Команда

Очень горячая…

Между тем “Команда” тоже не сидела сложа руки. Истерзанную Марьяну несмотря на ее слабые протесты в сопровождении Сашки отправили отлеживаться домой. Заодно разогнали по домам и других девчонок. А ребята рассыпались по городу, чтобы высмотреть, как ведут себя боевики.

Вскоре было установлено, что те ушли из-под обстрела на запасные позиции. Об этом следовало срочно сообщить полковнику Аксенову, да только вот своего номера телефона он не оставил.

– Как же ты не догадался спросить? – с досадой сказал Алику Шульгин.

Куренной промолчал, опустив голову. Да, это был явный прокол. Но оставалась еще надежда, что Аксенов позвонит сам. Ведь не зря же он приказал Алику оставаться на связи.

Однако мобильник молчал.

– Давайте-ка и вы по домам, пацаны, – сказал Шульгин. – Тут скоро такая заварушка начнется, что мама не горюй. Никакого толку от вас все равно не будет, а схлопотать шальную пулю запросто можете.

Наверное, участковый был прав. Но Алик почувствовал себя задетым.

Мало того, что Шульгин теперь стал вроде бы за старшего, да еще обращается с пацанами, как с детсадовской мелюзгой.

– Идите, идите! – продолжал участковый, не обращая внимания на упрямо набычившихся ребят. – А мобилу, Куренной, дай мне. Если твой полковник позвонит, я сам с ним поговорю.

– Не будет он с вами говорить! – сорвавшимся от обиды голосом ответил Алик. – Он вас не знает.

– Не твоя забота. Давай!..

Шульгин протянул руку.

И тут мобильник запиликал, словно только и ждал этого момента. Алик торопливо нажал кнопку:

– Слушаю!

– Александр, ты? – раздался голос Аксенова.

– Я.

– Ну рассказывай быстренько, что там у вас делается.

Страстное желание показать себя настоящим разведчиком сыграло с

Аликом злую шутку. Он заторопился, захлебываясь и путаясь в словах.

– Не части! – крикнул Аксенов. – Ни черта не понимаю!

Куренной осекся и со вздохом протянул трубку Шульгину.

– Алло! – Шульгин откашлялся. – Вы слушаете?

– Слушаю. Это кто?

– Участковый Шульгин. Я тут вместе с пацанами. Докладываю обстановку…

Шульгин обрисовал ситуацию четко, в нескольких фразах. И Алик скрепя сердце вынужден был признать, что он бы так не смог.

Закончив разговор, участковый протянул мобильник Куренному.

– Не надо, – угрюмо сказал Алик. – Пусть у вас останется.

Но прятаться по домам сейчас, когда начиналось самое интересное, пацаны решительно отказались и стали убеждать участкового, что ему одному не по силам проследить за всеми перемещениями боевиков.

– А если кого-нибудь из вас ухлопают? – сердито спросил Шульгин.
–

Ведь я же как старший в ответе буду.

– Чего ты тут раскомандовался, Шульгин? – резко ответил Андрюха

Тюменев. – Мы не дети!

Серафим Андреевич, отчим Людки Швецововй, имел вредную привычку курить по ночам. Виной тому был слабый мочевой пузырь, властно требовавший отлить в совершенно не подходящее время, когда у добрых людей самый сон. А потом уж рука сама тянулась к сигарете.

Вот и сейчас Серафим Андреевич, справив малую нужду в ближайшем овражке, присел на бугорок и задымил. Тишина вокруг стояла до звона в ушах.

Народ, умотавшийся за день на огородных работах, спал мертвым сном.

Завтра все опять поднимутся чуть свет и начнут вкалывать дотемна.

Потом погрузятся в прицеп, сделанный из кузова большого грузовика, и чихающий тракторишко потащит усталых краснокумцев в город, к родным стенам.

Серафим Андреевич сделал последнюю затяжку до самого фильтра, задавил окурок сапогом и уже собрался идти досыпать, когда возникший вдалеке гул заставил его насторожиться. Гроза, что ли?..

Серафим Андреевич задрал голову к черному небу, в котором ярко горела спокойная луна и перемигивались звезды. Ночь определенно была ясная. А далекие раскаты грома все не прекращались, и Серафим

Андреевич почувствовал нервный озноб.

– Что за хреновина? – раздался за его спиной сонный голос Чванова, отца Витька.

Разбуженный странным гулом, он вылез из шалаша, где мирно спал рядом с женой.

– Да вот и я без понятия, – пожал плечами Серафим Андреевич. – Вроде гроза идет, а небо чистое.

Они стали прислушиваться вдвоем.

– Нет, это не гроза, – сказал Чванов, тряхнув смоляными кудрями, чуть тронутыми сединой. – Слышишь, без перерыва грохочет? Не гроза это.

– А что тогда?

– Пес его знает! Может, у военных учения?

– Среди ночи?

– Ну а что тут такого? Учения всякие бывают.

Серафим Андреевич в сомнении покачал головой.

Похоже, и Чванов не очень-то поверил собственным словам. Он поднялся на холмик, за которым прятался временный лагерь огородников, и встал там, вглядываясь в темную степь. Потом обернулся к Серафиму

Андреевичу и призывно махнул рукой.

С вершины холмика далекий грохот слышался сильнее, а на горизонте были видны сполохи, следовавшие один за другим с такой частотой, какой не бывает при самых буйных грозах.

– Я же говорю – учебные стрельбы, – сказал Чванов.

– Какие стрельбы? Какие учебные? – зачастил Серафим Андреевич, обмирая. – Они же по городу лупят! Ты что, не видишь?

– Не дребезжи! – одернул его Чванов. – Какой придурок будет по городу палить?

Но его тоже охватила тревога. Ведь времена сейчас такие, что можно всего ожидать.

– Делать-то что? Что делать? – подвывал Серафим Андреевич, топчась на месте.

Цыганская кровь в жилах Чванова вскипела мгновенно.

– Буди мужиков! – рявкнул он. – В город надо ехать!

Серафим Андреевич хотел было заикнуться, что лезть ночью в самое пекло небезопасно. Нужно хотя бы дождаться рассвета. А там, глядишь, все уляжется. Но Чванов зыркнул в сторону Серафима Андреевича своим бешеным глазом, и у того язык прилип к гортани.

Разумеется, поднять одних мужиков не удалось. Вместе с ними повскакивали встревоженные бабы. И раскудахтались на всю степь, внося лишнюю сумятицу.

– А ну, тихо! – гаркнул Чванов и добавил порцию такого забористого мата, что все онемели. – Мужики – в прицеп! Бабы здесь остаются!