Команда сорванцов: Музей восковых фигур. Бал газовщиков

– Из всех наших идей эта – лучшая! – твердо сказала Брайди.

Что ж, возможно, жизнь – не такая уж плохая штука, подумал Гром.

Они сговорились изловить Диппи и осуществить свой план на следующий же день: чего зазря груши околачивать, как емко выразилась Брайди.

Потом все двинулись на выход. Гром, впрочем, замешкался.

– Айда домой, Гром, – сказала ему Брайди.

– Ну, не знаю… – нерешительно промычал он и прикусил губу.

– Зато я знаю. Мы на верном пути! Можешь идти спокойно спать в собственной постели, а ма тебя покормит – нечего торчать тут еще одну ночь.

– Э-э-э…

Гром оглянулся на куклу. Диппи Второй стоял у стены, такой заброшенный и одинокий, что Гром прямо-таки почувствовал себя обязанным остаться и составить ему компанию. Брайди тоже на него посмотрела.

– Ага, – сказала она. – У меня из-за него тоже такое забавное чувство. Думаю, нам надо его спрятать. Тот вор знал, где он… да и француз наверняка тоже за ним охотился.

– Тот беглый псих? Вряд ли он решит вернуться – после того, как Джаспер дал ему под…

– Все равно я думаю, нам надо взять его с собой. Мало ли что.

– Мало ли что, – авторитетно подтвердил Акуленыш Боб.

Они надели кукле на голову старую Джасперову торбу для овса, свернули потуже мягкие руки-ноги и перевязали их куском бечевки, который Гром носил на поясе замест ремня, – он же альпинистская веревка, он же лассо – да мало ли что еще!

Не без труда спустив неуклюжий сверток через люк и дальше, по лестнице, они тронулись, наконец, домой.

До чего же странно было снова оказаться дома! И совсем не здорово – плита стояла холодная и забитая золой; масло в лампе высохло, а из еды – только корка черствого хлеба. Грому стало очень жалко себя, но тут сверху пришла Брайди и сказала, чтобы он шел к ним.

– Ма велела передать, что, если ты сей же час не поднимешься и не сядешь за стол, она тебе все ухи пооткручивает, – сообщила она, так что выбора у него, понятное дело, не осталось.

В кухне семейства Малоун царили пять разных видов шума сразу – и к ним в придачу три разных вида дыма.

Миссис Малоун вопила благим матом. Акуленыш Боб колотил две ложки друг об друга. Дядя Пэдди наигрывал на вистле. Мэри и две средних сестренки препирались над настольной игрой под названием «Шатучка». На плите шипела и плевалась сковородка жареной картошки. Дым, собственно, шел от картошки, от огня и от трубки дяди Майки.

– А вот и наш победитель! – воскликнул дядя Пэдди, имевший удовольствие лицезреть знаменитый бой с Громилой Уоткинсом.

– Они уже отпустили твоего па? – спросила Мэри.

– Естественно, нет, – огрызнулась Брайди. – Он бы тогда домой пошел, а не сюда.

Миссис Малоун обратила к Грому свое широкое красное лицо.

– И о чем ты, парень, думал! Торчать всю ночь на конюшне, а! – взревела она.

– Я думал, они и меня придут арестовывать, – объяснил Гром.

– Пусть только попробуют! – прорычала могучая ирландка. – Брайди! Тарелки!

Она грохнула на стол сковородку, и тотчас же кухню начал затоплять прилив Малоунов. Он поднимался с пола, из-под стульев, даже из-под самого обеденного стола. Те, что поменьше, влезали на коленки к тем, кто побольше; дядьям досталось сразу по паре. Грому пришлось разделить стул с Акуленышем Бобом.

– Только береги от него бекон, – предупредил кто-то. – Глотай побыстрее, а то поминай как звали.

Миссис Малоун раздала жареную картошку; дядя Пэдди нарезал ломтей от огромного куска вареного бекона. На какое-то время все разговоры прекратились – правда, тихо все равно не стало: в кухне воцарились стук ложек и довольное чавканье дюжины славно набитых ртов.

Потом послышался удовлетворенный вздох, еще один, и дядя Пэдди сказал:

– Эт’ был отличный бекон, Майкл.

– Повезло свинке, Патрик, что и говорить, – ответствовал дядя Майки, и Гром заметил, как оба украдкой подмигнули друг другу.

Миссис Малоун убрала бекон и выставила взамен краюху хлеба и патоку.

Когда и с ними покончили, Брайди отправилась мыть посуду.

Гром даже успел встревожиться, собирается ли она делиться планом Бенни и когда, но Брайди знала своих дядьев и приступила к делу не раньше, чем те набили свои трубки, хорошенько их раскурили, а вокруг их ног сползлись играть дети.

– Дядя Майки? – сказала она, наконец, домыв посуду и вытерев руки. – Можешь сделать для нас доброе дело?

Дядя Майки с ними не жил – он пришел пешком из Лаймхауса, где сейчас стояла на разгрузке его барка.

– Только если не позжее завтрева. Послезавтра мы уходим в Балтийское море. Что ты из-под меня хочешь, девочка?

– От тебя и от дяди Пэдди – мне вы оба-двое нужны. Надо, чтобы вы пошли в «Универмаг Гребби» и слонялись там, пока не завидите самого мистера Гребби. Тогда надобно будет помянуть фальшивые деньги и посмотреть, не навострит ли он ухи. А ежели он к вам подберется и начнет слушать, вы заговорите про трущобство.

– Это еще что за ерунда? – вмешался дядя Пэдди.

– Цыц, Патрик. Продолжай, девочка.

– Один из вас скажет другому, что фальшивые деньги должны с виду быть непременно пользованные, и для этого профессионалы втирают в них смесь печной сажи и масла. А иначе они смотрятся слишком новыми, и люди могут что-нибудь заподозрить. Нужно, чтобы старый Гребби все это услышал, а потом можно спокойно валить. Понятно?

Дядя Майки задрал одну рыжую бровь и выпустил в потолок длиннющую струю дыма.

– Представления не имею, что вы там задумали, обормоты, но надурить этого чванливого болвана – самое милое дело. Больно он расхохрился. Что думаешь, Пэдди?

– А чего бы и нет? – одобрил дядя Патрик.

У Грома прямо душа запела, словно оба этих дяди были его собственные.

На следующее утро он хотел первым делом бежать на поиски Диппи, но, к несчастью, на улице торчал школьный проверяльщик посещаемости со своей черной записной книжкой, и скрыться от него не было никакой возможности. На перемене Гром быстро и даже как-то рассеянно вздул мальчишку, который заявил, что мистера Добни теперь обязательно повесят, а Грома отправят в сиротский приют, после чего, успешно починив очки с помощью кусочка лассо-на-все-случаи-жизни, неохотно пошел учить главные реки Англии и Уэльса.

Монотонное учительское бормотание, ученическая возня (класс непрерывно чесался, шмыгал носом и чем-то шуршал), плюс характерная духота, неизбежно образующаяся, когда в одном тесном помещении встречаются много немытых тел и большая чугунная печка, наводили на него тоску.

Зато, уныло бредя на волю через калитку с вывеской «МАЛЬЧИКИ», он услышал крик: «Эй, Гром, Гром!» – и увидел, что через дорогу от него на тротуаре нетерпеливо подпрыгивает Бенни и машет ему рукой.

– Они это сделали! – завопил Бенни, когда Гром прыснул к нему поперек улицы. – Брайдины дядьки! Пришли в универмаг, все расфуфыренные, подождали, пока Гребби будет от них, вот как ты сейчас от меня, и ну заливать про фальшивые деньги – а он как подскочит, чуть подтяжки не порвал!