мне потому, что я сам двигался в том же направлении. Сейчас можно смело утверждать, что американские читатели не желают больше иметь дело с очередным рассказом о том, как весь мир сходит с ума и рушатся связи между людьми. Очень популярные темы в литературе двадцатого века. Все классики к ним обращались, и в результате они захватаны до невозможности. Но этот рассказ был забавным. Я хочу сказать, действительно смешным.

«Никогда раньше я не читал ничего подобного, и потом ничего похожего мне не встречалось. Ближе всего к нему были некоторые рассказы Ф. Скота Фицжеральда… и „Гет-сби“. Парень из рассказа Торпа сходил с ума, но все это было как-то ужасно забавно. Я все время улыбался, и там была пара таких мест – место, где герой выливает известковый раствор на голову толстушке, было лучшим – читая которые, я не мог удержаться от громкого хохота. Но бывает нервный смех, вы знаете. Вы смеетесь, а потом оглядываетесь через плечо, чтобы посмотреть, не слышит ли кто вас. Внутренняя противоречивость этого рассказа буквально потрясла меня. Чем больше вы смеялись, тем сильнее вы нервничали. А чем больше нервничали, тем сильнее вы смеялись… вплоть до того места, где герой возвращается с вечеринки, данной в его честь, и убивает свою жену и маленькую дочку». «Каков же сюжет?» – спросил агент. «Сюжет не имеет значения», – сказал редактор. «Это просто рассказ о молодом человеке, который не может справиться с последствиями своего успеха. Лучше не пересказывать его. Подробный пересказ сюжета всегда скучен и утомителен. Так всегда бывает». «Как бы то ни было, я написал ему письмо. Там говорилось: „Дорогой Рэг Торп. Я только что прочитал „Балладу о блуждающей пуле“, и, по-моему, это великолепная вещь. Я хотел бы опубликовать ее в „Логане“ в начале следующего года, если это вам подходит. Как вы отнесетесь к гонорару в восемьсот долларов? Оплата по принятию рукописи“. Следующий абзац». Редактор прочертил сигаретой зигзаг в вечернем воздухе.

«Рассказ немного длинноват, и я попросил бы вас сократить его на пятьсот слов, если это возможно. Я бы удовлетворился и двумястами словами, если нет другого выхода. Мы всегда можем выбросить карикатуры. Вы можете позвонить мне». Внизу я поставил подпись и письмо отправилось в Омаху». «Вы что, дословно помните его?» – спросила жена писателя.

«Я хранил всю корреспонденцию в отдельной папке. Его письма и копии своих. К концу набралась солидная стопка, в том числе там было три или четыре письма от Джейн Торп, его жены. Я часто перечитывал эту папку. Безрезультатно, разумеется. Пытаться понять, что такое блуждающая пуля, это примерно то же самое, что и пытаться разобраться, как у ленты Мебиуса может быть только одна сторона. Вот как обстоят дела в лучшем из всех возможных миров. Да, я помню почти все эти письма слово в слово. Ну что ж, есть люди, которые помнят наизусть Декларацию независимости».

«И он позвонил вам на следующий день», – сказал агент, улыбаясь.

«Нет, не позвонил. Некоторое время спустя после „Антиподов“ Торп вообще перестал пользоваться телефоном. Его жена сказала мне об этом. Когда они переехали в Омаху из Нью-Йорка, они даже не поставили телефон в своем новом жилище. Видите ли, ему пришло в голову, что телефонная связь работает не на электричестве, а на радии. Он полагал, что это одна из двух или трех очень тщательно сохраняемых мировых тайн. Он заявил своей жене, что именно из-за радия растет число раковых заболеваний, а не из-за сигарет, автомобильных выхлопов или промышленного загрязнения. В трубкукаждого телефона вставлен маленький радиевый кристалл, и каждый раз, когда вы говорите по телефону, вы получаете большую дозу радиации».

«Да он совсем помешался», – вырвалось у писателя, и все засмеялись.

«Он написал мне», – сказал редактор, отбрасывая окурок в направлении озера. «Вот что было в его письме: „Дорогой Хенри Уилсон (или просто Хенри, если вы не против)! Ваше письмо приятно взволновало меня, и еще большее удовольствие доставило моей жене. Деньги – это прекрасно… хотя, если честно, сам факт публикации в „Логане“ кажется мне более чем достаточным вознаграждением (но я возьму их, возьму). Я просмотрел ваши предложения по сокращениям, и согласен с ними. Они улучшат рассказ и позволят освободить место для этих ваших карикатур. С наилучшими пожеланиями, Рэг Торп“.